Вкус к жизни (СИ) - Флёри Юлия - Страница 24

– Ты обещал мне секретные кладовые Эрмитажа, – напомнила я, как только поцелуй прервался, и Павел отстранённо кивнул.

Кажется, кто-то снова забыл, что теперь перед ним не девочка-художник в поиске источника вдохновения. Моментально собравшись с мыслями, Павел вскинул руку, чтобы посмотреть на время.

– В запасе ещё час. Этого вполне хватит, чтобы принять душ и выпить кофе, – как-то неоднозначно предложил он. – Ты как?

– Беру на себя кофе! – бодро отозвалась я, давая понять, что в этой его «неоднозначности» пока не заинтересована.

Астафьев смотрел на меня долго и внимательно, но в итоге принял решение отступить. Давить было бы глупо, и он очень хорошо это понимал. Сейчас сохранить зыбкое доверие казалось куда сложнее, чем оттолкнуть, но стоит отдать должное: будто шагая по минному полю, держался Павел вполне достойно.

Глава 13

Вопреки ожиданиям, новые экспозиции и тайные шедевры не вызвали во мне ни должного восторга, ни душевного трепета. Тонкая натура художника не откликнулась на волнующие прежде моменты. С любопытством, и не более того, я изучала работы известных мастеров, а порой просто бессмысленно водила глазами по полотнам. Всё чаще я подмечала, в какой технике работал мастер, соблюдены ли пропорции, а ещё вдруг чётко осознала, что абстракционизм – это не моё. Вот, собственно, и всё, чем могла похвастаться спустя несколько часов.

Астафьев сопровождал меня, что, к слову, не придало особой уверенности. Ему было откровенно скучно, а это всегда выражается определённой степенью давления. И потому, оказавшись на улице, вне стен музея, я почувствовала что-то схожее с облегчением.

Воздух снова будто промёрз, и я поёжилась, вытянула воротник, закрывая шею и уши.

– Реанимационные мероприятия не принесли своих плодов! – с умным видом доложила я, уловив взгляд Астафьева – он пытался распознать, что я чувствую.

– Я и не рассчитывал на скорый результат, – бодро заявил Павел и взял меня за руку, сцепил наши пальцы в замок, делая акцент на том, что в подобном касании нет ничего необычного.

Я посмотрела на то, как моя ладошка утонула в его широкой и тёплой, плавно улыбнулась.

– Ну… при условии, что у тебя осталось всего две попытки… – прищёлкнула я языком. – Это так себе показатель!

Павел притянул меня к себе ближе и посмотрел сверху вниз. Очень волнующе! У меня даже дыхание спёрло от откровения, которого он прежде себе не позволял.

– Что ещё за две попытки? Ты о чём? – нахмурился Астафьев, и я хитро облизнулась.

– Ну как же… китаец и благотворительный вечер. Я и так потратила на тебя уйму времени, а моё время с некоторых пор стоит дорого.

– Смею предположить, что не дороже моего! – со значением оспорил Астафьев подобное утверждение, и мне пришлось спустить его с небес на землю:

– Да, но ты заинтересован, а я всё ещё нет!

Прозвучало крайне опасно. Астафьев напрягся, а я нагло прикусила губу, желая сыграть на эмоциях. Павел глухо зарычал и склонился надо мной, явно нацелившись на поцелуй, но как только он совершил последний рывок, я отвернулась. Вот так.

– Кофе хочу! – заявила я, растеряв к мужчине всякий интерес, и с удовольствием втянула в себя питерский воздух.

Отстранившись от Астафьева, я побрела на аромат свежей выпечки.

– Паш, а ты готов совершить подвиг?! – весело поинтересовалась я, когда, оглянувшись, всё же увидела, что он направился следом (удивительная настойчивость)!

– Всё что угодно! – усмехнулся Астафьев, вероятно, подозревая, что я сейчас произнесу какую-нибудь глупость.

– К кофе тебе придётся добыть для меня свежую булочку! – рассмеялась я и махнула рукой в сторону небольшой кофейни, которая светилась надписью: «Closed».

Я была искренне разочарована тем, что грабить ради меня кофейню Астафьев всё же не стал. Может, именно оттого уже спустя десять минут ароматный кофе в знаменитом фирменном стаканчике не принёс должного удовольствия, а булочка с корицей не порадовала своей сладостью?.. Я смотрела на Астафьева и пыталась понять, что чувствую, а он… он, видимо, хотел узнать то же самое!

– Что? – поинтересовался у меня Павел, пока мы пили кофе, сидя на парапетах одной из крыш – туда нас затащил приглашённый экскурсовод. Как по мне, так, верх сумасшествия для ноября!

– Ты всё ещё не готов на безумства, – пожала я плечами, озвучив нелестную оценку.

– Разве? И это я сейчас не ради тебя рискую своей сексуальной жизнью, сидя на ледяном балконе? – хмыкнул он. – Так уж вышло, что женщинам всегда мало. Кому-то денег, кому-то известности, а тебе вот мало безумства! Просто признай, что требуешь от меня невозможного!

– Ну, конечно, я ведь считаю, что ты мне должен! Да и пеня за восемь лет набежала… – я осторожно улыбнулась, глядя на стаканчик в своих руках. – Я не простила тебя, Паш. Ты сделал мне очень больно, – слетело с губ признание, но легче не стало. – Всё это время я жила с оглядкой на прошлое. И очень часто задавала себе вопрос: «Как бы Астафьев оценил мой очередной шаг к успеху?» И вспоминала о тебе. Очень часто. Наверно, каждый раз, преодолев новую планку, новую высоту.

– А позвонить? Встретиться?

– А вот позвонить не хотела! – неловко рассмеялась я. – Это был бы страшный удар по самолюбию. А ты вспоминал обо мне?

– Иногда… – задумчиво пробормотал Павел, и я не сдержалась: уничижительно хмыкнула:

– Мог бы и соврать!

– А я и соврал, – прозвучало его очередное признание и мне захотелось закрыть глаза от столь изящного унижения. – Я не вспоминал о тебе. Более того: я искренне считал, что ты не должна была так остро реагировать на мой поступок. В конце концов, после всего, что я для тебя сделал…

Наверно, Астафьев и сам догадался, что разговор зашёл не туда, и натянуто вздохнул.

– А потом позвонил Андрей, и ситуация как-то неожиданно сменила цвет. Я осознал, что злюсь, что скучаю… Меня задел факт, что ты не страдаешь в одиночестве и не рвёшь на себе волосы, признавая, насколько глупо поступила.

– Астафьев, – угрожающе прорычала я, и Павел рассмеялся, неодобрительно поцокал языком.

– Прости, хотел тебя позлить! – объяснил он последние слова и запрокинул голову, выдохнул, выпуская изо рта облачко пара. – После звонка Андрея я был вынужден признать, что мне не хватало тебя всё это время.

– Я замёрзла, пойдём домой… – проговорила я, не позволяя ему продолжить, и первой поднялась и направилась к слуховому окну.

Наверно, мне было страшно. Не волнительно, а именно страшно спустя столько лет всё же услышать его признание в любви. А ещё я не была уверена, что в моей новой жизни этому признанию найдётся место. Павел пошёл за мной далеко не сразу, но когда всё же оказался в подъезде, не стал продолжать затронутую тему, и я была ему за это благодарна.

В квартире Астафьева мы оказались спустя час. Это время мне было необходимо для раздумий, и пешая прогулка была кстати. Шли молча. Я прятала руки в карманах, но они всё равно мёрзли. Тело подбрасывало как в ознобе. Бесило, что Павел не пытался вклиниться в моё мнимое уединение. «Какого чёрта он вообще медлит?!» – возмущённо вопил внутренний голос, но не получал поддержки и был вынужден с досадой заткнуться.

Сбрасывая грязные ботинки в его вылизанной до блеска прихожей, я размышляла над тем, что пора бы заказать билет домой и больше не испытывать судьбу. Позорные мысли непрозрачно намекали на обострившуюся трусость, а сама идея здорово походила на бегство. Что, впрочем, меня не особо огорчало. Я как раз делала мысленный выбор между поездом и самолётом, когда Астафьев сбил меня с ног и прижал к стене всем своим телом. Он был зол, возбуждён и явно намеревался что-то мне доказать. Совсем скоро стало даже понятно, что именно. Астафьев хотел напомнить, что он лучше. Лучше того, что у меня было и лучше того, что, возможно, будет.

Сегодня он не был похож на заводной член. И чувства показались вполне настоящими. В меру агрессивен, в меру эгоистичен. И очень внимателен!