Медалон - Фаллон Дженнифер - Страница 60

Как только повозки затряслись по дороге, он посмотрел на Цитадель. Он должен был умереть здесь. Он должен был требовать положенного ему по закону наказания и остался бы в памяти поколений мучеником. Теперь же он унижен и всеми презираем. На нем останется подозрение в трусости и в том, что он предал друзей ради спасения своей шкуры. Когда Цитадель почти скрылась вдали, мысли Тарджи снова вернулись к событиям прошедшего утра. Он проклинал себя и весь тот фарс, что устроила из суда его мать.

— Мы посчитали, что в интересах безопасности слушание твоего дела будет проходить на закрытом заседании, — заявила Джойхиния. Рядом с ней сидели также лорд Драко, Лорд Защитник и четыре сестры Кворума. Ряды скамеек для зрителей были пусты. Даже охранникам приказали покинуть помещение. Тарджа в оковах сидел на скамье подсудимых перед судьями. На стене напротив висел огромный гобелен с изображением женщины, в одной руке держащей младенца, а в другой сжимающей меч. Гобелен олицетворял благородство Сестринской общины и был призван служить напоминанием судьям. На самом деле у него была еще одна цель — скрыть притаившуюся за ним на стене харшинскую роспись, которую не смогли извести ни тщательные соскребания, ни многочисленные покраски. Ребенком Тарджа видел ее однажды, во время одной из своих разведывательных вылазок вместе с Джорджем.

— Не думал же ты в самом деле, что мы позволим тебе выступить на открытом заседании? — спросила Хэррит. Она уже закончила разбор дел в Малом суде — сегодня у нее был тяжелый день.

— Тогда вы и вправду боитесь меня. Я умру довольным.

— Полагаю, с этим придется повременить, — проговорила Джойхиния, наслаждаясь растерянностью на лице сына. — Мученическая смерть — это, конечно, хорошо, но виселица не даст нам ничего кроме лишних хлопот. Мы решили поверить в твое раскаяние и принять извинения, которые ты принес нам вместе со списком твоих дружков-язычников. В обмен на это повешение заменяется на пять лет Гримфилда. После отбытия наказания мы рассмотрим вопрос о твоем восстановлении в рядах защитников, если посчитаем, что твое раскаяние и впрямь было искренним.

Сказать, что Тарджа был ошеломлен, — значило не сказать ничего.

— Я не подавал никакого списка и ничуть не раскаиваюсь.

— Но это же и есть самое интересное во всем этом деле, — вставила Джакомина. — От тебя ничего и не требуется. Вполне достаточно будет всего лишь подозрения в предательстве, которое непременно зародится у мятежников. Всем известно, что за свои преступления ты заслуживаешь виселицы. Оставив тебя в живых, мы уничтожим у язычников доверие к тебе. По-моему, это очень умный ход, тебе не кажется?

— Чтобы дискредитировать меня перед повстанцами, Драко обещал, что по возвращении в Цитадель я буду встречен, как герой, — возразил Тарджа. — Тюремное заключение мало похоже на оказание почестей и на награду за выдающиеся заслуги.

— Тебе пришлось убивать от имени язычников, — Хэррит пожала плечами. — За это нужно заплатить. Даже бунтовщики поймут нашу точку зрения.

— Это не сработает, — не сдавался Тарджа. — В мое предательство никто не поверит.

— Так же как никто не поверил, что капитан защитников может нарушить присягу и выступить против общины, — взял слово Лорд Защитник.

Тарджа стойко выдержал взгляд своего бывшего командира.

— Это община выступила против своего народа.

— О, оставь эту языческую чушь! — вскинулась Хэррит. — Здесь ты не найдешь благодарных слушателей, Тарджаниан. Ты предал нас и теперь заплатишь за это. Лично я предпочла бы повесить тебя, но твоей матери удалось убедить нас, что твое унижение принесет значительно больше пользы и будет куда эффективнее.

— Как мудро с твоей стороны, мама.

— Пусть ваши люди проводят осужденного в мой кабинет, я хочу сказать ему пару слов наедине. Повозки должны быть готовы к отправке после обеда.

— Будет исполнено, ваша милость.

— Какой преданный слуга, — пробормотал Тарджа. Лорд Защитник остановился и повернулся к Джойхинии.

— Ваша милость, позвольте мне призвать этого еретика к порядку.

— Безусловно, — согласно кивнула Джойхиния с каменным лицом. — Мне было бы интересно взглянуть, что вы называете «призвать к порядку». Он выглядит слишком хорошо для человека, подвергавшегося пыткам в течение недели или даже больше.

Дженга посмотрел на Тарджу. По выражению лица Лорда Защитника нельзя было понять, что он в действительности думал по поводу необъяснимого исцеления своего бывшего капитана. Пользуясь безнаказанностью и невозможностью Тарджи защищаться, Локлон несколько раз зверски избивал его в камере. Но на Тардже и были только лишь обычные следы этих побоев, а вот результаты пыток исчезли как по волшебству. Заподозрил ли Дженга, что что-то не так? Он ни разу не навещал Тарджу в тюрьме. Наверное, не хотел видеть последствий своих приказаний, и Тарджа был этому крайне рад.

— Я разочарован в тебе, Тарджаниан. У тебя было большое будущее.

— По крайней мере, я не закончу, как вы, — вылизывая сапоги сестрам общины.

Дженга сильно ударил его в челюсть обтянутым перчаткой кулаком. Тарджа, потеряв равновесие, рухнул на пол. Лорд Защитник посмотрел на неподвижное тело у своих ног и механически разжал кулак.

— Это потому, что ты не достоин лизать их сапоги, — промолвил он и с сомнением на лице повернулся к Джойхинии. — Ваша милость, надеюсь, вы понимаете, что делаете. Вы сильно рискуете, оставляя его в живых.

— Когда я захочу услышать ваше мнение, лорд Дженга, — холодно сказала Верховная сестра, — я вас спрошу.

Оказавшись в кабинете Верховной сестры, Тарджа тяжело плюхнулся в кресло, обычно занимаемое кем-то из членов Кворума. Ушибленная челюсть сильно ныла. Впервые за многие годы мать и сын были одни. Тарджа так и оставался закованным — Джойхиния не захотела рисковать.

— Ну и представление ты разыграла в суде с этим списком, — сказал он, в то время как мать встала из-за стола и подошла к окну, повернувшись к сыну спиной.

— Это не представление, Тарджа. У меня есть имена двухсот двадцати восьми известных мятежников. На составление этого списка у меня ушло около года, и, хоть он еще далеко не полон, это сработает.

Тарджа почувствовал, как увлажнились его ладони.

— Сработает? О чем ты говоришь? — Джойхиния повернулась и посмотрела на него.

— Согласно судебным записям, тебе была сохранена жизнь в обмен на то, что ты выдал бунтовщиков. Как только я удостоверюсь, что ряды защитников очищены от всех подобных тебе отступников, я начну казнить людей из списка. Ты уже под подозрением. Теперь ни у кого не останется сомнений, что ты предал мятежников. Мне не придется даже марать о тебя руки. Полагаю, твои приятели сами избавят меня от этих хлопот.

Тарджа уставился на мать, не понимая, что пугало его больше: ее безжалостность или тот факт, что он почти восхищался сплетенной вокруг него паутиной.

— Зачем ты все это мне говоришь?

— Затем, что хочу, чтобы ты до конца осознал, что я полностью уничтожила тебя, — прошипела она. — Я хочу, чтобы ты сдох от рук своих мерзких дружков, понимая, что это именно я повергла тебя в прах! Как ты посмел пойти против меня?! Как осмелился унизить меня?!

— А Р'шейл? — внезапно Тарджа увидел в матери обычную разозленную старуху, испуганную возможностью потерять власть и авторитет. Это некоторым образом освободило его от влияния Джойхинии. — Чем она заслужила твой гнев? Все, чего она когда-либо хотела, — это немного твоей любви!

— Эта неблагодарная телка! Она, так же как и ты, заплатит мне за предательство!

— Ты жестокая бесчувственная сука, — Тарджа встал на ноги и теперь возвышался над матерью, словно стена. Его трясло от гнева, цепи отзывались на эту дрожь металлическим звоном. — Я уничтожу тебя. Даже если это будет стоить мне жизни.

— У тебя нет шансов, Тарджа, — ответила Джойхиния. — Твой смертный приговор уже подписан. Интересно, кто из твоих друзей приведет его в исполнение?

Повозка подпрыгнула на колдобине, и мысли Тарджи вернулись к настоящему. Не в состоянии больше смотреть на тающую вдали крепость, он обернулся и встретился глазами с Р'шейл, сидящей в соседней повозке. Через мгновение он вздохнул и отвел взгляд.