Подменная дочь клана Огневых (СИ) - "Айлин" - Страница 20

— Тебя, конечно, делает твое окружение и воспитание,— Я уперлась ногами и руками, резким движением выпихивая Сашку с кровати. Надо же, получилось!— но напоминаю, что темперамент определяется типом высшей нервной деятельности, так что, даже если бы я изначально воспитывалась в клане, из меня бы нежный цветочек не получился.

— Это, конечно, да, но вдруг из тебя бы получилась приличная леди. Слушай, — спохватилась Сашка, расстилая наконец свою кровать. — А как вообще получилось, что вас поменяли?

Я пожала плечами. Признаться, до этого момента этим вопросом я как-то не задавалась. Нет, если подумать, вопрос действительно был интересным. Как в весьма влиятельной семье умудрились потерять ребёнка? Или не потерять? Я покрутилась и повыше натянула одеяло. Пытаясь совладать с бурлящими в голове мыслями. Ну серьёзно — этот вопрос постепенно занимал всё моё внимание целиком.

— А если—предположила Сашка, успевшая, пока я ворочалась, не только залезть в кровать, но и выключить верхний свет— Это любовница твоего отца поменяла вас в доме?

— Ну ты и выдумщица, — Открестилась я и попробовала представить Игната Огнева рядом с кем-то, кроме его супруги. Получалось так себе. Если хорошо представлялась гипотетическая любовница, то фигура отца размывалась. Если получалось четко представить графа, то терялась фигура любовницы. При попытке представить его обнимающимся по спине пробежал холодок. Брр. Я физически не могла представить его с кем-то, кроме Елены Огневой. Нет, еще худо-бедно получалось с тетушкой, но в этом случае то один представлялся с окровавленным топором, то другая с бутылочкой яда, ибо топор для леди —это моветон.

— Может, это враги какие-нибудь? — не унималась Сашка

— А смысл в чем? У всего должен быть смысл. Так, кажется, Павел Николаевич говорит, а Иванна Ивановна ему поддакивает. Я бы поняла, если бы меня поменяли и воспитали, точнее, даже не поменяли, а украли, воспитали, а потом представили «Здравствуйте, гости дорогие. А это ваша дочь, но она уже воспитана в глубокой ненависти к вам. Печальтесь, расстраивайтесь, и живите с этим». Но если верить моему досье, в приют я попала из дома малютки, как отказничок, и на этом моменте план воспитать дочь с глубокой ненавистью к семье даёт серьёзную трещину.

— Может, просто не успели?- предположила Сашка

— Тут можно многое предполагать, — открестилась я. — Надо просто принять как факт: мы с Миленой каким-то образом поменялись местами. Точка.

— О, а я ещё придумала— всплеснула руками Сашка, не унимаясь.— А если было какое-то пророчество. Ну, есть же те пробуждённые, у которых способности из школы прорицания. Будущее там видят и все дела. Так вот, они изрекли пророчество, по которому ты обязательно должна была расти в приюте. А потом тебя вернули бы, и ты заняла трон империи.

— Сашка, —я села на кровати и посмотрела на соседнюю. В полутьме угадывалась фигура подруги-соседки. Если подумать, до недавнего времени я и не представляла, сколько разных идей бродят в ее головке— тебе роман написать надо. Подумай об этом. Фантазия у тебя. И вообще, какой империи? У нас уже есть и императрица, и крон-принцесса. Если ты последние новости пропустила, то ее, крон-принцессу, зовут Софией Августой. Помолвка уже была, свадьба назначена на август следующего года.

— Зануда ты, Мирка. Ну разве тебе не интересно? — возмутилась Сашка и тоже села. — Кстати, как показывает практика, реальная жизнь покруче любых фантазий. Так что не сбрасывай вариант с пророчеством со счетов.

— Нет, не интересно, — отмахнулась я,— Ложись уже, завтра… завтра…

— Завтра суббота, и лично мне никуда не надо, — захихикала Сашка

Я отвернулась к стене и сделала вид, что сплю. Врать Сашке я могла сколько угодно, а вот себе было гораздо сложнее. Мне было чертовски интересно — как я оказалась в приюте?

Глава 17

После моего согласия процедура удочерения прошла быстро и без каких-нибудь проволочек. И на следующий день я уже должна была покинуть приют святой Анны. Собирала немногочисленные вещи, только самое нужное и самое памятное. Как сказала Анастасия Федоровна,— язык не поворачивался называть ее тетя Настя,— все необходимое мы тебе купим. Я и сама понимала, что с этого момента моя жизнь переходит на новый уровень, и возможно, теперь мне предстоит перекроить саму себя, чтобы вписаться в мир кланов. Мне было страшно. Чувство беспомощности и неуверенности, вроде уже подзабытое, похороненное четырьмя годами в приюте святой Анны, снова накрывало с головой. Покидать уютный, стабильный и безопасный мирок не хотелось совсем. В какой-то момент я просто села на кровати и уставилась в стену, рядышком села Сашка, обняв и уткнувшись носом в шею. От теплого дыхания зачесалось в районе ключицы. Неожиданно вспомнилась наша первая встреча, когда меня худую, изможденную от недоедания, привезли в приют впервые. Тогда я смотрела на откормленную, на мой предвзятый взгляд, чистенькую и всем довольную девочку, и люто ее ненавидела. На самом деле откормленной Сашка мне просто казалась, в конце концов, в приюте святой Анны она оказалась буквально за два-три дня до меня. За четыре года было многое — мы и дрались, выдирая друг у друга клоки волос, и мирились, и снова дрались. Медленно и осторожно находили подходы друг к другу, становясь из незнакомых людей ближайшими подругами. Оставлять Сашку одну было больно. Грудь сдавливало от странного ощущения, словно я ее предаю. Кто и в какой момент этого нашего тихого сидения заплакал первым — непонятно, но остаток вечера мы пытались успокоить друг друга, и получалось это так себе. Потом мы много и долго говорили. Вспоминали прошлое, строили планы на будущее, высказывали самые потаенные надежды, а потом так и уснули у меня на кровати, в обнимку и в слезах. Сил умыться уже не хватило.

Утром меня растолкала уже умытая и собранная Сашка.

— Значит так, Мира Александровна Огнева. Документы я из полки тебе в сумку переложила. Грамоты там всякие, сертификаты тоже. Не забудь подать запрос на их изменение в связи со сменой фамилии и отчества. Еще блокнот засунула, там телефоны и адреса всех наших. Будут проблемы, звони — разрулим.

Я сонно потерла глаза и попыталась въехать в то, что Сашка говорила.

— Утро еще…

— Почти одиннадцать, за тобой к двенадцати приехать должны. Завтрак вон на тумбочке стоит. Ешь, умывайся и вниз давай, тебя там наши ждут.

— А что так поздно-то?

Я села и запустила руки в растрепанные волосы, пытаясь их пригладить. Неожиданно я проспала дольше, чем планировала, да и будильник вроде у меня стоял.

— Будить жалко было, уж больно сладко спала. А будильник ты сама выключила и продолжила спать,— Рассмеялась Сашка. — А вот я по нему проснулась. Ну, заодно и дособирала то, что ты не успела. Не понимаю, как ты можешь буквально за секунду засыпать?

— Врожденный талант, — фыркнула я и, прихватив полотенце, поползла в ванную. Из хорошего — передо мной даже не стоял вопрос, что надеть. Почти все вещи я раздарила, раздала ребятам, оставив себе джинсы, которые мне Настя разрисовывала китайским драконами, да простую белую футболку. Умывшись, взглянула в зеркало, из которого на меня ожидаемо смотрело все то же лицо, что и всегда. Ничего из-за того, что сегодня я официально стала дочерью Анастасии Федоровны Огневой, во мне не поменялось. Ожидаемо. На скорую руку пригладила взъерошенные, заметно отросшие волосы и зевнула. Хотелось спать.

Боже, храни Сашку. Встала я поздно, завтрак ожидаемо проспала. Хорошо еще, что нам не возбраняется забирать еду в комнаты, так что подруга, зная, что я не поевшая злая, как сто чертей, обеспечила мне необходимое утреннее количество калорий в виде остывшего завтрака из рисовой каши и сладкого крепкого чая. Не то чтобы очень вкусно, но сытно и достаточно, чтобы продержаться до обеда. Спустя несколько секунд до меня дошло: обедать я сегодня буду в другом месте. Быстро закинув в себя еду, я перепроверила сумку, убедившись, что Сашка действительно собрала все, легонько усмехнулась, потом вытащила из-под подушки переданную вчера Ван Вановной папку, проверила наличие в потайном кармашке той самой визитки, на которой был записан только номер, и вышла из комнаты не оглядываясь. Рядом по лестнице, о чем-то треща, как сорока, прыгала Сашка. Внизу в холле столпился весь приют. Старая наша традиция — тех, кто покидает стены святой Анны, принято провожать. Меня понимали, тискали, желали всего самого лучшего и самого хорошего. Я переходила из одних рук в другие, мучительно пытаясь не расплакаться. Здесь оставались те, кто стал моей первой семьей. Именно здесь я поняла, что такое безопасность. Именно здесь прошли мои самые счастливые дни. Последней меня обняла Ван Вановна, стоявшая у самой двери. На глаза снова навернулись слезы.