Харшини - Фаллон Дженнифер - Страница 39

На верху лестницы в небольшом зале ее ждало множество рейдеров, окружающих человека в позолоченной броне. Он внимательно посмотрел на Адрину и обратился к рейдеру, ударившему ее в лодке:

— Лорд Иглспайк не приказывал увечить ее, осел!

— Ничего страшного с ней не случилось, — защищался тот. — Ничего не сломано. Зато она хоть примолкла.

Молодой лорд с извиняющимся видом повернулся к Адрине.

— Прошу прощения, ваше высочество. Мы не хотели причинять вам вред.

— Тебе не кажется, что это потрясающе скудные извинения?

— Мы доставили вас сюда… из соображений политических, — стесненно проговорил молодой человек.

— Вы это так называете? Там, откуда я родом, не принято начинать политические переговоры с преступных действий.

— Если бы вы оставались там, откуда вы родом, а Дамиан Вулфблэйд прислушивался бы к нашим предостережениям, нам не пришлось бы прибегать к крайним мерам, ваше высочество, — пожал он плечами. — Я Серрин Иглспайк, брат лорда Кируса.

— Браво! — ответила Адрина равнодушно.

— Лорд Иглспайк прибудет позже. Возможно, он захочет поговорить с вами, а может, он предпочтет подождать, пока Вулфблэйд рассмотрит наши требования. А пока что можете считать… что вы у нас в гостях.

Он сделал шаг в сторону, и Адрину провели через зал в длинный узкий коридор. В стены были вделаны ржавые железные решетки, за которыми открывались сырые неприютные камеры. Большей частью они были пусты, а обитатели немногих населенных ячеек не проявили к проходящим никакого интереса.

Дойдя примерно до середины коридора, сопровождавшие ее остановились и открыли одну из камер на левой стороне. Ее без церемоний втолкнули в дверь и заперли за ней решетку.

Серрин шел за стражами, а сейчас стоял снаружи от решетки, наблюдая, как она осматривает маленькое высокое окно, покрытый пятнами соли пол и заплесневелый соломенный тюфяк, служащий постелью. Стражи развязали веревки на запястьях, и, осматриваясь, она рассеянно поглаживала ссадины на коже.

— Не совсем то, к чему вы привыкли, я думаю?

— Если хочешь подумать о чем-нибудь пикантном, — холодно предложила она, — можешь вообразить, что я сделаю, когда выберусь отсюда. Ты хоть представляешь себе, как долго фардоннцы помнят обиды? Знаешь ли ты, как основательно и долго мы готовимся к отмщению? Может быть, ты слышал что-нибудь о древнем фардоннском обычае мортедью?

Серрин широко улыбался в ответ.

— Вы же не думаете, что я испугаюсь женских угроз?

— А чего тогда ты боишься, милорд? У тебя война на носу, хоть это ты понимаешь?

— Понимаю? Да мы только на это и рассчитываем! Мы надеемся, что Дамиан Вулфблэйд соберет тысячу человек, которых привел в Гринхарбор, и придет атаковать наши границы, как только узнает, что вы пропали.

— Тогда почему ты не готовишься к встрече с ним?

— Потому что к этой встрече мы уже готовы, ваше высочество. Его здесь ждут десять тысяч человек. Он попадется в нашу ловушку прямо как лиса, бегущая на свежий запах цыплячьей крови. Если есть на этом свете что-то, в чем можно быть уверенным, так это реакция Дамиана Вулфблэйда на угрозу тем, кого он любит. Тут уж он бросается в драку, не думая.

Адрина разразилась смехом, не обращая внимания на боль в разбитых губах.

— И на этом вы построили свои хитрые планы? Боюсь, в этих рассуждениях есть досадная прореха.

— Какая еще прореха?

— Вы считаете, что Дамиан любит меня.

— А что, разве нет? — сконфуженно спросил Серрин.

— Мне жаль тебя разочаровывать, Серрин, — проговорила она, сдерживая горестный смех, — но вы ничуть не огорчили Дамиана, вы просто сыграли ему на руку. Он не слишком расстроится, если вы пришлете ему меня, разрезанную на куски. Вы похитили как раз то, от чего он так хотел избавиться!

Серрин недоверчиво уставился на нее.

— Это просто слова.

Адрина уже не могла остановить истерического хохота. Ей трудно было поверить, что они так глупо похитили ее, даже не разузнав, что им это даст.

— Несчастные обманутые глупцы! — рыдала она. — Любит меня? Боги, да он же меня ни во что ни ставит!

Серрин отвернулся от нее и зашагал прочь, злобно чеканя шаг по каменному полу. Захлебываясь смехом, Адрина упала на пол камеры и уткнулась лицом в колени. Веселье потихоньку покидало ее, сменяясь слезами, которые лились все сильнее по мере того, как она осознавала, в какую скверную историю влипла.

Дамиан не станет рисковать ради нее гражданской войной. Это точно. Даже если бы он сам и хотел этого, его удержит Марла или, хуже того, даже благословит его на эту войну, но не раньше, чем будет уверена, что ее поганую невестку уже уморили в плену. Ее могла бы попробовать освободить Р'шейл, но среди прочих ее дел спасение Адрины могло оказаться одним из последних в списке, а дитя демона могла быть не менее безжалостной, чем Марла.

Самым неприятным было то, что именно сейчас ей нужно было быть в теплом и сухом месте, желательно под заботой Дамиана, подальше отсюда.

И Тамилан — милая, добрая Тамилан, — она умерла за нее.

Она с новой силой заплакала, вспомнив рабыню, слишком поздно осознав, что Тами была ее единственным настоящим другом. Одиночество, навалившееся на нее, оказалось ужаснее, чем теснота камеры, омерзительнее, чем разбитое и горящее лицо, хуже даже, чем горькое понимание того, что она, наконец, влюбилась в Дамиана Вулфблэйда и, видимо, уже не сможет сказать ему об этом.

Дамиан не придет за ней. В этом она была уверена.

Он даже не знает, что она носит его ребенка.

Глава 24

Р'шейл стояла перед огромным Всевидящим Кристаллом в Храме богов — кристаллической глыбой высотой в человеческий рост, водруженной на мраморный пьедестал. Свечи в массивных серебряных подсвечниках освещали алтарь, их пламя отражалось от камня, отбрасывая дождь дробящихся бликов. Она рассматривала кристалл, пытаясь разобраться, что к чему.

— Меня тревожит, что дитя демона так мало знает о харшини.

Р'шейл обернулась. Под сводами гулкого храма к ней шагала Калан. Та уже распорядилась проследить, чтобы никто не отвлекал Р'шейл своим присутствием — может быть, она считала, что дитя демона нужно уединение для общения с богами.

Р'шейл не стала протестовать против решения Верховного Аррион. Было даже удобно, что Лига чародеев смотрит на нее, как на харшини. Не стоило без повода напоминать им, что она просто медалонская полукровка, воспитанная в презрении к богам и всему, что с ними связано.

— Тревожит тебя? Я так просто перепугана насмерть.

Калан нахмурилась.

— Я предпочла бы считать это шуткой.

— Я тоже.

Верховный Аррион поднялась по ступенькам к алтарю и постояла, внимательно разглядывая кристалл.

— Ты посылала за мной?

— Мне нужно связаться с Убежищем.

— И ты хочешь узнать, как пользоваться кристаллом?

Р'шейл кивнула.

— Гленанаран и все остальные все еще не оправились. И я не знаю, чем могу помочь.

— Мы многим им обязаны, — согласилась Калан.

— Так в чем же шутка с этой штукой?

Калан растерянно покачала головой.

— Этой штукой? Божественная, у тебя плохая манера богохульствовать не переставая. Я надеюсь только на снисходительность богов.

— Я договорилась с ними, что они не станут лезть не в свое дело.

Калан выразительно вздохнула, но ничего не сказала. Шагнув к кристаллу, она положила на него руку, словно он питал ее силой, и обратилась к Р'шейл.

— В старые времена, прежде чем Сестринская община покорила Медалон, мы общались с харшини в основном с помощью Всевидящего Кристалла. В те дни множество харшини странствовали по Хитрии и Фардоннии. Медалон был домом, но их учителя жили повсюду, включая даже Кариен, пока Всевышний не пришел к власти. Тогда существовало пять Всевидящих Кристаллов.

— Пять? И что с ними сталось? Где они теперь?

— Кристалл из Ярнарроу был увезен на остров Сларн, когда к власти в Кариене пришел Хафиста. Сестринская община как-то избавилась от кристалла в Цитадели. Талабарский кристалл тоже исчез, но никто не знает куда.