Башня Измены - Фаллон Дженнифер - Страница 10

Вэйн вышел в коридор и направился к Голубой комнате, названной так потому, что в нее вела голубая дверь. Дальше находилась Красная комната, предназначенная для посетителей, которые предпочитали иметь дело сразу с несколькими партнерами. На ее гигантской кровати могло поместиться не меньше шести человек. Следующей была Зеленая комната с огромным бассейном. В Желтой комнате, в самом конце коридора, развлекались те, кто получал удовольствие от собственной боли. Она была обставлена лучше, чем камера пыток, где защитники проводили свои самые пристрастные допросы. Голубая комната предназначалась для менее экзотических удовольствий, и Локлон не удивился, обнаружив, что она совсем не изменилась со времени его последнего визита.

Посреди комнаты стояла широкая кровать с пологом, который поддерживали четыре резных столбика. На белых простынях лежало голубое одеяло, а на прикроватном столике красовались кувшин с охлажденным вином и два бокала. Удовлетворенный осмотром, Локлон повернулся, и в этот момент в комнату вошла женщина. Она оказалась старше, чем он рассчитывал, — лет тридцати пяти. Или жизнь, которую она вела, сделала ее такой до срока. Морковно-рыжие волосы были явно подкрашены, а под тонкой сорочкой угадывалось довольно пышное тело. Раздосадованный, Локлон не обратил внимания на ее приветливую улыбку и, налив из кувшина полный бокал вина, залпом выпил.

— Меня зовут Пэни, — сказала она.

Локлон холодно посмотрел на нее:

— Нет. Этой ночью твое имя будет Р'шейл. Женщина пожала плечами.

— Как пожелаешь.

— Иди сюда.

Она покорно двинулась к нему, на ходу развязывая тесемки сорочки.

— Нет. Оставь.

— Чего же ты хочешь? — растерялась женщина.

— Моли о пощаде, — приказал Локлон и ударил ее.

Она закричала, но никто не пришел ей на помощь. Пятьдесят «заклепок» были платой за молчание проституток мистрессы Хинер. Вэйн ударил снова — на этот раз в лицо. Пэни попятилась и, ударившись спиной о резной столбик, упала на роскошное голубое одеяло. Она испугалась — испугалась так, что не попыталась защищаться.

— Моли о пощаде, Р'шейл!

Ответа Локлон не услышал. Оглушенный яростью, он обрушил все свое отчаяние на несчастную курт'есу. Желание любой ценой добиться подчинения затмило его разум.

Глава 6

Дамиан Вулфблэйд был пьян. Он понял, что напился, потому что стенки палатки ходили ходуном, а пальцы на ногах будто отнялись. Тарджа Тенраган был еще пьянее. Он пребывал в глубокой тоске и пил, чтобы залить вином свои печали. Дамиан же пил из солидарности — то есть за компанию.

— Тост, — объявил он, когда Тарджа откупорил еще одну бутылку. На полу палатки валялась опорожненная тара — убедительное свидетельство количества употребленного спиртного. — Выпьем… за твоего жеребца. Как его зовут?

— Кобыла, — уточнил Тарджа. — Мою кобылу зовут Тенью. Дамиан изумился: у этого парня совсем не заплетался язык.

Желудок, что ли, у него луженый?

— Тогда за Тень! — провозгласил он, поднимая чашу. — Пусть она, как ветер, несет тебя в бой.

— Я предпочел бы, чтобы она выносила меня оттуда, — заметил Тарджа и хлебнул из откупоренной бутылки.

Дамиан засмеялся и, одним махом проглотив содержимое чаши, протянул ее Тардже. Тот вновь наполнил ее, не расплескав при этом ни капли.

— Я и за это выпью! Пусть она приносит тебя домой живым.

— Ты готов пить за что угодно. Я удивляюсь, что ты еще не пьешь за здоровье богов.

— Еще не вечер, дружище, — усмехнулся Дамиан, с удовлетворением отметив, что Тарджа понемногу выходит из состояния глубокой меланхолии, в котором пребывал весь день.

У медалонского капитана случались как хорошие, так и плохие дни. Нынешний был очень плохим.

— А когда разберемся с богами, возьмемся за моих братьев и сестер.

— Спасибо, но я думаю, что стоит ограничиться богами, — сказал Тарджа, сделав еще один глоток. — У тебя столько родни, что нам придется пьянствовать несколько дней подряд.

— Что правда, то правда, — поспешно согласился Дамиан. И что его дернуло помянуть этих братьев и сестер? Мысли о женщине, которую Тарджа считал своей сестрой, всегда были тяжкими, а Дамиан невольно напомнил ему о ней. — Тогда за богов! — Он опустил чашу и с тревогой посмотрел на Тарджу. Тот с мрачным видом сидел за нетронутой бутылкой. — Ты что?

— Твои боги… знают, жива ли она?

Дамиан неловко пожал плечами.

— Думаю, да.

— А мы можем у них спросить?

Вулфблэйд покачал головой.

— Это не так просто, дружище. Боги не разговаривают с такими, как ты или я. Вот если бы здесь был Брэк…

— Но его же здесь нет!

Брэк исчез через несколько дней после того, как около пяти месяцев назад хитрианцы вступили в Тестру. С тех пор о нем не было ни слуху ни духу.

— Слушай, а бог Дэйс? Ведь он говорил с нами. К тому же он всегда рядом. Разве мы не можем обратиться к нему?

— Если ты умеешь общаться с богами, поделись со мной, Тарджа. Дэйсендаран появляется, когда ему вздумается, точно так же, как другие боги. И вряд ли неверующий сможет привлечь внимание бога воров — даже если этот неверующий жутко озабочен судьбой той, что зовется дитя демона. — Дамиан поставил чашу на столик рядом с оплывшей свечой. — Если Р'шейл жива, рано или поздно она вернется. Если нет — ты погорюешь-погорюешь — да и успокоишься. И не стоит так убиваться до поры до времени.

— Когда мне понадобится совет святоши, я у тебя его попрошу. А пока не лезь не в свое дело.

— Нет, это мое дело, — возразил Дамиан, — потому что твое гнусное настроение влияет на решения, которые ты принимаешь. Особенно когда это касается безопасности моих налетчиков.

— Твоих налетчиков? — Тарджа гневно сверкнул глазами. — Да твои проклятые налетчики просто банда наемников-головорезов. Ради них я и пальцем не пошевелю.

— Это точно, — подтвердил Дамиан, вознамерившись довести собеседника до белого каления. — Ты вообще ничего не делаешь, кроме того, что торчишь здесь, на границе, и оплакиваешь свою огромную трагическую потерю. Знаешь, что я тебе скажу, капитан? Сюда движется кариенская армия, и все твои переживания дерьма свинячьего не стоят. Живой или мертвой, Р'шейл нет, и ты не можешь сидеть сложа руки и умываться слезами.

В этот момент Тарджа сделал резкое движение, и Дамиан, получив здоровенный тумак, свалился со стула. Тарджа прыгнул на него сверху и принялся тузить что есть мочи. Дамиан оборонялся. Некоторое время они колотили друг друга в палатке, сшибая все на своем пути, и, наконец, выкатились на поляну. Никто не заметил, как с опрокинутого стола в лужу вина свалилась горящая свеча. Брезентовое полотнище занялось сразу, и когда противники, шатаясь, поднялись на ноги, палатка уже пылала, как огромный костер.

Пьяные драчуны не могли изувечить друг друга основательно, и тем не менее Дамиан до сих пор не опомнился от удара, нанесенного Тарджей. И не успел он поразмыслить, что придало сопернику сил — возмущение или отчаяние, тот снова набросился на него с кулаками.

Привлеченные шумом потасовки, из соседних палаток повыскакивали люди. Защитники в красных мундирах, мятежники в коричневых рубахах и хитрианские налетчики в кожаных куртках окружили противников плотным кольцом, с радостью наблюдая, как их офицеры лупят друг друга, точно пара пьяных матросов.

Кто из них дрался лучше, Дамиан не знал. Тарджа был профессиональным солдатом и махал кулаками почти машинально. От серьезных увечий Дамиана спасали лишь инстинкты, приобретенные в боях. В мозгу, затуманенном вином, вертелась одна мысль: не пропустить удара, не пропустить удара, не… Кулак Тарджи рассек ему нижнюю губу. Дамиан мотнул головой и, размахнувшись, ударил соперника в живот. Тот охнул от боли, но удержался на ногах и, чуть отдышавшись, вновь бросился в драку. В свете огня усмешка на его окровавленном лице казалась зловещей. Уклонившись от очередного удара, Дамиан наградил Тарджу здоровой зуботычиной… и в этот самый момент на дерущихся обрушился ледяной душ.