Заморозки (СИ) - Щепетнев Василий Павлович - Страница 5

— А в понедельник, оказывается, умер.

— Скоропостижно.

— Причина смерти? — я решил перевести разговор на профессиональный уровень, а то ведь разревутся. Да и мне жалко, конечно. Вся сознательная жизнь при Брежневе, с пионерских лет. И рядом видел — крепкий человек. Надёжный.

— Никто ничего не говорит, — ответила Ольга. Никто — значит, и Андрей Николаевич не говорит. Не время, видно. Или не решили, что говорить. Понятно, что лучше бы вернуться в Чернозёмск.

Это я и сказал.

— Домой, значит, домой. Отчитаюсь в Спорткомитете, и — на поезд. Если билеты будут.

— Будут, — сказали девочки.

Ну, конечно.

Глава 3

24 февраля 1978 года, пятница — 25 февраля 1978 года, суббота

Конец эпохи, начало другой

Была у меня в детстве игрушка, танк на батарейках. Пока батарейки свежие, танк резво катил по полу, разворачивался то влево, то вправо, стрелял на поражение, в общем, не давал врагам спуску. Когда же батарейки разряжались, он становился медлительным, неповоротливым, переставал стрелять, а потом и вовсе впадал в оцепенение — до новых батареек.

Спорткомитет сегодня выглядел тем самым танком на севших батарейках. Все были вялыми снулыми, долго целились, но не стреляли.

— Поздравляю, поздравляю, — сказал Миколчук голосом прохладным, как вчерашний чай. — От своего имени, и от имени Спорткомитета. Молодцы. Справились.

Мы скромно молчим. Смотрим кто куда — в окно, на портрет Брежнева с непременной чёрной лентой, на бронзовый бюст Ленина, на шкаф у стены с собранием сочинений Владимира Ильича, четвертым, красно-коричневым.

— Приказ по Спорткомитету напишем в ближайшее время. Заслуги каждого получат соответствующую оценку. Включая материальное поощрение.

Немного оживились. Да, за победу полагается дополнительное поощрение. Рубликов по двести. Возможно, с учетом досрочного окончания матча — по двести пятьдесят.

В Стамбуле я выделил команде некие суммы в валюте, чтобы на месте могли купить то, что в Советском Союзе купить сложно или невозможно, но это из своих, личных. А на казенные деньги нужны документы. Кому, за что, сколько. Денег много не бывает, а двести рублей — это оплата квартиры за год. Никакой немецкий, французский или шведский гроссмейстер от такой премии не откажется. Ни от какой не откажется.

— Но это потом. Сами понимаете, сейчас другие заботы…

Все понимают, но не я. Беру атташе-кейс, кожаный, хороший, купленный в «Березке», и достаю бумаги. Мне ведь пришлось писать и отчет, и характеристики на каждого участника команды. Так полагается.

— Что это? — спросил Миколчук.

— Мой отчёт о матче, и всё, что отчёту сопутствует.

— Хорошо, хорошо… — Миколчук посмотрел на меня с укоризной. Укоризны было чуть-чуть, я ведь выполнил первую заповедь: в срок предоставил документы. Но, вероятно, иногда в срок бывает слишком рано. Страна в печали, а я о низменном, о деньгах.

— Я сегодня возвращаюсь в Чернозёмск, и потому нужно обговорить некоторые вопросы прямо сейчас, — продолжил я.

— Понятно. Остальные могут идти? — спросил Миколчук с иронией.

— Остальные могут идти, — ответил я простодушно. — Мне было очень приятно с вами работать, коллеги. Надеюсь, не в последний раз.

Миколчук даже не вздохнул. Как вздыхать, когда я в строгом темно-сером костюме, и при орденах?

Это меня девочки надоумили: надеть ордена. Просто так их, ордена, носить не рекомендуется, но на приём к руководству — очень даже полезно.

Но ещё полезнее ордена оказались в такси: пока мы доехали до Спорткомитета, меня останавливали трижды: проверка документов. А я в распахнутой дубленке, распахнутой настолько, что всякому видны и Золотая Звезда Героя, и орден Ленина. Смотрите и завидуйте!

Отдавали честь, да.

— Какие же вопросы вы хотите обсудить, Михаил Владленович?

— Самые насущные. Подготовку и проведение матча за звание чемпиона мира по шахматам. Место и время. В ближайшие дни ФИДЕ должна представить свои предложения.

— Ещё не представила, — ответил Миколчук.

— Насколько мне известно, заявки подают Австрия, Западная Германия, Голландия и Филиппины.

— Да?

— И я выбираю Австрию. Как запасной вариант — Германию. На крайний случай — Голландию.

— Почему?

— По близости к нашей стране. И географически, и по климату. Нет языковых проблем. В Австрии у меня хорошая поддержка среди коммунистов. И публика доброжелательная. Я там уже бывал.

— Но решаем ведь не только мы. У чемпиона могут быть свои резоны.

— Я думаю, что и Карпов выберет Европу, а не Филиппины.

— Возможно. Но мы должны опираться не на предположения, а на знания. Как только международная шахматная федерация даст о себе знать, я тотчас с вами свяжусь.

— Ну, и замечательно. И ещё — мне нужно будет сыграть в каком-нибудь турнире в мае. Для тренировки. Желательно в соцстране, Венгрии, Чехословакии, Польше или нашей Германии.

— Нашей?

— Социалистической. Но это при условии, что с Карповым мы играем в Европе.

— Я думаю, с турниром мы уладим.

Тут мы распрощались, и я покинул сначала кабинет Миколчука, а потом и Спорткомитет в целом. В вестибюле меня ждали Антон, Ефим Петрович и Нодирбек.

— Ну, что? — спросил Антон.

— Ничего. Велено годить. Через месяц, думаю, всё прояснится. Не раньше.

— Понятно…

И все разошлись-разъехались.

Конечно, всем интересно поучаствовать в матче за корону, пусть в качестве помощников. Уж тут и опыт, и атмосфера, и строка в биографии. Но и собственные дела забывать нельзя. И шахматные, и нешахматные.

С Павловым я не встретился. А странно. Победа в финале — значительное спортивное событие, победа над невозвращенцем — значительное политическое событие. Видно, и в самом деле у них другие заботы. Вдруг в понедельник Павлова отправят возглавить журнал «Советиш Геймланд»? А Миколчука и вовсе на пенсию?

Нет, не отправят? Ну, тогда и отметят очередную победу советской шахматной школы.

Но Брежнев как-то сказал, что забота заботой, а работа работой. Вот я и работаю. Пусть Миколчук исподволь обдумывает ситуацию с матчем. А мы с Карповым её уже обсудили. По телефону. В день, когда я ходил на гранд-базар, покупал подарки. Решили, что да, играть лучше в Европе, но если Филиппины предложат экстра-гонорар, заметно весомей, нежели в Европе, то можно играть и на Филиппинах. Договорились о том, что я не буду протестовать против включения пункта о матче-реванше. Конечно, не буду. Один матч хорошо, а два — в два раза лучше. Помимо прочего, и в материальном плане. То бишь в денежном. Для живущих в капиталистическом окружении это особенно важно.

Если посмотреть на карту, то становится ясно, что и наша страна живет в капиталистическом окружении. К северу — Финляндия, ещё дальше — Канада. К западу, за барьером Варшавского Договора — НАТО. Юг — опять НАТО или даже феодально-капиталистические Ирак, Иран и им подобные. Китай? Те ещё «братья». А на востоке — ультракапиталистические Япония и, через океан — Америка. И потому деньги нигде лишними ну никак не будут.

Другое дело, что именно здесь, в Союзе мне деньги не нужны. И без того с деньгами перебор. Больше, чем могу потратить. Покупка финской мебели отнюдь не торпедировала мой бюджет. И, если я куплю «Волгу» с фордовской начинкой, то всё равно останусь в плюсе. А ведь каждый год ни мебель, ни автомобиль я менять не стану. А если и стану, я ж её, «Волгу», не выброшу, а продам, и за хорошие деньги продам. Так что предо мною та самая «дурная бесконечность», от которой предостерегал Ленин.

Что делать?

Взять, и отдать государству весь мой стамбульский приз? Безо всяких условий, ибо какие же условия может ставить маленькая птичка чижик могучему государству? Ага, сейчас. Тут честно заработанную премию моей команде давать не спешат, откладывают на потом, а деньги-то, в общем, небольшие. А я с полумиллионом — берите, пользуйтесь! Ну, и как попользуются? В том-то и дело, что у меня не спросят, и я не узнаю. Может, переведут на счет коммунистической партии США, в знак братской поддержки. Или дадут какой-нибудь африканской стране, объявившей о том, что та встала на путь социализма — гуляйте, ребята. Или просто закупят оборудование для строящейся в Эфиопии тракторной станции. Оно, может, и правильно. А, может, и неправильно. США — богатейшая капиталистическая страна, зарплата рабочих там больше, чем зарплата профессоров тут, и если компартия не может собрать с рабочих средства для своего существования, значит, грош цена этой партии. Африканским странам помогай, не помогай, местные вожди всю помощь освоят быстро. Освоят — в смысле сделают своей собственностью. Ну, и с Эфиопией дело мутное, товарищ Менгисту Хайле Мариам может оказаться ничем не лучше товарища Пол Пота.