Половецкий след - Посняков Андрей - Страница 58

– Так надо бы сначала воды… – Кое-что о празднике Михайла уже вызнал и вовсе не собирался напиваться вместе со степняками. А вот воспользоваться их опьянением было бы весьма кстати. Лишь бы не подвел Кариндэ-оглан.

В честь праздника кибитки остановили, поставили кругом, посреди же принялись готовить всякие яства: варили баранину, раскладывали на расстеленной кошме лепешки и сыр, разливали хмельное…

Подскочив к усевшемуся на кошму хану, что-то быстро доложил горбатый слуга…

– А! Якши! – хлопнув слугу по плечу, Конджак повернулся к Мише. – На Горячем ключе наши музыкантов, танцовщиц нашли. Сюда едут! Вот это – настоящий праздник, ага…

Конджак снова поднял рог, глянул на усевшихся рядом сородичей, коих набралось довольно много… Ну, конечно, не тысяча человек, не весь род, но все равно – много. Рядом с ханом сели только самые знатные, как мужчины, так и женщины, степные красавицы с изысканными прическами, в затейливых высоких шляпах. Никакого смущения в обществе мужчин они не испытывали, это были воительницы, дамы, привыкшие повелевать!

Кайрана сидела совсем рядом, изящная, как дорогая игрушка. В узорчатом кафтане из белой парчи, в праздничных замшевых туфлях, с еще более замысловатой прической. А сколько золота на ней было навешано! А разноцветных лент?

– Слава великому хану! – подняв рог, выкрикнул пожилой мужичонка в богатом халате, с узкой седой бородой.

Выкрикнул, конечно, не по-русски, но тут перевод и не требовался.

– Выпьем! – дружно заголосили все.

Ну за кого еще и пить, как не за хана? За Великого Тенгри уже выпили, и за чистую воду – тоже, даже провели как-то обряд. Сурового вида старик в черной мантии и с ожерельем из змеиных голов – по всей видимости, шаман – побрызгал водой на все четыре стороны…

Выпили… Миша тоже, тут уж было не отвертеться. Впрочем, сотник лишь пригубил.

Где-то рядом вдруг забил бубен, послышался томный перебор струн…

Собравшиеся заволновались и обрадованно притихли…

Появились, наконец, музыканты! Точнее говоря – музыкантши, две девушки в богатых кафтанах, с затейливыми прическами и толстым слоем косметики – белил и румян – на лицах.

Сопровождаемые восторженными взглядами, обе поклонились хану и гостям, после чего уселись на кошме, скрестив ноги… Начали играть и петь… Что-то такое… тягучее, минорное, заунывное… Степной блюз! Ну, точно!

Михайла первым захлопал в ладоши – девчонок-то он узнал сразу! Это надо же… Видно было, что и музыкантши обрадовались – глядели сотнику прямо в глаза, Добровоя растянула губы в улыбке. Закончив петь, сверкнула глазами Лана.

Потупив взгляд, Миша старался сейчас ничем не выдать свою радость. Впрочем, на него и внимания-то никто не обращал – все были поглощены зрелищем. Песни кончились, начались танцы. Вернее – танец…

Усевшись скрестив ноги, Добровоя мерно била в бубен – задавала ритм. Мелодию же наигрывали местные молодые парни – на свирели и домрах. Неплохо так получалось, довольно-таки мелодично и с ритмом.

Что же касается танца…

Движения Ланы постепенно становились все размеренней, все сладострастней. В такт задаваемому ритму девушка изгибалась, как кошка… Вот присела… Вот подпрыгнула… А вот сбросила с себя кафтан!

Толпа восторженно взревела! Да и было от чего.

Михайла и поначалу-то подозревал, что никакой нижней рубахи под кафтанчиком Ланы не имеется – из коротких рукавов торчали голые руки, обильно украшенные браслетами…

Так и вышло – под кафтаном не оказалось ничего, кроме узких ноговиц и широкого, расшитого жемчугом, пояса, едва прикрывавшего лоно. Упругую грудь девушки скрывали стеклянные бусы. Впрочем, вряд ли они могли что-то скрыть…

Ловкая, босая, чрезвычайно подвижная и гибкая, Лана быстро очаровала всех…

Через пару часов утомившиеся танцовщицы-музыкантши уселись пировать рядом с ханом.

– Сегодня ночью… – подсев к сотнику, шепнула Добровоя. – Где тебя найти?

Опустив глаза, Миша крепко сжал руку девушки.

– В кибитке хана… или в гостевой. Лучше б я сам…

– Нет! Лана знает все их обычаи. И все степные дороги.

Вот это в корне меняло дело! Теперь становились не нужны ни юная степная красотка Кайрана, ни ее жених.

Не нужны – для побега… Но если вспомнить бродников… Вдруг да удастся выйти на Кочубара? Не использовать такой шанс нельзя.

Стемнело, как и всегда на юге, быстро. Сгустившиеся синие сумерки прямо на глазах превратились в ночь. Правда, нельзя сказать, чтоб темнота была такой уж непроглядной – в звездном бархатном небе ярко светила луна. В ее расплывчатом серебристом мерцании степь казалась какой-то загадочно-ирреальной, инопланетной, марсианской, что ли…

Многие уже храпели прямо здесь, на кошме. Хана давно уже увели в кибитку, но кое-кто еще пытался пить…

Миша устало привалился спиной к колесу телеги и прикрыл глаза. Немного отдохнуть и…

– Кариндэ-оглан ждет тебя, – послышался негромкий голос Кайраны.

Вздрогнув, сотник повернул голову.

– Я готов. Только нужно взять кое-что…

– Мы будем у гостевой кибитки. Вон там, за костром.

– Якши…

Своих девчонок Михайла отыскал сразу, вернее, это они его нашли. Едва сотник поднялся на ноги, как из темноты вынырнули обе.

– У нас здесь лошади… Господин, скорее!

– Не спешим… – косясь на луну, тихо промолвил сотник. – Еще надо сладить одно важное дело.

– Что за дело?

– Короче, сделаем так…

В гостевой кибитке знакомым зеленоватым огнем горел светильник. Рядом с ним, на кошме, сидел молодой человек вполне европеоидного обличья, разве что слишком уж смуглый, этакий жгучий брюнет с воинственно топорщащимися усами. Длинные волосы, синий кафтан, серебряная цепочка на шее, на боку – тяжелая сабля в сафьяновых узорчатых ножнах. Тот еще дʼАртаньян!

Кайрана ввела в кибитку Михайлу и что-то сказала…

«ДʼАртаньян» спокойно кивнул, положив руку на развязанный тюк какого-то барахла, лежавший на кошме рядом.

– Это как раз от бродников, – усевшись, пояснила девчонка. – Нам надо продать. Серебро ж лишним не бывает, ведь так?

– Все правильно, – сотник согласно кивнул и присмотрелся.

Вот только барыг тут и не хватало! Впрочем, курочка по зернышку…

Барахло как барахло. Обычное, награбленное. Какие-то рубахи, тюки ткани, ножи…

Нож! Из мастерской Тимки Кузнечика! Почти фабричное производство – такой клинок сложно не узнать. Родной до одури. Откуда он здесь? Что, кто-то из бродников отдал свой?

– От такого ножичка и я бы не отказался…

Кайрана быстро перевела – похоже, ее женишок плохо понимал по-русски. Или делал вид, что не понимает.

– Смотри! Только у тебя ведь нет ни серебра, ни злата…

– Это сейчас нет… Так можно?

– Говорю же – смотри.

Миша взял нож в руки. В тусклом пламени светильника на костяной рукоятке проступили вырезанные буквицы: «Зслв нж»…

«Изяслава нож».

Нож убитого Славки!

Глава 4

Половецкие степи Дешт-и-Кыпчак. Июнь 1129 года

Стремительные всадники объявились неожиданно, возникли из туманной голубой дымки, словно древние призраки Великой степи, той, что без конца и без края. Только что никого не было – и вдруг…

Вечерело. Ратнинцы разложили костер, в ожидании возвращения девушек и своего пропавшего командира. Дрова – хворост – в степи отыскать сложно, поэтому экономили, используя только для приготовления пищи, да и то не каждый день, обходясь затирухами и вяленым мясом.

Завился, поднялся к небу дымок, вскорости и вода закипела в котле. Очередной «дежурный по кухне» – Глеб – засыпал в кипящую воду крупу, попробовал, добавил тмина, еще раз потянулся ложкой…

И упал, повалился прямо в костер, сраженный невесть откуда прилетевшей стрелою! Упал… Повалил от костра черный дым…

Вот тут-то и появились всадники, воронье на быстрых лихих конях! Со свистом налетели с наскока, выпуская на ходу тучи стрел!