Мама по контракту - Минт Реджи - Страница 4

Машка хмурится и наматывает спагетти на вилку. Слова вроде грубые, но сразу понятно – это забота. Настоящая. Потому что ей не все равно.

Я понимаю, что Машка распаковала сверток и увидела колыбель.

Хочется начать говорить, оправдываться, объяснять, но она делает зверское лицо и начальственно тыкает в мою тарелку пальцем:

– Ешь! Все потом решим.

Я слушаюсь и понимаю, что действительно голодна как волк.

Спагетти кажутся совершенно волшебными, и я ем быстро, стараясь не давиться от жадности. Потом вспоминаю – это потому, что с утра я не успела перекусить, бежала на работу, в обед пришла женщина с колыбелькой, и купленный по дороге салат так и остался в холодильнике, а потом…

Запрещаю себе думать дальше и просто ем.

– Не торопись. Я еще сварила. У меня когда мама носила сестру, она лопала как не в себя. И не толстела, все шло в дело. Помню, все время таскала ей из кондитерской сушки с маком и пироженки – такие мелкие, двойные. Кстати, классная штука. Я про колыбель. Даже не видела таких. Где взяла? Молчи, потом расскажешь. Так вот, – Машка не стала доедать, отодвинула свою тарелку, встала и снова начала колдовать над заварником. – Слушай. Ты, конечно, сейчас дурная, и голова у тебя набита ерундой, но я тебе скажу одну очень важную вещь.

– Какую? – я с удивлением вижу, что съела уже половину порции, и тянусь за салатом.

– Это все не просто так, – выдает Машка и смотрит на меня так, словно рассказала, кто убил Кеннеди.

– Маш, у меня голова набита… Лучше тебе не знать, чем набита. Давай ты будешь объяснять, что имеешь в виду, – прошу я.

– Поступок Олега. Я прям шкурой чую – тут что-то другое. Не, ты все правильно увидела и поняла. Он – отборный гондон. Но это не просто так – гормоны, ах дорогая, и упали в кровать. Вот не могу доказать, но…

– Что “но”? Думаешь, я такая замечательная, что мне нельзя изменять? – говорю и опять чувствую горечь на языке. – Как видишь, можно. Куда мне до Веры.

– Вот именно, – говорит Машка со значением.

И я даже не злюсь. Потому что Вера – это Вера.

Она шикарная. И при этом – не красавица, но у нее как-то получается подать себя, что все встречные мужики голову сворачивают. Олег вон всегда говорил – “Вера ждет своего миллионера” и ржал, словно удачно срифмовал. Вера улыбалась и отвечала с нажимом: “Жду”. Хотя, может, они уже тогда?..

Но это не мешает мне осознавать, что я Вере реально не конкурентка. И что захоти она еще пять лет назад – увела бы Олега от меня, как теленка на веревочке. Только вот он был ей не нужен. Не видела я в ее глазах даже искры интереса. Она любила мужчин рисковых, с дьявольщиной. Мой парень, а после муж, был для нее слишком пресным. Обычным.

Да, зарабатывает хорошо, но всегда предпочтет купить новенькую машину подешевле, а не подержанное люксовое авто. Сейчас я понимаю, что и с женщинами он вел себя так же: выбрал меня, а не Веру.

Только вот теперь передумал. Или она поманила.

Ей же это легко дается, по щелчку пальцев! У нее все просто. Вся жизнь – как танец. Два брака, детей нет. Свой салон красоты – не в центре, но в престижном районе на окраине. Хорошая клиентская база. Нюх на прибыль.

Свой стиль, манеры.

Одевается она просто, но даже ее домашний халатик словно взят со странички журнала. Вере все всегда удается.

Теперь ей удался Олег. Ее, Ликин, Олег. Который не был крутым мэном или банкиром. И тут Машка права. Действительно, странно.

– Удивительно. Была бы это не Верка, а кто-то другой… Не знаю. Нечисто тут. Кручу в голове – все никак не выходит, – Маша хмурится. – Давай об этих к ночи не будем. Я тебе таблетку дам… Хотя какая тебе сейчас таблетка. Обойдешься чаем. Ты поняла, где и как ты будешь ближайшее время? Сегодня-то понятно – тут, это не обсуждается. А потом как? Квартира-то у вас общая.

Общая. В этом была главная беда моего ухода.

Свою однушку я продала год назад, договорившись, что мы вместе возьмем ипотеку на квартиру побольше. Отдала деньги Олегу. Он все оформил, и мы переехали в новый дом, в отличную трехкомнатную квартиру. В которой нам было так хорошо.

А теперь придется продавать, делить деньги.

– Так, Лика. Стоп! Не грузись. Все завтра. Я с тобой схожу туда, все выясним. Возьму выходной.

– Спасибо…

– Только последний вопрос. У тебя срок-то какой? – Машка напрягается, и я это чувствую. Она хочет спросить еще что-то неприятное. Вот ведь. Неужели она думает, что сможет ухудшить мой день хоть чем-то?

– Месяц и две недели. Или чуть меньше. Врач сомневалась.

– Вот и я сомневаюсь.

Моргаю непонимающе. О чем она?

Маша продолжает напряженно:

– Я тебе ничего не советую. Но говорю прямо: без ребенка тебе будет проще. И на судах. И с разводом. И в целом. Проще. Одно дело – ты, молодая, красивая и свободная, ищешь парня по душе, и другое – ты, молодая, красивая и с крохой, которая за юбку держится. Не всякий захочет дополнительных проблем. Как это сейчас говорят – “разведенка с прицепом”.

Мне как-то в целом сейчас не приходило в голову, что после Олега можно с кем-то жить. Кого-то любить. Строить быт. Поэтому я непонимающе улыбаюсь, а потом до меня доходит.

Маша говорит про аборт.

Который избавит меня разом от сотни проблем. И я опять стану “ликвидной деткой на брачном рынке”.

Мои руки сами собой ложатся на живот в попытке защитить. Укрыть. И я понимаю – нет. Неважно, что ребенок будет расти без родного отца. И даже хорошо, что без него. Неважно, что я буду тянуть все одна. Неважно, что стану “разведенкой с прицепом”.

Справлюсь.

Маленькое сердечко внутри важнее всего.

И я ни за что от него не откажусь.

6.

Маша уступает мне свой диван.

У нее дома тихо, спокойно, на окнах плотные синие шторы. За окном слышится шум проспекта, он монотонный и не мешает. Только когда проезжает фура шум становится сильнее.

Но мне все равно никак не уснуть.

Я думаю об Олеге.

Вспоминаю, как началась наша любовь. Драгоценная и для меня первая. Как же я ее берегла!

Меня снова накрывает чувство потери. Внутри открывается черная дыра. Не выходит выбросить из головы все, что произошло.

Перебираю каждый свой поступок и понимаю, что много раз была неправа. Невнимательна. Не заботлива. Сплошное “не”. Столько упущенных моментов.

Да и Олег часто вздыхал, что у знакомых жены больше чем-то интересуются, ходят куда-то. Занимаются керамикой, вязанием. Пытаются основать дополнительное дело из хобби и принести домой лишние деньги. Эти жены – интересные, современные женщины. Они следят за модой, хорошо выглядят и являются хорошим примером.

Я занималась йогой и ходила в зал, но это Олег не одобрял – дорого. Пришлось бросить. Из-за платежей по ипотеке семейный бюджет здорово просел. Абонемент на фитнес влетал в копеечку.

Олег перестал говорить о том, что я трачу лишние деньги, зато как-то мимоходом заметил, что у знакомых жены спортом не пренебрегают. Вон какие подтянутые!

Может, поэтому все случилось? Я была не такая, как ему хотелось? Плохо старалась?

А хотелось всегда такую вот Веру? Сексуальную, уверенную, свободную. Но ведь он никогда не обращал на нее внимание. Хотя Вера и Маша очень часто забегали к нам. Да он с Машкой больше болтал, а Веры, наоборот, сторонился. Стеснялся.

Мой муж в целом неохотно общался с подругами. Приходил, кивал приветливо и прятался к себе в комнату работать. Я всегда очень переживала, что он такой необщительный.

Я переворачиваюсь на другой бок – так меньше ноют виски.

Может, вернуться? Простить? Сделать вид, что у каждого бывают ошибки. Забыть и начать все заново?

Нет, нельзя. Если бы не случилось беременности – я бы об этом подумала, но сейчас… Не хочу, чтобы человек, способный на предательство, находился рядом с моим ребенком! Сейчас он сделал больно мне, потом он разобьет сердце нашей крошке. Будет врать и мне, и ей.

Мысли скачут как сумасшедшие. Хочется плакать, но нельзя.