Дети Безымянного (ЛП) - Сандерсон Брэндон - Страница 13

Мы станем гораздо большим, раздался голос Сущности — как всегда, из потаённых глубин его сознания.

А вот и ты, подумал Давриел. Ты там что, вздремнуть решила?

Ты погряз в бессмысленной борьбе за жалкие крохи власти и уважения, прошептала Сущность.  Тебе пора осознать, что ты растрачиваешь себя  впустую. Как только ты воспользуешься мной — наполнишь свои заклинания  моей мощью — ты станешь превыше всего этого.

Именно этого Давриел и боялся. С тех самых пор, как он украл Сущность, — извлёк её из разума умирающего человека, — он постоянно ощущал в себе её безграничный потенциал.

Скоро, добавила Сущность, мы сбежим от этой серой обыденности.  Скоро…

Они подошли к церкви — простому деревянному зданию с остроконечной крышей. Никаких поражающих воображение витражей на окнах — где угодно, но только не в Подступах. Всего лишь просторный одноэтажный барак, заставленный скамейками. Внутри царил кромешный мрак, поскольку малочисленные окна не пропускали достаточно лунного света.

Большие передние двери были распахнуты настежь, а засов на внутренней стороне оказался аккуратно отодвинут в сторону. Любопытно, подумал Давриел, проведя пальцами по резному дереву и отметив характерные царапины. Они были свежими. От него не ускользнуло и то, что когда-то на двери был изображён хомут — символ Церкви архангела Авацины. Его соскребли несколько месяцев назад. Такой же символ, только каменный, некогда украшал главную арку, а теперь был замазан штукатуркой.

— Что это? — спросил он, указывая пальцем. — Зачем люди избавлялись от этого символа?

— Ну, — ответила Тасенда, — после того, что случилось в прошлом году, приоресса решила...

— Того, что случилось в прошлом году? — Давриел наморщил лоб. — А что, собственно, случилось?

— С ангелами? Ты не знаешь? — изумилась Тасенда.

Он покачал головой, затем повернулся к мисс Хайуотер, которую, казалось, позабавил его вопрос. Даже Злобогрыз удивлённо вскинул бровь.

— Вы ведь шутите, да? — недоверчиво переспросила она. — Архангел Авацина внезапно сходит с ума? А вместе с ней и почти все её ангельские сонмы?

— Да? — удивился он. — В самом деле?

— Ангелы пытались убить нас, — добавила Тасенда. — Они собирались истребить человечество ради его же блага. Даже здесь, вдали от лона церкви, мы слышали об этом.

— Хм, — заметил Давриел. — Это звучит как чертовски большая заварушка.

— О, Дав, — закатила глаза мисс Хайуотер. — Я же подготовила тебе целых три доклада по этому вопросу.

— И я их слушал?

— Очевидно, нет.

Тасенда, всё ещё не веря своим ушам, указала рукой на небо. — Луна! Разве ты не видел луну?

— А что? Она тоже пыталась вас убить?

— Символ! Огромная руна, высеченная на её поверхности!

Он отступил на шаг и взглянул наверх, затем склонил голову. — А разве она не всегда была такой?

Тасенда смотрела на него с изумлением. — Как можно быть таким хитрецом и растяпой одновременно?

— Ты задала вопрос, который мучит меня уже много лет, дитя, — пробормотал Злобогрыз. — Однажды я узнаю его секрет, пока его душа будет поджариваться в моей печи глубоко в преисподней, умоляя о пощаде. А потом я сожру его душу!

— А я уж постараюсь, чтобы у тебя случилось несварение, Злобогрыз, — ответил Давриел, щурясь на луну. — А знаешь, мне нравится. В этом чувствуется стиль. Он поднял руку и сжал кулак, призывая Гутморна и Иледрис.

Они пронеслись над головой, хлопая крыльями, и с тихим стуком приземлились неподалёку. Эти двое утверждали, что являются братом и сестрой, — потому что были сотворены в один и тот же день, — но они были настолько рогатыми, что вполне могли бы записать в свою родню ещё и какие-нибудь особенно амбициозные вилы, и Давриел ни за что не заметил бы подвоха.

— Следите за периметром деревни, — приказал им Давриел. — Не доверяю я этой ночи. С остальными всё будет в порядке, если мы войдём в церковь?

— Я не боюсь ангелов, — рявкнул Злобогрыз.

— А мне всё равно, — пожала плечами мисс Хайуотер. — Если там не будет священников с изгоняющими заклинаниями.

Ну и славно. Давриел решительно шагнул внутрь.

ГЛАВА VII. ТАСЕНДА

Тасенда задержалась у дверей церкви, пока Давриел и демоны рассредоточились и приступили к расследованию.

Ей были хорошо знакомы звуки этого места. Как голоса эхом отражались от карнизов. Как журчал родниковой водой маленький фонтанчик. Приоресса повелела установить этот символ непорочности незадолго до рождения Тасенды — попытка противопоставить прозрачность его воды нечистоте Топи.

Тасенда бывала здесь на службах вместе с Виллией, хотя сама так и не дала обет Блаженного сна. Именно это церковь считала признаком истинной веры: клятву, что тело умершего будет передано в приорат для панихиды, а не погребено в Топи.

Медленным шагом она приблизилась к алтарю с престолом. В нём были проделаны отверстия для свечей, а по обе стороны от него возвышались шесты. Когда-то их венчал символ Авацины — главный символ Церкви. Тасенда помнила, как, ещё будучи ребёнком, она стояла здесь на коленях, касаясь ладонями обоих шестов. Она ощущала под руками холодный металл литых бронзовых символов, пока священники читали над ней молитвы в тщетных попытках избавить её от недуга.

Все символы Авацины были убраны по приказу приорессы. Похоже, в Трабене теперь поклонялись новому архангелу. Но разве можно по-настоящему принять другую веру? Поменять её, как меняют рубашки? Чем новая религия была лучше старой? И как долго внутри старой на самом деле зрело семя скверны?

Виллия была далеко не единственной, кто вместо этого выбрал носить символ Безымянного Ангела — загадочной фигуры, которая одарила Подступы благодатным Зеленштайном, главной реликвией приората.

Злобогрыз прохаживался по зданию, поглядывая по сторонам. Его движения казались нарочито небрежными, словно он старался доказать, что пребывание в церкви его ничуть не беспокоит. Мисс Хайуотер держалась поближе к Давриелу, который внимательно изучал засов, запиравший входную дверь. Затем он переключил своё внимание на окна, по очереди открыв их и осмотрев рамы.

Тасенда подошла к телам, лежащим в тени. Одинокий фонарь Злобогрыза не мог разогнать угрюмый полумрак, царивший в просторном помещении. Здесь пало около десятка человек — примерно две семьи. Все верующие из её деревни — жалкая горстка по сравнению с теми, кто решил остаться в домах, доверившись Охранной песни Топи.

С ними рядом лежали тела трёх священников. Старая Гюрденвала была настоятельницей их деревенской церкви, и Виллия нередко отзывалась о ней как о строгой, даже суровой женщине. Она упала рядом с алтарём, выставив перед собой символ Авацины — ныне запретную икону. В минуту опасности она вновь обратилась к своей первоначальной вере.

Двое других прибыли из приората, чтобы как-то помочь людям в их беде. Тасенда почти не знала их, хотя младший был Эшвином — тем самым послушником, что как-то нарисовал портрет Виллии. Он сидел, вжавшись в стену, с широко раскрытыми глазами. Тасенда присела перед ним на колени и подняла с пола его альбом. Внутри оказались рисунки людей. Священники, крестьяне, даже несколько портретов самой приорессы.

Последним рисунком был поспешный набросок церкви с этого ракурса, от стены: ряды скамеек, распахнутая дверь и луна снаружи. В дверном проёме — изображённые небрежными силуэтами — замерли прозрачные фигуры с перекошенными лицами. Жуткие образы сразу же напомнили ей о том, что она недавно видела в особняке Давриела, когда дух катара внезапно превратился в ужасного гейста.

Этот завораживающий рисунок, неоконченный, но чем-то притягательный, заставил её поёжиться. Она живо представила послушника, который скорчился в углу и отчаянно рисовал, уже понимая, что на молитвы и священные чары уповать бесполезно. Тасенда вынесла альбом в переднюю часть помещения, где Давриел и Мисс Хайуотер вновь взялись за осмотр входной двери.