Леха (СИ) - Закутаев Константин Олегович - Страница 3

– Черт… – уже шепотом, потирая ушибленную голову, резюмировал потерпевший от стеклопада.

Кухня с четырьмя электроплитами стойко и сразу ассоциировалась с городской свалкой. При этом плиты были равнозначными элементами её декора, как и обязательная стеклотара, изломанный коробочный картон или, опаскуженные и похватанные ржой, тазы и кастрюли.

Леха тормознул на пороге, выбирая из помойных зол меньшее. Вернуться в комнату и всё‑таки попробовать навести без каких‑либо подручных средств порядок. Или же перевести дух на новой территории. Мыслительный процесс не был длительным – на лестничной площадке раздались голоса, поднимаясь к пятому этажу.

Несколько беспомощно оглянувшись на человеческие звуки, Алексей увидел двоих молодых парней примерно, плюс‑минус пара лет, его возраста. И ещё одного лет под тридцать, костистого и хмурого мужчину. Даже его, житейски неопытного взгляда, хватило, чтобы понять: эти трое не претенденты на получение высокого педагогического статуса. Лица молодых, несмотря на относительную свежесть, были уже подернуты некой инакостью, а, стянутая желтоватой маской «блатной‑уголовный», физиономия старшего сразу же заставляла напрячься.

– О, свежачок… – полулениво протянул, зашедший первым номером, – что пирожки мамины из жопы вылезли? Покишкоблудить потянуло?

Был он самый крепкий из всех, на полголовы выше Лехи, раза в два шире в плечах, с набитыми костяшками мощных кулаков. Леха молчал, не зная отвечать что‑то или подождать продолжения опросной процедуры.

– Погодь, Буча, – скрипнул старший, придержав за рукав олимпийки, двинувшегося вперед «бычка», – может с понятием чувачок, может уделит на общее, не кобенясь…

Что такое «общее» Леха знал, правда, понаслышке. Но как‑то себя объектом рэкета он точно не ощущал. А то, что парни принадлежат к представителям бандитской фауны, подтверждали расписанные синими перстнями фаланги старшака, манера держаться и соответствующая лексика.

– Откуда?

В голосе, взявшего переговорное лидерство, блатного не было интереса, скорее присутствовала формальная фальшь. Что‑то типа обязательной, но не очень нужной процедуры.

– Из Ярика… – Леха чуть отступил назад, прикидывая расстояние между своим визави.

– Кого знаешь там? – чуть напористее продолжил тот, – «иванчиков», «диких», «македоновских»?

– Особо никого…

– Лошина, – коротко прикончил Буча, – не в коллективах, не уделял.

Алексей не понимал причины агрессии в словах своих первых вологодских знакомцев. Ни здрасте, ни пожалуйста. С ходу «включение быка» и перспектива физической расправы.

– Я с «добряковскими» в спортзале занимался, – наконец нашелся он, – в Брагино…

– Не знаем таких, – чуть помедлив, процедил возрастной, – с портсмены, по ходу, пустоголовые…

Буча, подавшись вперед, амортизируя бицепсами, постукивал кулаком в ладонь. Третий молодой, после слов о спортзале сместился левее, оказавшись между двух загаженных электроплит.

– Хера с ним говорить, – рыкнул Буча, – бабки есть?! А, бес?!

Его лицо настолько приблизилось к лехиному, что тот ощутил несвежий выхлоп давно нечищенной полости. К знакомым ощущениям предстоящей драки примешивалось чувство противного страха. Всё‑таки один и в чужом городе. Никто не поможет. И убежать некуда.

– Откуда… – Алексей отшагнул и уперся поясницей в кухонный подоконник, – на следующей неделе родаки приедут. Привезут…

Он, скорее, уловил движение воздуха, нежели увидел летящий кулак третьего безымянного. Нырок, уход и нога, предательски угодив в кучу мусора, потянула Леху в сторону. Пытаясь удержать равновесие, он свалился на колено и тут же пропустил.

Буча, по‑боксёрски финтанув правой, влепил мощного крюка левой. В голове пушечно взорвалось маленькое солнце. Цепляясь сознанием за край вспышки, Малыгин увидел летящую, обутую в белый кроссовок, ногу. Болезненным усилием выставил блок, но всё равно зубодробительный пинок наполнил рот соленой кровью. Самое плохое – потемнело в глазах. Леха оттолкнувшись коленом от пола, рванул вверх – влево. К третьему, к тому, кто по‑подлому пытался его вырубить. Ещё одна вспышка, на этот раз в кулаке, импульсом отозвалась в мозгу. Прямой правой достиг своей цели – соперник завалился между плит. Но и Леха, очевидно, повредил лучевую кость. Правда, этой боли, он не успел до конца прочувствовать. Буча – центнер живого веса, сконцентрировавшись в одной кулачной точке, свалил его на запаршивленный пол общажной кухни. Тут же, словно в формате кузнечного цеха, посыпались удары с двух сторон. Помощнее от Бучи, побольнее от старшего.

Угасая, Леха краешком заплывающего глаза, удовлетворенно отметил неподвижность лежащей фигуры одного из «блатных». Последним усилием воли подтянул колени к лицу, закрыв голову руками.

– Вы что, охренели?!

Полуматерная фраза, где‑то далеко, за плотной стеной минваты отбитой головы спасительно царапнула слух. Поток ударов прекратился, но Леха не спешил отрывать руки от головы. Прижатые ладони дарили иллюзорное ощущение защищенности, не давали пульсирующей боли разбрестись. Да и желания возвращаться в реальный мир не было. Рот постепенно наполнялся вязкой кровью, надорванное ухо саднило, голова колокольно гудела. Запах мытого раз в год пола, вперемешку с амбре мусорной кучи, навязчиво поглаживал обоняние.

– Харлам, ты бы не вписывался… – голос старшего зазвучал не то, чтобы испуганно, но с меньшей уверенностью, – этот непуть, вон, Грифа рубанул, да на Бучу дернулся…

– Непуть твой, по ходу малолетка ещё, – невидимый Харлам не робел, но и Робин Гуда из себя не корчил, – завтра папа‑мама заяву в ментовку накатают, опять на годик в бега подадитесь…

– Если никто не подскажет, не накатают, – неуверенно прозвучал Буча, – с ним просто познакомиться хотели, потереть за жизнь…

Судя, по голосам, оба блатных находились к Лехе спиной, в углу, поднимаясь, кряхтел Гриф.

Алексей осторожно убрал ладонь от лица. Одним, неповрежденным глазом, чуть туманясь, разглядел своих оппонентов и, стоящего на пороге кухонного помещения, высокого, крепкого парня. На студента он был не очень похож. Майка‑тельняшка, татуировка «меч‑щит‑звезда» на плече и короткая стрижка.

Тренировочные штаны с пузырями на коленях, полотенце на шее и зубная щетка в руке, завершая образ, позволяли предположить, что живет‑то он точно в этом общежитии.

– Живой? – Харлам подшагнул к Лехе, оказавшись между его оппонентами.

– Ну… – М алыгин глухо кивнул в сгиб локтя.

Крепкая ладонь ухватила за плечо и потянула вверх. Алексей, пошатнувшись, встал и прислонился к подоконнику. Взгляд плыл, во рту солонило, голова кружилась.

– Терпилой будешь? – парень в тельнике пробежался глазами по лицу и фигуре Малыгина.

– Не планировал, кх… – всё‑таки не смог Леха сдержать густой кровавой слюны.

Тягуче сплюнул на пол кухни. Его оппоненты уже не так агрессивно, но всё ещё далеко немиролюбиво сплотились перед входным проемом. Буча, откровенно свирепел и бил копытом. Старший что‑то зло «гонял», переводя взгляд с Харлама на Малыгина, Гриф морщился от боли, отходя от пропущенного удара.

– Хер с ним… – веско обронил, наконец старшак, – пусть дышит, но если он к мусорам дернется спрос, Харлам, с тебя будет… Как с понимающего…

– Разберемся…

Харлам остро глянул в глаза Малыгину и полностью развернулся в сторону блатных. Взгляду Лехи теперь предстала лишь мощная, в бело‑голубую полоску, спина.

Глава 3

Дима Харламов, или в миру Харлам, был родом из небольшого районного центра Вологодской области. По окончании средней школы, томимый романтикой фильма «В зоне особого внимания», он рванул в Рязанское училище ВДВ. Спортсмен‑дзюдоист, отличник, участник всевозможных «зарниц» и турпоходов, Дмитрий железобетонно подходил под параметры элиты российских Вооруженных Сил. Но на абитуре с ним приключилась какая‑то мутная история, о сути которой он никогда никому не рассказывал. Как бы то ни было, возможности перекинуть документы в другой вуз после провала уже не было. Полгода отработав тренером в родной спортшколе, он легко и непринужденно отправился служить в армию.