Очень долгое путешествие, или Инь и Ян. Авалон (СИ) - Соловьёва Яна - Страница 77

— Я тоже чертовски рад вас видеть, дорогуши! — воскликнул Борх, шагнул, широко разведя руки, и попытался заключить в объятия нас обоих.

Иорвет высвободился, отступил, и по нахмуренным бровям стало ясно, что «тоже» Борха он, в отличие от меня, не разделял.

— Что случилось? — жёстко спросил он.

***

Три Галки не заинтересовался условиями нашего быта. Его интересовали жаркое, кружка пряного горячего вина и сыр с орехами и сухофруктами.

— Теперь можно и потолковать, — благостно заявил он, со звоном размешивая в кружке мёд. — И на этот раз вы не сможете упрекнуть меня в безответственности! А вот я вас — смогу.

Он многозначительно переводил взгляд между нами.

— Ну попробуй, упрекни, — усмехнулся Иорвет. — Если тебя прислал Исенгрим…

— Не буду отрицать — первым делом я, конечно, встретился с дорогим другом, — Три Галки примирительно выставил ладонь. — И знаю, как он… э-э-э… беспокоится о вас.

Вторая ладонь Борха предупреждающе взлетела прежде, чем я успела даже хмыкнуть.

— Но здесь я не в качестве посла Вольфа Исенгрима. Я представляю мою дочь, и по этому поводу имею к вам претензии.

Мы с Иорветом удивлённо переглянулись, а Борх степенно поднялся и, заложив большие пальцы за пояс, выпрямился.

— Пока вы отдыхаете от дел… Не могу не признать, что, чёрт возьми, вы это заслужили! Однако пока вы отдыхаете, она собралась замуж, и из всех женихов выбрала именно того, кому втемяшилось в голову сесть на трон Аэдирна и изгнать из страны нильфгаарцев!

Борх поднял руку, и обвиняющий перст нацелился Иорвету в грудь.

— Саэсентессис сказала, что именно ты подкинул в светлую, и под светлой я имею в виду светловолосую, голову счастливого избранника эту идею, в которую он вцепился, как клещ в паршивую собаку!

— Александр — единственный оставшийся в живых наследник по мужской линии, в ком течёт кровь Венгеров, — хладнокровно ответил Иорвет. — Не удивительно, что он хочет вернуть Аэдирну независимость.

— Однако до разговора с тобой он этого не хотел, а хотел вернуть на престол Стенниса, сына Демавенда, — буркнул Борх.

— Я смотрю, ты успел глубоко погрузиться в политическую жизнь Севера, — саркастически заметил Иорвет. — В таком случае, тебе нелишним будет знать, что Стеннис отрёкся от престола, и моя роль заключалась лишь в том, чтобы передать документ об отречении Александру.

— Лишь в том?! Чушь! Я знаком с тобой достаточно, чтобы не поверить ни на миг в то, что ты лишь выполнил работу гонца.

— Почему ты здесь и что хочешь от нас? — вклинилась я, желая прекратить спор.

Я была так иррационально рада видеть Борха, что казалось ужасной глупостью препираться, когда в гости из самой Зеррикании прилетел старый друг, которого и не надеялась увидеть снова.

Три Галки гневно фыркнул, вернулся за стол и вновь застучал ложкой, размешивая вино.

— Саэсентессис прислала мне зов, сказав, что выходит замуж и что просит у меня приданого. Как честный отец, я не мог отказать. Оставил воспитание сына на мать, перебрал в уме подходящие пещеры с сокровищами, достойными быть приданым для дракона, примчался к ней… — отхлебнув из кружки, Борх откинулся на спинку стула, — чтобы узнать, что в приданое она просит помощи в штурме Венгерберга. Она желает преподнести жениху на блюдечке корону Аэдирна!

Иорвет вскочил, чуть было не опрокинув стул, и заметался по комнате, и Борх, сцепив пальцы на круглом животике, с удовлетворением наблюдал за ним.

— Как давно идёт штурм? — спросил Иорвет.

— Месяц назад из-за голода поднялись бунты кметов, к которым присоединились разбойничьи банды из бывших работников мануфактур, вывезенных в Нильфгаард. Что примечательно, бунтовщики размахивали флагами Альдерсберга и шли с именем некоего Александра на устах. Александра — законного короля Аэдирна, которого до этого знать никто не знал! Уверен, что ты никак не связан с листовками, наводнившими Аэдирн.

Он укоризненно смотрел на Иорвета, а тот кивнул и сказал:

— Продолжай.

— Моя дочь и этот… Александр воспользовались шансом. Саэсентессис сумела найти общий язык с Исенгримом, заручилась поддержкой Дол Блатанна и выступила с Севера. А с запада, с Махакама, ударила скрывающаяся в изгнании Мэва, которая восстановила дружину и теперь надеется под шумок вернуть себе Лирию и Ривию. А вы сидите здесь, наслаждаетесь одиночеством…

Последние слова Борх произнес таким тоном, будто не порицал нас, а хвалил.

— Я бы тоже сидел в Алтинадире, если бы…

— Что-то пошло не так, — констатировал Иорвет и вернулся за стол.

— Да. Тогда-то Саэсентессис и послала мне зов… — Борх замолчал и подал мне кружку. — Не откажусь ещё от вина — я уж и забыл, насколько отвратителен климат Севера.

С невинным и хитроватым выражением на лице он размешивал мёд и тарабанил ложечкой по кружке особенно долго, и делал это явно намеренно, испытывая терпение Иорвета, который сидел как на иголках.

— Н-да. Было опрометчивым недооценить противника. По тому, как вяло Нильфгаард реагировал на бунты, сделали вывод, что силы и казна южан истощены. Однако Белое Пламя лишь ждал, пока союзники откроют карты, чтобы уничтожить их всех одновременно, — Борх залпом выпил вино, утёр губы. — Три дня назад перед королевским дворцом в Венгерберге открылся портал размером с парадные ворота, из которого прямиком из Золотых Башен строем валят войска. Свежая, полная сил пехота, кавалерия и сияющие, как медяки, латники. С заходом солнца портал закрывается, а на рассвете возникает вновь.

— Пробовали его уничтожить? — резко спросил Иорвет.

— К дворцу, где обосновалась группа магов, не подобраться незамеченным, а если так дальше пойдёт, то в Венгерберге чёрных будет больше, чем в самом Нильфгаарде. Даже если уничтожить портал, страшной битвы не избежать, их уже слишком много. Саэсентессис готова открыться.

Он замолчал и стал серьёзен.

— Два дракона — это гораздо лучше, чем один. Особенно если среди них есть золотой. Но остаётся вопрос с порталом, и тут я, конечно, вспомнил о вас, друзья мои. С вашим умением проникать в магический мир мы быстренько обстряпаем это дельце. Туда-обратно, и вы вернётесь к деревенским пасторалям.

Должно быть Борх заметил что-то в наших лицах, потому что насмешливое выражение исчезло с его физиономии, и проскользнуло нечто, больше похожее на сочувствие. Он поднялся из-за стола, выглянул в окно.

— Не буду мешать вам собираться. Вернусь к вечеру, — сказал он, застёгивая на все пуговицы дублет. — Мы полетим в темноте.

Открыл настежь дверь, и только пушистый лисий хвост махнул по снегу задорным белым кончиком.

Я бросилась к вещам, на миг ужаснувшись масштабам сборов, но тут же замедлилась, остановилась. Нашу здешнюю жизнь нельзя было уместить в мешок, и с собой мы унесём лишь то, с чем пришли, а это совсем немного. Иорвет, склонив голову, стоял с одеялами в руках и вдруг отшвырнул их обратно на постель.

— Иди ко мне, — сказал он.

До вечера оставалось время, Борх дал его нам, и мы делали то, что было должным в этой хижине, ставшей нашим местом, местом про любовь. А сборы — это недолго.

***

В полёт я надела всю имеющуюся тёплую одежду и, словно мумия, замоталась в одеяло с головой. И всё равно промёрзла так, что казалось, будто кожа кусками отваливается с лица. Виллентретенмерт летел высоко, как в трансатлантическом перелёте, и мы болтались в люльках из верёвок, намотанных между драконьими пальцами. Временами я отрубалась в сон, похожий на обморок, временами пыталась высмотреть сквозь темень хоть что-нибудь внизу. Только единожды мелькнули адским пламенем огни махакамских плавилен, а потом снова потянулись погружённые во мрак леса.

Перед рассветом мы прибыли в проснувшийся, бурлящий лагерь Саскии под изрытыми траншеями стенами Венгерберга. Когда мы с Борхом вошли в командирскую палатку, облаченная в доспехи Саския вскочила от исчерченных стрелочками схем и неподдельно и искренне обрадовалась нам, запечатлев на моей щеке поцелуй, больше похожий на удар кулаком.