Держитесь, маги, вас нашли! (СИ) - Елисеева Валентина - Страница 64

– Тогда – все хорошо.

Опровергая слова Данира, с кухни донесся злобный лай пса: он обнаружил свою пустую миску. Исла озадаченно моргнула и продолжила диалог с мужем-принцем:

– Обед сготовил?

– Нет.

– А почему?

– Потому... – Данир вспомнил запрет на ругань и развел руками: – Все хорошо! Именно потому, что... все хорошо!

Исла всмотрелась в грустное и расстроенное лицо супруга, решительно шагнула к нему и обняла за талию, прижалась крепко. Сильные длинные пальцы Данира запутались в ее волосах, вытаскивая пряди из зажимов, распуская волосы по плечам.

– Исла, – прошептал Данир, и девушка подняла голову, подставляя губы для поцелуя. Сладкого и долгожданного поцелуя.

– В рабочем кабинете зелья варить легче было – все знали, что тревожить меня нельзя, кроме как в случае страшных катаклизмов и внезапных эпидемий, а в хозяйстве приходится сразу несколькими делами заниматься, да еще и в разных местах, – вздохнул Данир, размыкая объятия.

Оторвавшись от мужа, Исла осмотрелась: в доме чисто, ничем горелым не пахнет. Только холодновато тут и корова громко голодно мычит. Хм, желудок ее мужа тоже голодно бурчит...

– Что ты сегодня ел? – обеспокоилась Исла и услышала в ответ:

– Тот кусок пирога, что ты утром оставила. И Кира тоже...

Тихонько простонав про себя и убедившись, что на кухне ничем съестным даже не пахнет, Исла порадовалась, что пришла домой пораньше – еще лавки открыты. Крикнув Кире, чтоб ждала их дома, хранительница потащила своего хранимого в центр Города: покупать в лавке пироги, блины да булки. Ничего, один день и на сухом пайке продержаться можно.

Данир присмотрелся к лавкам: они мало чем отличались от лавок в Тавирии, только что все продавцы были мужчинами. Эти мужчины почтительно кланялись Исле, а на Данира смотрели с уже привычным сочувствием. Дома Исла показала Даниру, какие ключи на связке от погреба, из которого они достали одиноко лежавшую там домашнюю колбасу (загодя оставленную заботливым Исиялом) и варенье. Затем супруги дружно растопили печь и вскипятили чай. Кинули Ветру обрезки колбасы и много кусков хлеба. Налив себе чаю, а Кире – молока, семейная чета уселась обедать, хотя точнее сказать – ужинать.

– Ну, рассказывайте, что тут у вас происходило, – велела Исла, когда все заморили первый голод.

Данир сухо и без подробностей перечислил все события, не упомянув, что виновницей нашествия кур в дом стала Кира. Впрочем, Исла и сама догадалась об этом по виноватому лицу дочери, но промолчала.

– Корове сена надо было кинуть, оно в сеннике хранится – это такой большой сарай, из досок сколоченный, – подсказала Исла на будущее своему мужу-принцу.

– Я думал, что свежий корм питательней и полезней, – вздохнул маг. – Почему она кусты объедать не стала? В них ничего ядовитого для нее не было...

– Ну, в твоей вареной рыбе тоже ничего ядовитого не было, но есть ее невозможно было, – с усмешкой напомнила Исла давний случай.

В коровнике Исла с восторгом осмотрела дивный куст ярко-красных роз.

– Какое чудо! – выдохнула она и сорвала три цветка. – В кувшин поставлю. У вас ведь принято женщинам цветы дарить – вот пусть и стоят в доме.

– Я для тебя и другие выращу, – смущенно пообещал Данир. Эх, опять он маху дал: корове розы вырастил, а жене – забыл!

– Не надо другие, эти хороши! В хлеву тепло, этот куст тут не замерзнет, а на улице розы за одну ночь от заморозка погибнут. Буду в хлев за букетами ходить! – весело ответила Исла.

Романтику момента испортило тоскливое голодное мычание.

«Ой, какой у буренки взгляд злобный и мстительный, – подумал Данир, обратив внимание на уставившуюся на него корову. – Нет, это мне кажется – коровы на редкость миролюбивые животные. Сено – это сухая трава, так может ей просто свежей травы нарастить? Семян травы тут в земле много, да и почва в хлеву отличная, удобренная».

Подумано – сделано. Земляной пол хлева покрыла густая, высокая, сочная зеленая трава. Корова сперва боязливо попятилась, когда у нее вокруг копыт трава полезла, потом ухватила охапку молодой зеленой поросли, пожевала задумчиво... ее взгляд из злобного стал откровенно влюбленным, когда она обратила его на мага. Свежая сочная трава, когда зимний снег еще не распрощался с долиной! Тут у любой коровы сердце бы растаяло!

Данир успокоился, видя, как жадно набрасывается на траву домашняя скотинка. Вот и накормили. Кто ж знал, что обычная трава нравится коровам больше, чем розы! В магической школе таких важных практических сведений магам не дают!

Когда Исла с розами в руках и с мужем за спиной вернулась в дом, ее уже ожидал отец. В руках у Исияла была корзина, в которой обнаружились: большой горшок с теплым мясным рагу, очередной пирог и книга рецептов.

– Дедушка, ты самый лучший хранимый в мире! – заявила Кира, накладывая себе полную тарелку рагу и щедро наполняя им же миску крутящегося возле ее ног и просительно подвывающего пса. – Очень жаль, что ты теперь не наш хранимый! Наш-то все сухомяткой потчует.

Исла посмотрела, как поникли широкие плечи любимого, и взяла на заметку поведение дочери. Оставив мужчин обсуждать рецепты завтрашнего обеда (Данир взялся записывать их на листок, так как не знал рунической письменности долины), Исла повела объевшуюся дочку укладываться спать.

Присев на постель девочки, Исла нежно поцеловала ее в лобик, поправила одеяло и строго сказала:

– Запомни, дочка: других хранимых у меня никогда больше не будет! Это я тебе точно говорю, Кира. Так что если сбежит этот единственный, то готовить обеды и кормить кур и корову будешь ты!

Девочка хлопнула длинными ресничками и притихла.

– Теперь Данир – твой второй папа, козочка. Можешь привыкать так его и называть. Поверь, человека лучше и добрее, чем Данир, я еще не встречала и вряд ли встречу в будущем. Он такой один! Теперь наша семья – это мы трое, – весомо заключила Исла и еще раз поцеловала дочь.

Глава № 29. Умение грамотно поставить эксперимент помогает в самых неожиданных ситуациях.

Если первый день после своего возвращения в долину Исла провела в своем отряде, тренируя личный состав и охотясь на байголовов, пополняя общегородские запасы мяса, которое в виде солонины хранили в глубоких холодных погребах, как запас на случай внезапного уменьшения дичи в горах, то второй день она начала с визита к Сарине. Для беседы со Старшей была веская причина: надо было решить вопрос, где Даниру устроить лекарский кабинет.

– Можно пристройку к моему дому сделать, – предложила Исла Сарине. – Мне самой спокойнее так будет, и людям привычнее: все наши знахарки на дому прием ведут. Но в Тавирии лекарские дома строят в центре поселков, чтобы с любого конца города быстро добежать до них можно было. Дома маги только рабочие кабинеты себе устраивают, где зелья и снадобья свои варят, да исследования проводят.

– Я могу выделить ему помещение здесь, у себя, – пожала плечами Сарина. Аро-лера занимала со своими хранимыми весь третий этаж и половину второго этажа центрального трехэтажного каменного здания на площади. – На втором этаже у самой лестницы можно освободить две комнаты и соединить их между собой, если ему требуется большое пространство для работы. Пусть напишет список необходимой ему мебели и всего прочего – мои хранимые все быстро организуют. А в посетителях недостатка не будет – все жители Города так горят желанием увидеть мага «в деле», что с любым синяком к нему побегут.

– С синяком не надо, пусть лучше Данир моему отряду помогает на спасательных операциях, – нахмурилась Исла. – Я всех хранительниц предупрежу, чтоб их мужчины по пустякам моего мага не дергали.

– Как ты о нем печешься, прям как о хрупком цветочке, – насмешливо прокомментировала Сарина. – Ты сама-то замечаешь, как резко изменилось твое поведение после встречи с этим магом?

– Замечаю, – вздохнула Исла. – Раньше я была гораздо спокойнее, рассудительней, гораздо жестче в суждениях и поступках и... равнодушнее ко всем окружающим. Я даже гибель Аси быстро для себя приняла, а боль потери глубоко в душе похоронила, не давая этой боли возможности влиять на мои поступки, мешать моим рассуждениям. Я никогда ничего не делала и не говорила не обдумав, сгоряча, а в отношениях с Даниром меня словно бес в ребро толкает: то прибить его хочется, то зацеловать до полусмерти, то так нежность переполнит, что просто через край души волной переливается, не удержать... Будто на качелях раскачиваюсь, все сильнее и сильнее.