Золотая кровь (СИ) - Глебов Виктор - Страница 37

Засунув визитку в карман, я поднялся и пошёл дальше. Вернее, поковылял, потому что тело болело так, словно у меня была температура. Но жара я при этом не чувствовал. Напротив, вскоре мне стало гораздо лучше. Минут через пять я добрался до узкой лестницы, ведшей наверх. Здесь было совсем темно, и подниматься пришлось наощупь, держась за шатающиеся перила. Лестница казалась бесконечной. Трижды я садился на ступеньки и отдыхал, прежде чем добирался, наконец, до распахнутой настежь двери!

Из неё тянуло прохладой. Переступив порог, я оказался на крыше дома. В трещинах рубероида рос мох, на железной ограде сидели вороны. При моём приближении они лениво расправили крылья и улетели прочь.

Шёл мелкий дождь, и я поднял воротник плаща. Небо над головой было серым, а у горизонта — иссиня-чёрным. Там проскакивали молнии, и казалось, что они бьют прямо в небоскрёбы.

Я вдруг понял, что действительно нахожусь в Москве. Повернувшись направо, я увидел далёкие башни Кремля, над которым висела тактическая платформа. Вокруг неё кружили вертолёты патруля, похожие на огромных хищных птиц. Я подошёл к краю крыши. Отсюда открывался головокружительный вид. Мне пришлось схватиться за перила, чтобы не упасть, зато я понял, куда делся мой недавний собеседник: с крыши вела пожарная лестница. Слезать по ней не хотелось — я почувствовал приступ тошноты от одной мысли об этом — но другого выхода отсюда, похоже, не было. А если и был, искать его хотелось ещё меньше.

Мысленно матерясь, я перекинул ногу через ограду и оказался на железной площадке, откуда можно было попасть на лестницу. Внизу двигались люди и машины, но никто не смотрел наверх. Меня это вполне устраивало.

Я начал спускаться, хватаясь за железные, мокрые от дождя перила. На ладонях у меня оставались следы ржавчины и старой краски.

На спуск ушло около четверти часа. Когда я, наконец, ступил на тротуар, несколько случайных прохожих удивлённо посмотрели на меня, но прошли мимо, не замедлив шаг. Да и с чего бы им его замедлять? Ну, слез человек по лестнице — значит, у него на это были причины. Может, от любовницы сбежал, когда муж неожиданно домой вернулся. В большом городе случается всякое. Если всему удивляться, то так и останешься навсегда с выпученными глазами и открытым ртом.

Я прислонился к стене, чтобы перевести дух и унять сердцебиение. По крайней мере, теперь я точно знал, что боюсь высоты.

Через пару минут снова включил терминал и ввёл запрос на указанный адрес. Теперь я мог идти по навигатору. Запахнувшись поплотнее в плащ, я вышел из переулка на магистраль и двинулся в нужную сторону. До пункта назначения было полтора километра. Жаль, у меня не было зонта. Может, вызвать такси? Я осмотрел карманы, но денег не нашёл, так что пришлось забыть об автомобиле и топать на своих двоих.

Спустя полчаса, согласно указанию навигатора, я свернул в подворотню, пересёк двор и остановился перед подъездом с серой железной дверью. Нажал кнопку с цифрой «8»: если верить терминалу, здесь жил человек с фотографии. Через несколько секунд динамик ожил, и мужской голос спросил:

— Кто там?

— Мне дали ваш адрес, — ответил я, понимая, что убедить этого человека впустить меня будет ой как нелегко.

Скорее всего, меня или пошлют куда подальше, или вызовут полицию.

— Кто дал?

— Один человек. Ваш адрес указан в терминале, который он мне оставил.

К моему удивлению, замок щёлкнул, и я услышал сигнал, оповещающий, что дверь открыта. Всё оказалось гораздо проще, чем я думал. Поспешно дёрнув ручку, я вошёл в подъезд.

Глава 19

На втором этаже меня встретил мужик с фотографии. Немолодой, с сединой на висках, в домашнем халате. Чёрные глаза быстро обежали мою фигуру цепким взглядом.

— Привет! — сказал он, кивнув. — Толя.

Я пожал протянутую руку.

— Гурманов? — спросил я, понимая, что визитку мне оставили не случайно.

— Да-да. Он самый. Входи.

Посторонившись, мужик впустил меня в квартиру и закрыл дверь, тщательно задвинув все три замка и засов.

— Сюда.

Он провёл меня в гостиную. Указал на диван.

— Садись. Сейчас кое-что приготовлю и начнём.

— Что начнём? — спросил я, следя за его движениями.

— Тебе ведь нужно что-то вспомнить, так? — отозвался Гурманов, доставая из серванта маленький прибор с висящими проводами. — Вот я и помогу.

Я взглянул на устройство, которое и положил на журнальный столик.

— Каким образом?

Гурманов усмехнулся.

— Ну, это уж не твоё дело, приятель! Я свои секреты не раскрываю. Это мой хлеб, знаешь ли. Да и какая тебе разница?

Подобная деятельность незаконна. Но у меня, кажется, нет выбора. Я даже не помню, кто я такой и как оказался в том водохранилище.

— Если передумал, то так и скажи, — Гурманов перестал распутывать провода. — Без проблем. Расстанемся, как будто и не встречались.

— Нет. Давай.

— Отлично!

— Только у меня денег нет.

— Не парься. Всё оплачено.

— Кем?

Мужик пожал плечами.

— Откуда мне знать? Деньги переведены, так что тебе не о чем беспокоиться. Ну-ка, наклони голову!

Он закрепил на мне эластичный обруч с проводами. Прямо как будто энцефалограмму собирался делать.

— Это безопасно? — спросил я.

— Абсолютно. Никаких рисков, уверяю.

— Часто такое делаешь?

— А это тоже тебя не касается, — он взял в руки пульт. — Готов?

— Не уверен.

— Бывает, — Гурманов нажал на кнопку.

Сидя в атете, я открыл глаза. Сцена, которую я вспомнил, очень походила на другую — уже в этом мире. Кресло Ампика, давшее мне воспоминания настоящего Ахенатона. Оно было не первым, что вправляло мне мозги. До этого я уже проходил подобную процедуру. Но в тот раз в родном мире всё закончилось несколько иначе. Снова закрыв глаза, я вернулся в прошлое: нужно пройти этот путь до конца, пока моё сознание находится под остаточным влиянием ритуала, проведённого жрецами Фахми, и может выстраивать логические цепочки, делая очевидными те связи, которые обычно кажутся просто отдельными событиями.

Я пришёл в себя на скамейке в одном квартале от своего дома, мокрый от дождя. По лицу струилась вода, заливала рубашку на груди и животе — там, где был расстёгнут плащ. Минуты две я ничего не понимал, но затем посмотрел на запястье и увидел, что терминал на месте. Проверив его, я понял, что в нём больше нет фотографии и адреса Гурманова. Их кто-то стёр!

Может, мне всё приснилось⁈ Но голова трещала, и я не мог объяснить, как оказался здесь, на бульваре. Зато отлично помнил, кто я.

Лейтенант Адитумов, оперативник в чине Экзорциста. А это значит, что в меня понапихано столько имплантатов, что я вполне могу считаться живым компьютером. Мою тело — огромное хранилище информации, а ДНК — гигантский репликатор, набитый данными и программами. Я могу упокоить Одержимого или поджарить компьютер, управляющий целым зданием, боевым крейсером или заводом. И если я действительно прошёл процедуру в квартире некоего Гурманова, значит, он мог влезть в мою систему и сделать с ней, что угодно! Даже подселить демона! Или его зародыш, который чёрта с два обнаружишь, пока не станет поздно.

Вполне вероятно, что меня и памяти лишили, чтобы заставить отправиться к хакеру и добровольно позволить влезть себе в мозги! И, стало быть, мне срочно нужно ехать в сервис-центр нашего корпуса и проверяться.

Однако я понимал, что это может похоронить мою карьеру. Даже если я буду официально объявлен чистым, как первый снег, кто-нибудь непременно заявит, что лучше дождётся другого Экзорциста, в мозгах которого никто не копался. Может, упокоить разбушевавшегося Проклятого мне ещё и позволят, но о доступе к компьютерам корпораций можно забыть навсегда. Серьёзные люди и близко не подпустят меня к своим базам данных. Это как с Одержимыми: можно изгнать духа, если он не успел захватить человека полностью, но всё равно люди будут опасаться того, в ком однажды побывало Проклятье.