Мастиф (СИ) - Огнелис Елизавета - Страница 6

— Да не дрейфь, — проворчал Кондратий Федорович за спиной. Саша вздрогнул — он не заметил, как полковник оказался позади.

— Вляпался — терпи.

— Терплю. Надо было похоронить хоть…

— Ничего не надо, — мягко отозвался Федорыч. — Мы и так не успеваем. А еще дождь зарядит, — добавил он, вглядываясь в небо. — Далеко еще до озера?

Саша глянул на часы, потом достал компас. По лесу без дороги скорость пешего человека с рюкзаком — два километра в час. Вышли в двенадцать. Полчаса потеряли на Фадее.

— Завтра только выйдем, — буркнул Саша. — За два часа до захода солнца лагерь ставить надо. Иначе в темноте намучаемся.

Озеро назвали Красным, потому что сосны, отражаясь в спокойной воде, окрашивали ее в багрово-янтарный оттенок. Солнце било в глаза, мокрая трава промочила путников до пояса.

— Как красиво, — прошептала Полина.

— Красиво, — гнусаво поддержал Иван. Всю ночь лил дождь, ветер буквально рвал кроны деревьев, вдалеке бухал гром. Александр проснулся ранним утром от боли в пояснице — видимо, простудился. Но насморка не получил никто, кроме Ивана. Красивый римский нос его покраснел, и стал похож на свекольный ломоть, лицо подурнело, голос изменился.

— Кондратий Федорыч, сделайте хоть что-нибудь! — взмолился бывший красавчик за завтраком. Полковник медицинской службы только развел руками:

— Насморк, дорогой мой, не лечится. Установленный медицинский факт. Лучшее лекарство — горячая ванна.

— Может, капли есть? — прогнусавил Иван.

— Капли есть, — ответил Федорыч и полез в рюкзак.

Иван вначале обрадовался, а через час снова погрустнел — капли помогали временно.

— Обойдем правым берегом, — решил Александр. Ему не возражали.

Озеро с его красотами осталось позади, и пошли знаменитые своей непроходимостью крутобокие холмы — Козловы горы. Чтобы пройти сотню метров — приходилось спускаться, потом вновь подниматься, и так — много раз. К вечеру они выбрались в заросший мхом лес. Сосны здесь росли среди замшелых валунов, и лес от этого казался сказочным — как будто кто-то огромный нес эти здоровенные камни с собой, да и рассыпал половину по дороге.

Иван, когда увидел эти камни, сначала оторопел, встал, недоуменно озираясь, пытаясь что-то унюхать распухшим носом.

— Ваня? — спросил Федорыч.

— Не понимаю, — прогундосил тот. — Здесь не так… Что-то не так… Насморк, мать… Не чувствую.

Саша только плечами пожал:

— Идем вперед, — бросил он. — Некогда останавливаться. Дойдем до вашей ямы — там посмотрим.

Страх в груди Александра пропал, уступая место обреченности. Он ругал все и вся — себя, за то, что взялся показывать дорогу; Федорыча — за его идиотское умение кидать ножи, Фадея, Полину. Этот лес, эти камни, эту дыру, черт бы ее подрал. Вернуться бы в поле, завести трактор и работать — до упора, до последнего, и чтобы никто не лез, не приставал, не донимал. Вот ведь люди — каждому наплевать на каждого, но всем всё надо от тебя лично… Идиотство…

— Стойте, — приказала Полина. — Здесь что-то есть.

Саша почувствовал, как бешенство накрывает его с головой. Он яростно содрал рюкзак с плеч:

— Ищите, мать вашу, — крикнул он. — Никуда не пойдем, пока ваше «не так» не найдем, черт бы вас подрал. Краеведы хреновы… Уроды…

Он продолжал ругаться, черным матом, без разбора крыл все подряд, каждую былинку под ногами, опустив голову, не смея взглянуть на спокойных и странных попутчиков. Страх снова зашевелился в груди. Саша затравленно оглянулся. Вокруг никого не было. В какой-то момент он почувствовал облегчение. Не надо никого провожать — сами найдут дорогу. А он пойдет домой, не останавливаясь ни на миг, выйдет к Судую… Хотя нет, надо сначала к дяде Леше, забрать УАЗик, иначе Шпак голову оторвет… Не в первый раз. Вся жизнь — словно на краю пропасти. Долго ли можно скрываться от власти, игнорировать повестки в суд, штрафы, предписания, угрозы? Сколько веревочке не виться… Да только всем выкусить придется — Сашу так просто не возьмешь. Драка будет знатная.

Из тишины каменного леса раздался стон. Александр слышал этот звук. В больших городах, где много железа и бетона, с таким стоном становятся на запасные пути товарные вагоны, или могучая лебедка старается сдвинуть с места непосильную тяжесть. Но откуда этот звук здесь, в глухом лесу? Может, с таким стоном погибают тысячелетние сосны?

— Доигрались, — взъярился Саша, бросил рюкзак, рванул с места, как заяц.

— Доигрались, мать вашу, — уже орал он, не разбирая дороги, перепрыгивая через замшелые кочки, отмахиваясь от высохших веток. «Кстати, а где комары?» — запоздало пронеслась в голове мысль. Обычно в такое время гнуса в лесу — видимо-невидимо. А теперь придется делать самодельные носилки, обе руки будут заняты, и немало кровушки попьют жадные кровососы… «Федорыч! — возликовала какая-то часть сознания. — Это тебе за Фадея!»

Он вылетел на них неожиданно, едва не сбил Полину с ног. Вся троица стояла живая и невредимая, перед открывшимся в земле проходом. Огромный замшелый камень открывал страшный в своей непонятности зев глубоко под землю. Старые мокрые бетонные плиты начинались сразу после входа.

— Дорога, — растерянно произнес Иван.

Костер разгорался, разгоняя тьму, делая ее почти осязаемой, а тени — зловещими.

— Этой дорогой лет пятьдесят не пользовались, — сказал Иван, откидываясь на нарубленный лапник.

— Пятьдесят два, — произнесла Полина.

Саше вдруг захотелось взять эту странную женщину за подбородок и, заглянув глубоко в глаза, спросить… Очень серьезно спросить:

— А ты откуда знаешь?

А потом еще:

— И что теперь будет?

— Ничего тебе не будет. Не вспомнит никто о Фадее. Не до него, — загадочно отозвалась Полина.

Саша смутился. Он понял, что задал последний вопрос вслух.

— Всем спать, — прокряхтел Федорыч. — Отбой.

И первым полез в палатку.

Утром оказалось, что они не дошли до «шахты» всего лишь пару километров. Подземной дорогой они не решились воспользоваться, хотя Иван и заявил, что может подключить освещение, и вела она, по словам красавчика, «туда, куда надо».

— Опасно, — сказала Полина.

Сейчас Саша стоял перед холмом, затравленно оглядываясь вокруг, не понимая, что его беспокоит. Трава вокруг и в самом деле пожухла, как будто выгорела. А ведь на дворе — май. И птиц не слышно. И еще, что беспокоит больше всего — где комары? Где эти маленькие кровопийцы? Слишком много вопросов без ответов.

Иван, Кондратий Федорович и Полина стояли вокруг дыры в земле.

— Я не понимаю, что это такое, — вполголоса проговорил Иван. — Я могу разобраться во многом, но для такого слабоват. Это…

Красавчик закряхтел не хуже старого деда:

— Это… вроде бы и человек. Похоже, вроде, — говорил он, словно оправдывался.

— Земля раздвинулась, — пробормотала Полина.

— Что ты об этом думаешь? — спросил вдруг Федорыч у Александра, который без всякого энтузиазма забрался на холм.

Вблизи дыра, или, как ее называли, «шахта», выглядела страшновато. Она едва ли была больше метра в диаметре, с гладкой, словно зализанной по краям землей. Плотная, утрамбованная, и ни одной травинки вокруг. Внутри, несмотря на солнце — темнота. Видно, конечно, что глубокая, но насколько — не понять.

— Что думаю? — проговорил Саша. — Дух земли ее прорыл, вот что. Надоело под землей сидеть, решил выйти, посмотреть, кто это его тревожит, карьеры делает, сверлит, нефть качает, уголь рубит…

— Ты это серьезно? — изумился Иван.

— Серьезней не бывает, — отозвался Александр.

— И как же он такую дыру сделал?

— Да никак, — сказал Саша. — Выбрал камешек поровнее, и утащил его под землю. Вот и получилась дыра…

Полина посмотрела на Александра с удивлением.

— А ведь он прав, — сказала она медленно. — Здесь раньше был камень, я чувствую.

— Черта с два он прав, — немедленно отозвался Иван. — Может, камень и был, да вот только духа не было. Это не дух сделал.