Лиса в аптечной лавке (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка" - Страница 25

– Как я могу что-то выбросить без вашего разрешения! – испугалась она.

Вот и хорошо. Я шагнула к двери.

– Миледи, еще украшения, – донеслось мне вслед.

– Обойдусь, – отмахнулась я, все равно толком не умею их носить.

– Но… – донеслось мне вслед, но дальше я уже не слышала.

Мне казалось, по лестнице придется спускаться осторожно, контролируя каждый шаг, но стоило подумать, что надо бы подобрать юбку, как одна рука сама подхватила подол, не столько поднимая, сколько прижимая его к бедру, а вторая легла на перила, но не цепляясь за них, а едва касаясь.

– Спасибо вам за Энн, – совершенно искренне поблагодарила я, спускаясь по лестнице. – Она великолепна.

И восхищенный взгляд Ксандера был мне ответом.

Глава 18

В следующий миг лицо его потемнело. Ксандер поддернул рукав, стянул браслет – такой же простой и тонкий, как был и у меня. Едва я шагнула на последнюю ступеньку, поймал меня за запястье и молча надел украшение. Блеснула разноцветными переливами магия, металлический обруч сжался, став как раз мне по руке.

– Полагаю, куда вы дели свой, вы тоже не помните, – сказал муж, тщательно поправляя обшлага так, чтобы полностью скрыть запястье.

Я заколебалась. Сказать правду: подозреваю, что его стащил чересчур навязчивый поклонник? Вопрос номер один: как я объясню пребывание чужого мужчины в собственной спальне? Ну то есть я-то знаю, что ни в чем не виновата, но поди докажи. Вопрос второй: если муж мне поверит, что он сделает с Айгором? С него ведь и прибить станется, и что потом? Не то чтобы мне было жалко соседа, сам нарвался. Но, во-первых, подозрения – не повод для убийства, а во-вторых, мне было по-настоящему жаль Люцию. Какой бы она ни была, сын у нее единственный.

Впрочем, Ксандер и не ждал ответа.

– Пока вы одевались, пришла кухарка. Ее зовут Руби. Я велел ей пойти на кухню, заварить чай и разобрать продукты.

– Спасибо, – кивнула я, коснулась браслета.

Тонкий ободок ощущался чем-то вроде кандалов. Знак принадлежности мужчине, которого я вовсе не выбирала.

– Не советую терять и его, – усмехнулся Ксандер.

Возможно, он хотел что-то добавить, но в который раз за этот вечер пиликнул «звонок».

– Пойдемте. – Он подставил мне локоть. – Не прошу вас притворяться любящей супругой, но, чтобы не поставить себя и меня в неловкое положение…

Я скрипнула зубами – он говорил ровно теми же словами, что и я, когда просила не заставлять меня музицировать.

– …постарайтесь вести себя прилично.

Я обратила на него самый наивный взгляд, который только могла изобразить, и захлопала ресницами. Ксандер снова усмехнулся и отворил дверь.

Принц выглядел моложе Ксандера, но старше Айгора. Высокий, плотный – не толстый, а именно плотный, светловолосый и круглолицый. Этакий Иванушка из старых фильмов. Но стоило заглянуть ему в глаза, и становилось ясно – дурачком он точно не был. Наверняка прекрасно знал, какое впечатление производит, и пользовался этим. Интересно, много ли голов тех, кто решил, будто хитрее этого простодушного медведя, уже полетели с плахи? Хотя пока он принц, а не король…

Ксандер поклонился, я присела в реверансе, и опять, как на лестнице, тело словно само вспомнило, что делать. Нет, все-таки отличная штука – нейронные связи. Жаль, что они все же не заменят память.

– Рад видеть, граф, – кивнул принц. – Графиня, вы обворожительны.

– Спасибо, ваше высочество. – Я снова склонила голову.

Ксандер жестом пригласил гостя в дом.

– Алисия, будьте добры, позаботьтесь об угощении…

– Не стоит беспокойства, – запротестовал принц.

Я бросила быстрый взгляд на мужа, тот едва заметно качнул головой.

– Ну что вы, никакого беспокойства, – заверила я. – С вашего позволения…

Я направилась на кухню, краем уха прислушиваясь к отдаляющемуся разговору.

– В медовый месяц ты решил заделаться аскетом? Собственноручно открывать дверь и заставлять жену носить угощения гостям?

– Алисия соскучилась по родному дому и пока не слишком опытна в обращении с прислугой, – сказал муж. – За пару дней я не переломлюсь, открывая дверь, тем более, что скоро должен прибыть Томас с моими вещами.

Я мысленно ругнулась. Вот ведь как вывернул – что это он сделал мне одолжение, а не я ему, разрешив пожить в собственном доме. Еще и Томас. Лакей? Да какая разница – снова чужой человек рядом.

А как бы я попробовала запретить мужу остаться в доме? И что бы сделала, если бы он просто взял меня в охапку и уволок к себе? Снова бы в окно прыгала? Тогда-то я была уверена, что вернусь домой, а сейчас бежать мне некуда.

– Скорее всего, медовый месяц мы проведем здесь, тихо и скромно, – продолжал Ксандер.

– Положим, тебе все равно, кроме своего дела, вовсе ничем не интересуешься, но жену-то за что запер? Такая красавица должна блистать в свете.

Что ответил муж, я не услышала, мысленно перебирая свой словарный запас нецензурный слов, русских и латинских. «Должна» я блистать! А меня кто спросил?

Как ни странно, успокоиться удалось гораздо легче, чем утром. Но удивляться внезапно обретенному самообладанию было некогда. Едва я вошла на кухню, мне навстречу поднялась женщина лет сорока пяти и поклонилась. Невысокая, полная – какой обычно и представляется повариха, но вместо здорового румянца мне бросилась в глаза бледность. Даже губы у нее были белыми.

– Здравствуй, Руби, – сказала я.

Обращаться на «ты» к незнакомому человеку старше себя было неловко, но сословное общество диктовало свои правила. Сегодня на рынке я по привычке обратилась к молочнице «вы» и обидела ее – женщина решила, будто я над ней издеваюсь. А потом еще Люция долго отчитывала, что незачем переносить в свет приютские привычки. С моим статусом… Как же я устала слышать о своем статусе.

– Чайник вскипел, миледи, – сказала кухарка. – Я заварила чай, когда услышала, что пришли гости.

– Спасибо. Будь добра, возьми в угловом шкафу креманки, в хол… «вечном ящике» мороженое и разложи.

Я начала расставлять на подносе все, что нужно. Чашки, чайник, десертные тарелочки, блюдо с хворостом. Нет, на один поднос не поместится.

– Поставь вот сюда и помоги мне донести. – Я достала второй поднос.

– Да, миледи. – Она подхватила его и креманки.

Я двинулась к гостиной и едва не выронила еду из рук, когда за спиной загрохотало.

Я обернулась. Кухарка опиралась о стену, хватая ртом воздух, у ее ног валялся поднос, шарики мороженого разляпались белыми пятнами.

– Тебе плохо? – встревожилась я, лихорадочно соображая, как освободить руки и помочь женщине сесть.

– Нет-нет, мне хорошо, – запротестовала она, кое-как отлепляясь от стены.

Да, я вижу, как хорошо, вон снова в сторону повело. И лоб блестит от пота.

– Я подвернула ногу и… простите, миледи, я такая неуклюжая. Слава богу, мороженое еще осталось, сейчас я положу и все приберу. За посуду вычтете из моего жалованья, как это обычно делают. Просто подвернула ногу, я совершенно здорова.

Это упорное «я совершенно здорова» звучало слишком уж настойчиво. Конечно, никто не станет держать в доме больную прислугу, да еще и слухи пойдут, и в другой дом не устроится.

– Хорошо, – согласилась я.

Когда гость уйдет, непременно расспрошу кухарку, что с ней. В конце концов, в доме целый придворный целитель есть. Хотя снизойдет ли он до кухарки? Я-то давно не врач, только теоретические знания и остались, да и те…

– Еще раз простите, миледи…

Поняв, что единственный способ прервать поток извинений – просто уйти, я так и поступила. Вернувшись к гостю, расставила тарелочки и чашки, разлила чай, то и дело поглядывая на мужа, и судя по тому, как он едва заметно опускал ресницы в ответ на мои взгляды, все делала правильно.

– Сейчас принесу мороженое, – пропела я и удалилась, шурша юбками и чувствуя спиной взгляды обоих мужчин.

Интересно, если качнуть бедрами, как это делалось в нашем времени, будет заметно под всеми этими слоями ткани? Или лучше не рисковать? Но походка вспомнилась сама собой, и, судя по тому, как принц «завис» на полуслове, сработало. Я мысленно хихикнула. Ксандер взбесится, но эта мысль не напугала, а развеселила.