Последняя Мона Лиза - Сантлоуфер Джонатан - Страница 45

– Я тебе не дружок!

– Будь по-твоему, – сказал Смит. – Тебя арестуют и признают виновным на основании показаний агента Интерпола.

– Пошел ты… – повторил я, но уже не так уверенно. Мне очень живо представились арест, суд и обвинительный приговор.

– Или ты играешь в моей команде, или ты станешь обвиняемым. И поверь мне, французские тюрьмы далеко не так хороши, как американские. Насколько я знаю, вообще не хороши.

Поборов желание врезать ему как следует, я глубоко вздохнул и попытался сосредоточиться.

Так или иначе, Смит все равно узнает, что написано в дневнике, и скрывать это нет никаких причин. Я спросил его, что именно он хочет знать.

– Все, – ответил он.

– Что я получу взамен?

– Мою защиту. Защита Интерпола тебе в ближайшее время очень понадобится.

Он был прав. Не появись он вовремя, тот бандит вышиб бы мне мозги. Немного подумав, я сказал: «Хорошо». Смит закурил очередную сигарету и откинулся на спинку стула. Я рассказал ему, как Вальфьерно уговорил моего прадеда украсть «Мону Лизу», как Шодрон изготовил копии, и как эта парочка намеревалась продать подделки, выдавая их за оригинал. Когда я закончил, Смит снова спросил, зачем я добивался встречи с Этьеном Шодроном.

– Я надеялся, он добавит что-нибудь к тому, что я прочитал в дневнике.

– Что-то ты не договариваешь.

Я ответил, что он ошибается, и больше мне сказать нечего.

Он снова принялся сверлить меня взглядом и заявил, что знает про меня все: про мое прошлое и настоящее, про школьные нарушения, аресты за проникновение в чужое жилище, и прочее.

– Древняя история, – хмыкнул я. – Кого она интересует?

– Думаю, судье и присяжным будет интересно. Твое преступное прошлое сыграет против тебя в деле об убийстве, – Смит зловеще ухмыльнулся. – Отпечатки пальцев по всему дому, кровь девушки на твоем мобильном…

– И какой у меня мотив? – Я скрестил руки на груди, пытаясь скрыть беспокойство.

– Ну, например, кража картины. Это же у вас семейное. Ты приходил к Шодрону, увидел картину, захотел ей завладеть и вернулся, чтобы украсть. Только знаешь, Перроне, мотив тут большой роли не играет. Тебя по одному анализу ДНК засудят.

Я изо всех сил сохранял на лице невозмутимое выражение, но знал, что он прав.

– Мне нужно от тебя полноценное сотрудничество, и оно мне нужно прямо сейчас. Начнем с того, зачем ты приходил к Этьену Шодрону, и что ты от него узнал.

– Я уже сказал.

– Ты не все сказал! И мы оба это знаем!

Я был почти уверен, что он блефует. В его манере то набрасываться с угрозами, то отступать, мой подростковый опыт распознавал тактику уличной шпаны. Что-то в нем было не так. Смит, как и я, что-то недоговаривал.

62

Я шел быстро, ссутулившись и опустив голову. Шел, сам не зная куда, мне просто нужно было продолжать двигаться. Дождь усилился, у меня намокли волосы, и по лицу стекали капли. Я не думал, что Смит следит за мной сам или поручил это кому-нибудь, но не мог быть в этом до конца уверен, да и просто хотелось уйти от него подальше. Он отпустил меня, пригрозив, что повесит на меня убийство Шодрона и его девушки, но я знал, что он блефует, иначе он бы меня не отпустил. Тот факт, что он позволил мне уйти, доказывал, что он не собирается сдавать меня полиции.

Я переходил улицы, сворачивал за угол, нырял в проулки и все время оглядывался, но все мои мысли были об одном – поскорее прочитать странички, которые я нашел за картиной Вермеера. Сунув руку в карман, я придерживал их ладонью, частично для того, чтобы уберечь от дождя, а отчасти просто, чтобы не сомневаться: они со мной.

Трюк, с помощью которого я обманул типа с пистолетом, состоял в обманном движении рукой в сторону нагрудного кармана, где лежала вырванная мной из дневника и привезенная в Париж страничка. Листы, найденные за картиной Вермеера, лежали в другом кармане. В результате убийца пошел по ложному следу и отнял у меня не то, что искал. Эта уловка пришла мне в голову за долю секунды; я до сих пор не мог поверить, что она мне удалась, и чертовски гордился собой.

Побродив таким образом целый час, вымокнув и продрогнув, но убедившись, что за мной никто не идет, я стал искать, где бы пристроиться. В баре, куда я заглянул через окно, было слишком людно. Пройдя еще квартал, я наткнулся на небольшое кладбище с покосившимися стертыми надгробиями. Из суеверного страха я стал обходить его по широкой дуге и забрел на глухую улочку, где заметил захолустное кафе. Задержавшись под потрепанным навесом, я отряхнулся и пригладил волосы. В баре сидели два человека, склонившись над своими стаканами. Ни один не поднял головы, когда я вошел.

Бармен предложил мне сесть за столик, но я попросил сначала показать, где туалет.

Простая лампочка на цепочке освещала унитаз, изъеденную раковину, грязный черно-белый кафельный пол. Стараясь не обращать внимания на запах мочи и аммиака, я вытер лицо бумажным полотенцем, вынул из кармана листки бумаги и развернул их. Первая же страница оказалась тем, что я так долго искал. Первая строчка на ней продолжала текст с того места, на котором я остановился.

…внимательно посмотрите на тень, которую отбрасывает рука Лизы дель Джокондо. Туда, где рука граничит с книгой. Вы увидите две крохотных отметины. На вид просто маленькие пятнышки. Но если перевернуть картину вверх ногами и посмотреть в увеличительное стекло, вы сможете разглядеть знак, которым Ив Шодрон пометил все свои поддельные копии.

Две метки – буквы Y и C. Инициалы Ива Шодрона. Этот фальсификатор осмелился подписать свои работы!

Это все, что нужно для установления подделки. Когда вы найдете картину без инициалов Шодрона, это и будет оригинал Леонардо!

Листки бумаги дрожали в моей руке. Я смотрел на эти строки и не мог поверить, что нашел ключ к тайне. Мне нужно было еще раз пойти в Лувр и посмотреть на картину, но теперь я знал, что искать. Я пробежал взглядом остальные страницы – судя по всему, они были написаны уже после того, как Перуджа вышел из тюрьмы. Я положил их обратно в карман, чтобы прочитать позже. Первую, самую важную страницу я сложил в маленький квадратик и, отыскав крошечную дырочку в кармане, протолкнул его туда, чтобы она оказалась в подкладке.

В зеркале над раковиной я увидел свое отражение: заметно отросшие усы и борода, мокрые от дождя волосы, один глаз заплыл от драки, второй искажен трещиной в зеркале. Я смотрел на свое отражение, но из зеркала на меня смотрел мой прадед.

63

Когда я вышел на улицу, дождь опять перешел в легкую изморось, все вокруг было окутано густым туманом. В лужах плавал мусор, половина фонарей не горела, магазины закрыты, в окнах домов не горел свет – не самые приятные места для столь позднего часа.

Какой-то неуклюжий оборванец вынырнул из тумана, да так неожиданно, что я вздрогнул.

– Pardonnez-moi – сказал он, заметив мой испуг. – Je ne voulais pas vous effraye.[74]

У бездомного было удивительно молодое лицо, впрочем, заросшее жиденькой бородкой и наполовину скрытое спутанными волосами.

Я порылся в кармане, вытащил несколько влажных, мятых евро и протянул ему. Он поблагодарил меня и пожелал мне «бон шанс».

Я тоже пожелал ему удачи: мне показалось, что мы оба в ней нуждаемся. Я устал, тело мое болело и ослабло, все тяготы этого дня сказались разом. К тому же я заблудился.

Спрятавшись под навес автобусной остановки, я позвонил в «Убер». Проверив, на месте ли заветный листок под подкладкой, я стал ждать. Впечатления прошедшего дня – инициалы Ива Шодрона на картинах, мертвая девушка на ступеньках, угрозы Смита – настолько занимали мои мысли, что я не обращал внимания на происходящее вокруг… пока не почувствовал сильный удар в спину. Чуть не потеряв равновесие и растерявшись, я обернулся – и получил еще один удар. Не удержавшись на ногах, я упал лицом в лужу, перед этим ударившись коленями о бетон. Подняв взгляд, я увидел того здоровяка, который дрался со мной и Смитом. Я узнал его за долю секунды до того, как он схватил меня и поднял на ноги. Приставив мне нож к горлу, он прошипел: