Беглая (СИ) - Семенова Лика - Страница 13

Аника вздохнула:

— Сделаю, как просишь. Но, надеюсь, не придется. Сама скажешь.

Я промолчала. Тоже хотелось надеяться, но уже не слишком верилось. Казалось, меня плотнее и плотнее загоняли в угол.

Аника кивнула:

— Пошли. Только иди, как можно тише. Сейчас — самый сон. Девки по комнатам. Но, сама знаешь, везде есть свои ушастые и глазастые.

Я сглотнула:

— А, вдруг, у дома уже стража?

Она кивнула:

— Я думала об этом. Ни через дверь, ни через черный ход — не вариант. Пойдем на чердак. А там — по крышам. Так больше шансов. Только не помню, боишься ли ты высоты?

Я отмахнулась:

— Да какая теперь разница!

Я сгребла с кровати накидку, подцепила рюкзак. Теперь у меня не было даже бутылки с водой… Я шагнула к столику, налила полный стакан и залпом выпила, едва Аника успела моргнуть. Впрок.

Та настороженно посмотрела на графин:

— Давно она принесла?

Я пожала плечами:

— Перед тем, как уйти…

Аника взяла графин, поднесла к носу, понюхала, морщась.

Я похолодела:

— Что?

Она пожала костлявыми плечами:

— Не знаю, не уверена… По виду — ничего. Но это сука Нимаина. От нее можно ждать все, что угодно. Проблюйся, как можно быстрее. Понятно, не здесь. Там, на крыше.

Я растерянно кивнула, и внутри все замерло: это был уже второй полный стакан за пару десятков минут. Казалось, уже и в желудке разлилось покалывание, и голова стала мутной. Я выпрямилась, решительно выдохнула — нет, все показалось. Я заглянула Анике в лицо:

— Пошли.

Мы старались пробираться, как можно бесшумнее. Я не видела верхних этажей, но они мало чем отличались от коридора внизу, разве что, тут был естественный свет, сочившийся в окна с неизменными красными занавесками, и еще большая безвкусица. Дрянные картинки самого развратного толка, пошлые изваяния, члены всех мастей и куча инсталляций, изображающих всем понятный процесс. Пахло куревом, не самыми лучшими духами и разлитым алкоголем. Аника поймала мой взгляд и лишь беспомощно развела руками… От этой ядреной красоты мутило. Я очень надеялась, что именно от нее, а не от проклятой воды. Гнала эти опасения, как бешеную собаку.

Аника передвигалась маленькими перебежками, ухватив меня за руку. Постоянно прислушивалась. А мне казалось, что шорох моей накидки перебудит весь дом. На наше счастье, коридоры были пусты — девки отсыпались после ночного кутежа. Мы достигли верхнего этажа, Аника толкнула маленькую дверку, и мы оказались на гулкой железной лестнице. Поднялись на несколько пролетов и остановились перед люком на крышу.

Аника отомкнула засов, посмотрела на меня:

— Дальше я не пойду, не могу.

Я с пониманием кивнула:

— Ты и так сделала больше, чем могла. Спасибо тебе. — Теперь я ее обняла, крепко прижалась. — Придумай что-нибудь, чтобы вырваться отсюда. Это же…

Я не договорила, побоялась обидеть. Она и сама понимала, что это полное дно. Лет через десять Аника станет затасканной неликвидной развалиной и переедет дальше к гребню мыса. А там намного хуже, чем здесь.

Я уже поставила ногу на лесенку к люку, но будто опомнилась:

— Здесь наверняка есть слежка. Нимаина увидит, что ты помогла мне. Что с тобой будет?

Аника на удивление равнодушно пожала плечами:

— Не важно. Зато какое наслаждение насрать ей на голову! Гребаной суке!

Я промолчала, потом рассеянно кивнула:

— Спасибо тебе…

Она кивнула в ответ:

— Прощай. Не теряй времени.

Я поднялась по лесенке, откинула крышку люка и вылезла на пологую крышу, тут же получив в лицо отменную порцию мелкой пыли, гоняемой ветром. Солнце нестерпимо торчало из-за мыса, заливая бурый город золотом. Я никогда не видела Эйден с такой высоты. Это было красиво… Но сейчас не время и не место.

Я надела очки от пыли и первым делом огляделась, высматривая фактуратов. Не заметила ни одного — они редко поднимались на такую высоту. Это придало оптимизма. Я понятия не имела, куда пойду, когда убегу подальше, но сейчас приоритетной целью было незамеченной покинуть квартал.

Дома стояли вплотную, иногда разделялись крохотными проссанными закоулками, которые можно было преодолеть прыжком. Я бодро миновала три слепленные крыши, а вот расстояние, которое снизу казалось ничтожным, здесь, на высоте, превращалось в опасную преграду. Я осторожно подошла к самому краю, глянула вниз. Пропасть казалась кромешно-черной, бездонной, и меня прошило волной паники. При одном взгляде вниз затошнило, и, будто поплыло перед глазами. Не помню, чтобы я настолько боялась высоты, но сейчас все казалось другим. Я никогда не лазала по крышам.

Хотелось подойти к другому краю и посмотреть, что происходит у входа в бордель. Нет ли стражи. Но я остановила себя. Сейчас самое главное — уйти как можно дальше. Но прыгнуть я никак не решалась. Солнце раскаляло крышу, било по глазам. Казалось, под накидкой я жарилась заживо. И ни капли воды… От высоты мутило все сильнее. Я с трудом сглотнула: от высоты ли? Сейчас предположение Аники казалось гораздо реальнее — меня буквально размазывало по крыше.

Я утерла лицо ладонями, решительно выдохнула — надо собраться, иначе все напрасно. Я снова огляделась, но в ужасе замерла, заметив у соседнего дома нестерпимый блик и знакомую красную полосу. Стража уже здесь — медлить некуда. Если фактурат заметит меня — все пропало. Сейчас он еще далеко. Пока далеко.

Перед глазами теперь плыли красно-белые пятна, во рту пересохло. Какая-то сила заставила меня обернуться, и я увидела вдалеке две маленькие фигуры. Они уже были здесь…

Я подскочила и кинулась в прыжок без раздумий, без сомнений. Почувствовала удар, но, тут же, перед глазами потемнело. Я успела лишь ощутить, что падаю в пропасть.

12

Разум сама была в ужасе от того, что поставила передо мной этих женщин. Я отчетливо видел, как ее лицо покрылось испариной, как подрагивали пальцы. Она нервно сглотнула и упала мне в ноги:

— Повелитель, я сделала все, что могла. Лучше эти женщины уже не станут при всех моих стараниях.

Я стиснул зубы:

— В этом нет твоей вины. Можешь подняться.

Она встала, попятилась, опустив голову. Боялась поднять глаза.

Зрелище было воистину жалким. Обе девки походили на дохлых рыб со стеклянными мутными глазами и отупелыми лицами. Безвольные, отсутствующие, вялые, заурядные. С Разумом они не выдерживали никакого сравнения. Не помогли ни достойные одежды, ни полагающиеся украшения. Их роль была ничтожной — обставить, как подобает, мой выход в порту, но они едва ли годились даже на это. Наречь кого-то из них Сердцем, Телом или Душой… Да это просто насмешка. Но придется…

Я посмотрел на Креса, стоящего чуть в отдалении. Он прятал ухмылку в кулак. Он прекрасно понимал, что такие Тени недостойны наследного принца, но между нами всегда существовало определенное соперничество. Как между братьями, ровесниками и мужчинами. Мы с детства в чем-то соревновались, еще на Асторе. И он всегда был по-мальчишески рад, если ему удавалось в чем-то меня превзойти. Разумеется, в мелочах — он сам, хоть и тоже был принцем, но не мог тягаться с наследником престола на равных в чем-то серьезном. А Тень — это статус. Первый — всегда мужчина. За ним следует жена, за ней — ее Тени. Если нет жены — Тени всегда вторые. Крес уже представлял эту незабываемую картину. И это заметят все, несмотря на то, что прямиком из порта эти женщины отправятся в Стены забвения.

Я сцепил зубы, кивнул Разуму:

— Убери их.

Та поклонилась и поспешно вывела женщин за дверь.

Крес шумно выдохнул, поднял брови и мелко закачал головой, выражая крайнюю степень недоумения:

— Все же стоило оставить тех сук в живых. Хотя бы ради выхода.

Я резко повернулся:

— С ума сошел? Здесь каждый знает, что произошло. У меня не было другого выхода. Они даже не подлежали суду, чтобы везти их на Фаускон. Так я опозорил бы себя гораздо больше.

Крес посерьезнел, с пониманием кивнул. Его широкий лоб собрался привычной гармошкой — сейчас изречет какую-нибудь дрянь. Этот жест с детства.