Босиком по пеплу (СИ) - Вольцева Яра - Страница 32

Подметил, как моя девочка осунулась, под глазами залегли тени, а уголки губ были опущены. Взгляд бездумно смотрел в одну точку, но она, видимо, ощутила на себе мой взор и стала медленно поднимать голову. Скользнула по мне глазами, словно не узнав, отчего я словно одеревенел, ощущая горечь во рту и разочарование, но затем она резко дернулась и посмотрела мне в лицо. Наши взгляды встретились – мой, счастливый и полный надежд, и ее, заставивший меня отшатнуться. Внутри ее глаз плескалась ненависть.

– Тина, – произнес ласково, не пытаясь издеваться, но совершил колоссальную ошибку.

К ненависти, горящей в ее глазах, добавилось презрение, которое отозвалось во мне болью. Стиснул кулаки, когда она не ответила, а опустила взгляд, словно не желала даже смотреть в мою сторону. Медсестра удивленно перевела взгляд с меня на нее и обратно, но промолчала, как и Кристина. А когда коляска покатилась мимо меня, даже не остановившись, я, наконец, понял, что зря пошел на поводу у отца и уехал. Произошло что-то непоправимое и ужасное, над чем я не был властен.

Глава 23

Глава 23

Дамир

Мне было почти физически плохо находиться в больнице. Силы иссякли, а настроение упало в нижние пределы, грозя подгрести меня под себя.

– Контакты лечащего врача посторонним мы не даем. Вам нужно получить разрешение родителей Завгородней, вот тогда и возвращайтесь, – по-акульи цепко и вежливо улыбнулась мне заведующая терапевтическим отделением, к которой я еле пробился.

– Хорошо, – кивнул, сцепив зубы и стиснув ладони в кулаки. – Дайте мне тогда телефон ее отца.

– И этого мы тоже дать вам не можем. А теперь прошу, покиньте мой кабинет, у меня дел невпроворот, – съязвила и указала мне рукой на дверь.

Сразу признал в ней стерву, как только вошел. Ярко-красная помада, ленивый взгляд, скользнувший по мне и сразу же оценивший и внешний вид, и стоимость моих часов. Жаль, что это не помогло мне получить желаемое.

– Вижу я, что за дела, – не удержался, выплескивая на нее собственное негодование и разочарование.

Глянул на стол, где лежали прикрытые впопыхах бумагой конфеты. Не стал смотреть на ее возмущенное лицо и практически сразу выбежал из ее кабинета, зло двигаясь в сторону выхода. Главное, теперь я знаю, где лежит Крис, вот только пытаться разговорить ее в таком раздраенном состоянии посчитал плохим решением, так что направился домой, решив завтра с утра сразу же подключить подмогу в виде Алены. А пока мне не мешало бы, наконец, выспаться и отдохнуть, чтобы не транслировать Крис свое изможденное состояние. Не знаю, что такого наплели ей про меня ее родители, но я всё исправлю. Объясню и собственное отсутствие, и всё остальное, чем забита ее голова. А вместе мы со всем справимся.

***

Кристина

Руки опустились почти сразу, где-то с третьей попытки встать на ноги. Мне провели еще две операции, исправляя некомпетентность предыдущего хирурга, как в сердцах отозвался о своем коллеге профессор Жданов. Вот только результата по-прежнему так и не было. Любой бы пал на моем месте духом, и я не стала исключением.

– Всё, что вам нужно сейчас, Кристина, это следовать моим рекомендациям и выполнять упражнения. Но самое главное, это настрой. Меня беспокоит ваше психологическое состояние, и я бы рекомендовал вам грамотного психолога…

Покачала головой, даже не выслушав его речь до конца. Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-то копался в моей голове. Я не выносила собственное тело, которое не желало мне подчиняться, жалела родителей, которые подбадривали, а сами разочарованно переглядывались, когда думали, что я не вижу, но больше всего ненавидела себя. И свой мозг, не желавший мне подчиняться.

– Психосоматика – это проблема, Кристина, – каждый раз пыталась разговорить меня медсестра, которую мне предоставили. – Ты должна по-настоящему хотеть встать, понимаешь?

Я понимала, но этого было недостаточно. Мне на это не хватало ни моральных, ни физических ресурсов, которые никто, кроме меня самой, не мог мне дать.

– Твой оптимизм раздражает, ты знаешь? – флегматично спросила у девушки.

– Поэтому в этой больнице именно я твоя медсестра. Ты знала, что меня ставят к самым безнадежным и депрессивным? Был тут у нас до тебя парень, всё орал, что ходить не сможет и т.д, и т.п, но Олеся не дура, причем, весьма компетентная. Как миленький сейчас уже и марафоны бегает, так что ты не думай, что сможешь передепрессовать тут меня. И не таких видала, знаешь ли.

Ее слова вызвали у меня ухмылку.

– А вообще я подумываю сказать Жданову, чтобы соседку тебе подселили, как кто поступит к нам. А то что-то ты часто у нас без присмотра остаешься, – добавила она в конце, унося капельницу.

Пока ее не было, я осмотрелась и будто впервые увидела собственную палату. Удивительно, откуда у родителей нашлись деньги на ее оплату. Она была двухместной, но соседки за все эти месяцы так и не появилось.

Угнетало, что больница стала моим домом, в то время как мне всё сильнее хотелось в родные пенаты. В свою постель, под одеяло, зарыться в него и спрятаться от всего мира.

– Господи, – прикрыла лицо ладонями, скрывая за руками агонию и отчаяние, которым ни конца, ни края не было видно.

Дни тянулись сначала медленно, но когда я позволила себе забыться и перестать питать надежды, они полетели с огромной скоростью. Сменялись дни, недели, месяцы, и я окончательно погрузилась в себя, не различая, ни какой сегодня день, не думая о будущем. Его у меня всё равно не было. И как бы родители не старались, им самим давно стоило признаться вслух, что я никчемная и бесполезная обуза, которая свалилась на их головы.

– Может, друзей твоих позвать? Они наверняка тебя подбодрят, – подала идею в один из дней медсестра. – Надо будет родителям твоим сказать, пусть пригласят. Ты согласна?

Девушка ждала положительной реакции, но я, наоборот, застыла, стиснув в пальцах одеяло. Мне хотелось иронично рассмеяться, но я опустила голову и промолчала. На глаза навернулись слезы и, когда взгляд скользнул по ее форме, мне захотелось расплакаться навзрыд. Ее звали Олеся. Так же, как и подругу из школы. Почему-то эта мысль пришла ко мне только сейчас, хотя имя медсестры я знаю уже месяца три.

– У меня нет друзей, – глубоко отдышавшись, всё же сказала вслух и замолчала, слушая в ответ неловкую тишину и покашливание.

– Как насчет вечерком глянуть комедию? Сегодня Олег дежурный врач, он к режиму не так уж и строго относится. М? – попыталась она разрядить обстановку, словно извиняясь за свой косяк, но мне это было не нужно. Я с этим смирилась, а уж апатия сопровождала меня днем и ночью, что меня вполне устраивало.

– Тогда едем на прогулку. Свежий воздух полезен, а мы сегодня как раз еще не выезжали, – не теряла оптимизма Олеся, вызывая у меня скрип зубов.

– Я хочу остаться одна, – проявила настойчивость, чуть повышая голос, что мне было несвойственно.

Обычно я вела себя спокойно и безразлично, но сегодня меня с самого утра что-то беспокоило. Казалось, что моему покою пришел конец. Бред. Это больница, где изо дня в день ничего не меняется, так что причин для тревоги у меня нет. Но выезжать на улицу по-прежнему не хотелось.

– Твой лечащий врач рекомендовал прогулки, значит, мы что? Правильно, едем на улицу, – улыбнулась она как ни в чем не бывало и отошла в коридор, не пытаясь со мной драться, а сразу зовя на помощь медбрата Леонида.

Крупный и весьма симпатичный, он не вызывал у меня никаких эмоций, мне, действительно, было плевать, как я выгляжу и что обо мне подумают другие. Сопротивляться, когда его руки обхватили меня, не стала, это было бесполезно.

Первое время я закатывала истерики, находясь на грани, но меня всё равно сажали в коляску и везли наружу, за пределы больницы, во внутренний дворик, хотела я того или нет, так что я вынужденно промолчала, когда мне помогли усесться на коляску и прикрыли ноги пледом. А когда мы проезжали мимо зеркала, зажмурилась, не желая видеть собственное отражение. И без него я чувствовала, что похудела, но смотреть на себя не хотела. Это единственное, чего я боялась.