Любовь в мире мертвых (СИ) - Зайцева Мария - Страница 2

- Ух ты! Кто это у нас тут? – веселый хриплый голос.- Малышка Грин? Ну и повезло же мне! И чего ты одна по ночам шляешься?

Бет задохнулась от ужаса, поняв, кто рядом. Мерл. Чертов Мерл Диксон.

За все то время, что он находился в тюрьме, она даже глаза на него лишний раз боялась поднять, не то, что заговорить. Любимая папина дочка, тщательно оберегаемая от опасностей взрослого мира, Бет никогда не встречала таких людей, как братья Диксоны.

Когда Мерл открывал рот, ей хотелось заткнуть уши и выйти из комнаты. Когда Дерил поднимал на нее взгляд, она замирала от страха. И если к младшему Диксону она постепенно прониклась доверием, поняв, что за грубой, грязной оболочкой скрывается верный, надежный товарищ, который всегда придет на помощь, то старшего она боялась по-прежнему. Никогда не поймешь, когда он шутит, когда серьезен, чего от него ждать. Грубый, язвительный, злобный – его с трудом выносили окружающие.

Она не выносила совсем.

Даже недавняя ситуация, когда братья приняли активное участие в разгроме Губернатора, и Мерл, между прочим, проявил себя с лучшей стороны, не изменила ее отношения. Бет, конечно, понимала, что, когда на дворе конец света, именно за таких людей, как братья Диксоны, надо держаться. Внутреннее, какое-то чисто женское чутье не подводило ее, указывая самую крепкую спину, за которой можно будет укрыться в случае беды. Но все-таки она предпочла бы спину младшего Диксона, ну, может быть, Рика, но уж никак не Мерла.

И вот судьба свела их в темном тесном коридоре.

- Ну? Я не понял че то, ты оглохла ? Че ты здесь забыла? – он не торопился отпускать ее, по-прежнему держа одной рукой за предплечье. Краем сознания Бет подумала, что останутся синяки на руке и тихо выдохнула:

-Джудит… капризничает, только уснула. Я хотела воды… - Мммм… Нянька… Надеюсь, Рик отваливает тебе двойную пайку за то, что ты с его малявкой целыми днями сидишь?

Бет помотала головой:

-Мне не в тягость… -Ну да…- смешок в голосе. – Куда сейчас? Опять к Рику?

-Нет. Спать в камеру… - Бет не знала, зачем она разговаривает с ним, для чего отвечает на вопросы. Надо было сразу оборвать разговор, сразу уйти. Не говорить, куда идет, не говорить, что никто ее не ждет.

Мерл молчал, все еще держа ее, слишком близко, непозволительно. Тем не менее, она не решалась сама высвободиться. Когда молчание стало нестерпимым, Бет подняла голову и натолкнулась на его взгляд. В темноте зрачков практически не было видно. Мерл больше не улыбался. Внимательно изучая ее лицо, казалось, отслеживал, отмечал для себя каждую деталь: бледную кожу, немного покрасневшие, лихорадочно и испуганно блестящие глаза, сухие губы в маленьких трещинках. О чем-то думал, что-то для себя решал.

Бет все-таки собралась с силами и дернулась, пытаясь вывернуться из его руки. Мерл, казалось, даже не заметил этого движения, по крайней мере, никаких усилий для ее удерживания не приложил, но девушка освободиться так и не смогла.

Она открыла рот, чтобы попросить его отпустить ее, или может, задать вопрос, она сама точно не знала, но не успела.

- Да ну, пох*й… - тихо выдохнул Мерл и, резко дернув ее вверх и прижав к себе правой рукой с протезом, поцеловал.

Бет задохнулась и застыла в его объятиях, как маленький испуганный зайчик в кольцах змеи.

Мерл, не прерывая поцелуй, прислонил ее к стене коридора, фонарик выпал из ослабевших рук и укатился. Бет вцепилась в ворот его рубашки, пытаясь оторвать от себя. Мерл остановился сам, шумно дыша, не выпуская ее по- прежнему из объятий.

-Ну, чего молчишь… - прошептал он, - кричи… В смятении, она вглядывалась в его лицо в темноте, все так же держа за ворот рубашки, казалось, не отталкивая уже, а удерживая. Сердце стучало, грозя вырваться из груди. Ноги почему-то подкашивались, в голове помутилось.

-Ну? – усмешка в его голосе.

Бет молчала, пытаясь осознать, что происходит, почему она, в самом деле, не кричит? Почему медлит, словно… ждет продолжения?

-Да лааадно… - удивление в голосе мужчины.

Рывок к ее лицу, внимательный взгляд.

-Да лааадно… - опять хрипло, градус удивления выше.

Жесткие губы неожиданно аккуратно прижимаются к ее губам, открывают их, практически не встретив сопротивления, язык скользит, исследует ее рот, сначала неторопливо, потом все более жадно. Руки смыкаются вокруг ее тела, поднимают в воздух, несут.

Все происходит быстро. Минута – поцелуй углубляется, подчиняет, лишает воли. Минута – Бет висит в его руках, ноги не достают до пола. По-прежнему никакого понимания о том, что происходит, что он с ней делает, руки вяло и беспомощно цепляются за его рубашку. Минута – замок на двери камеры с лязгом захлопывается, отдаваясь звоном в ушах. Секунда – ощущение сильного горячего тела на ней, пальцы, оставляющие обжигающие следы на коже, губы, грубо и умело скользящие по шее, груди, животу… Бет не пыталась сопротивляться. Она просто не осознавала до конца ситуацию, в ее, до этого вполне понятном и простом, несмотря на конец света, который все-таки случился, мире не было места подобным вещам. Ее никто никогда не целовал так жадно, не прижимал к себе так, словно она была чьей-то собственностью, не раздевал так быстро и грубо, просто разрывая мешающие добраться до ее тела вещи.

От боли, внезапно пронзившей ее, девушка выгнулась в пояснице, еще теснее прижимаясь к обнимающему ее мужчине и, наконец, все-таки закричала. Вернее, попыталась закричать, но Мерл просто закрыл ей рот ладонью, продолжая двигаться. Бет сдавленно застонала, укусила его, но он этого, казалось, не заметил. Лишь хрипло шептал, прижавшись к ее щеке, вбивая ее в тонкий матрас тюремной койки:

- Чшшшш, тихо, девочка, тихо… все хорошо… вот так… потерпи… Заметив, что Бет больше не пытается кричать, он убрал руку от ее губ, немного переменил позу, закинув ее безвольные ноги себе на плечи. Так проникновение стало еще глубже, но уже менее болезненно.

Бет не смотрела на него, отвернувшись и тихо плача. Боль была резкой, неожиданной и от этого еще более обидной. Особенно учитывая, что до этого момента она, хоть сумбурно и растерянно, но все же позволяла ему делать с ней то, что он хотел. Если б она знала, чем все закончится, то начала бы кричать еще в коридоре, перебудив всю тюрьму.

Мерл, не прекращая двигаться, наклонился к ее лицу и слизнул с мокрых щек слезы. Прикосновения его языка были почему- то приятны, успокаивали и одновременно будоражили, отвлекали от боли между ног. Жесткие пальцы, властно повернувшие ее лицо, глаза с огромными, во всю радужку зрачками, подчиняли, неосознанно заставляя двигать навстречу бедрами, цепляться руками за шею, плечи.

Он уловил эти робкие движения, усмехнулся и впился в ее искусанные губы грубым умелым поцелуем, увлекая за собой в темную бездну похоти.

Бет не помнила потом, что конкретно он с ней делал, что шептал горячими губами - все заполонило острое ощущение черноты, бездны, глубокой до головокружения. Она летела, летела, ощущая себя совсем невесомой, чувствуя его обжигающие прикосновения везде, в каждом сантиметре такого вдруг ставшего отзывчивым к нему тела.

Девушка не поняла, в какой момент его грубые ласки начали приносить удовольствие. Просто внезапно ощутила, как ее захлестывают горячие волны в низу живота, заставляя сильнее выгибаться в его руках, подаваться к нему, стремиться заполучить его все глубже, все сильнее.

Он это понял и начал двигаться еще жестче и грубее. Она сдавленно ахала, отзываясь на каждый толчок внутри нее, впивалась ногтями в его предплечья, оставляя глубокие царапины.

Внезапно волна с низа живота прокатилась до груди и заполонила шею и голову, Бет выгнулась еще сильнее и протяжно, низко застонала, тут же ощутив царапающий поцелуй на губах, заглушающий стон.

Мерл оторвался от ее губ:

- Вот так, девочка, - горячечный шепот, выдох в шею, - вот так… хорошая девочка… потерпи еще чуть-чуть… Вцепился зубами в бьющуюся жилку возле горла, куснул за плечо, ускорился и, резко выдохнув, вышел из нее и кончил на бедра. Полежал немного, придавив ее тяжелым горячим телом, потом откатился, насколько позволяла узкая койка, и лег рядом, все еще не выпуская ее из объятий.