Большая игра (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 17

[1] Ballhausplatz 2 — Балхаузплац 2, адрес здания имперской канцелярии, резиденция канцлера и министров Австро-Венгрии. Нарицательное наименование для политики империи Габсбургов, часто употреблявшееся, например, в мемуарах кронпринца Вильгельма Гогенцоллерна.

Глава 9

Впрочем, уже на следующий день выяснилось, что Март поспешил назвать Вильгельма III скупердяем. Прямо во время завтрака, устроенного в немецком стиле выучеником французской школы Михалычем, который не без ревности ожидал оценок своей несравненной кухни с «жалкими потугами бошей на высокую гастрономию» Колычевым, были с фельдъегерем доставлены именные приглашения в императорскую ложу Берлинской оперы, где в тот день давали «Тристана и Изольду» Рихарда Вагнера.

Компанию им составили великовозрастные дети немецкого монарха. Все шестеро. Четыре сына, из которых двое старших пришли с женами, и две дочери. Причем, старшая — Александрина оказалась обладательницей синдрома Дауна. Про младшую — Цецилию поговаривали, что она хотела стать монахиней, но не смогла получить согласие отца.

Впрочем, если отбросить высокое происхождение, то младшие Гогенцоллерны оказались совсем не плохими ребятами. Хорошо воспитанные и приветливые, они с искренней заботой относились к больной сестре, и, казалось, нисколько не кичились своим высоким происхождением и положением. Единственным источником внутреннего напряжения в этой компании являлась супруга второго по старшинству сына Вильгельма — Луи Фердинанда, принцесса Кира, в девичестве княжна императорской крови Кира Кирилловна.

Так уж случилось, что дальняя родственница русского императора была единственной обладательницей Дара в их семье и в связи с этим претендовала на особое положение. Быстро просканировав голову Киры, Март понял, что способности ее крайне невелики, но вполне достаточны, чтобы манипулировать мужем и отравлять жизнь окружающим.

Сейчас ее кипучая энергия была направлена на то, чтобы лишить титула кронпринца своего деверя Вильгельма, чтобы тот перешел ее супругу, но пока все усилия не приводили к желаемому результату. Впрочем, это никак не отменяло того факта, что перспективы на победу у правнучки императора Александра II были отнюдь не иллюзорными.

Дело в том, что у кронпринца и его супруги с удивительной стабильностью появлялись девочки. Прелестные, умные и милые, но… Зато Кира родила от Фердинанда трех вполне здоровых сыновей. Само наличие у их русской матери одаренности давало немалый шанс на открытие владения Силой хотя бы у одного. А это был уже поистине всепобеждающий аргумент в династической борьбе!

С гостями из России она вела себя любезно и подчеркнуто дружелюбно.

— Жаль, что я не смогла взять с собой наших крошек, — щебетала она, обращаясь к Саше, одновременно показывая фотографию своих детей.

— Какие они милые! — вежливо улыбнулась фрау Колычева, мельком взглянув на изображения щекастеньких карапузов, а про себя подумала: «В таком возрасте, слава Богу, невозможно определить наличие или отсутствие Дара».

К счастью, скоро началось представление, и все присутствующие обратились к сцене. Пока шел первый акт, ничего не понимавший в высоком искусстве Март через «сферу» пытался осторожно определить потенциальные способности своих новых знакомых. К счастью или наоборот, ни один из сыновей кайзера Вильгельма даже в молодости не мог стать одаренным, сколько бы звездных адамантов не красовалось на их амулетах. Что же касается дочерей… У младшей Цецилии такая склонность определенно была, но еще большая, как это ни странно, у Александрины.

С самыми маленькими принцами познакомиться все же пришлось. Обычные дети. Все снабжены развивающими амулетами, причем ни один из них не имел подавляющих настроек, как это было с оберегом наследника русского престола. Колычев, сразу решивший для себя, что ни помогать, ни мешать проявлению способностей маленьких Гогенцоллернов не будет, внимательно осмотрел малышей, дал несколько ничего не значащих рекомендаций, после чего настойчиво посоветовал не пренебрегать посещением центра Марцевой.

— Лидия Михайловна самый лучший специалист в данной области, — пояснил он почтительно внимавшим ему родителям и, предвидя возможные вопросы, добавил, — я тоже сотрудничаю с этим учреждением. И как только ваши дети достигнут соответствующего возраста, непременно осмотрю их еще раз.

— Есть какие-нибудь гарантии? — прикусила губу принцесса Кира.

— Ваше императорское высочество, — со значением в голосе отвечал ей Март. — Уж вам-то хорошо известно, что Дар либо есть, либо его нет!

— Да, но…

— Если есть, то мы поможем их развить.

— Я понимаю, — кивнула немного обнадеженная мамаша, бросив подозрительный взгляд на представителей конкурирующей ветви.

— Что скажешь? — прямо спросила мужа Александра, когда этот долгий и насыщенный день наконец-то завершился.

— Калечить детей, как великий князь Николай Михайлович, я в любом случае не стану, — пожал плечами Март. — В остальном положимся на природу.

— Кстати, ты ошибся с титулованием. Княжна императорской крови Кира Кирилловна не высочество, а светлость.

— От меня не убудет, а ей приятно, — отмахнулся Колычев.

— Как знать, — покачала головой Саша, — что придет в голову представительнице клана Кирилловичей. Семейка еще та…

— Пусть их. Завтра покинем Берлин и отправимся к Боденскому озеру. Говорят, там очень красиво.

— И совсем рядом заводы Цепеллина.

— Совместим полезное с приятным…

— Да, совсем забыла, ты скажешь принцессам об их потенциале?

— Как ты узнала? — удивился Март, — ты что, научилась читать ауру?

— Нет, милый, я не гросс, чтобы настолько проникнуть в сущность Дара. Зато я неплохо изучила тебя. Так что если решишь от меня что-нибудь скрыть, тебе придется постараться.

— Буду знать, — хмыкнул он, но тут же привлек к себе и, осыпая поцелуями, принялся уверять, что ему нечего скрывать от своей возлюбленной.

— То-то же! — наставительно заявила Саша. — Но ты мне не ответил.

— Даже не знаю, — вздохнул муж. — Немцы повернуты на евгенике, и если я сообщу об этом Вильгельму, то одному Богу известно, что выкинет этот германский шовинист. Есть немалая вероятность испортить девушкам жизнь, а мне бы этого не хотелось.

— Вот я и говорю, в первую очередь надо сообщить им… хотя нет, достаточно одной Цецилии.

У Марта от пребывания в Германии сложилось некое двойственное впечатление. Одновременно явно стремящейся к процветанию и развитию цивилизованной державы, и некой почти явственно ощутимой провинциальности. Вот такой парадокс. Может, тому способствовал опыт из будущего, на фоне которого все технические достижения немцев смотрелись, мягко говоря, прозаически и даже забавно, или то, что Второй Рейх являл собой не столько сконцентрированные мегаполисы, каковыми уже давно стали Петербург и Москва, а небольшие, уютные города и даже городишки, к примеру, Швайнфурт и Вюрцбург, которые они посетили мимоходом, по достоинству оценив древние красоты старых рыночных площадей перед ратушами, башни с часами, университет пятнадцатого века в Вюрцбурге и огромные кирпичные корпуса заводов в Швайнфурте. Католические соборы всех стилей и эпох от готики до рококо, могучий замок Мариенберг на горе, дворец епископа, мост с каменными фигурами святых через реку Майн и винной лавкой, продающей вино со знаменитого местного виноградника.

Но больше всего здесь ощущалась некая растворенность эфира. Всякий раз привычно выходя в «сферу», он почти не отмечал яркие ауры одаренных на многие километры окрест, кроме его собственной команды. Также мало у немцев было и амулетов. Вероятно, по той же причине — мало одаренных, нет необходимости постоянно заботиться о защите. И от этого появлялось, может быть, обманчивое ощущение силы и доступности всего вокруг. Стоило только сосредоточиться и послать мысленный приказ…

Марту, который на совесть отпахал последние полгода как «раб на галерах», временами просто хотелось насладиться законно заработанным отдыхом и обществом любимой и такой прекрасной молодой жены. Но он помнил, какое сейчас время и как обманчива окружающая пастораль. Как легко может оказаться перейдена грань и начаться большая война. И что будет потом?