Дерзкий репетитор по русскому языку. Для тех, кто хочет говорить и писать правильно - Власова Марина - Страница 15

То есть язык не поддается хаосу, а наоборот, постепенно поглощает исключения, переваривает и встраивает их в свою систему.

Вот ещё один пример. Слова с окончаниями – О и – Е – традиционно среднего рода. Некоторые неологизмы нарушали это правило, но со временем стали конформистами и подчинились общей норме. Например, так произошло с метро и авто. Раньше они были мужского рода.

В 1916-м Вертинский написал стихотворение «Лиловый негр», где есть строчка «В пролёты улиц Вас умчал авто», а в 1930-е выходила газета «Советский метро». И дело не в том, что Вертинский и советские журналисты были безграмотными. Просто в те годы была ещё слишком сильна связь сокращений и их полных версий мужского рода: метрополитен и автомобиль.

Но со временем законы русского языка взяли верх и слова с окончаниями на – О переехали в свойственный им средний род.

Почему же этого не происходит с кофе?

Всё дело в его культовости. С одной стороны, кофе – своего рода пароль, по которому люди, считающие себя грамотными, определяют своих. Поэтому общество помнит про мужской род кофе и ревностно его охраняет. С другой стороны, законы языка подталкивают нас упразднить это исключение и окончательно присвоить кофе средний род, как и другим словам на – Е.

Чем всё это закончится?

Предполагаем, что со временем законы языка победят традицию. И произойдёт это вскоре после того, как мы начнём проще относиться к кофе и перестанем воспринимать его как маркер грамотности.

Капибараст Коул блестяще справился с расследованием, хоть оно и заняло почти 17 дней.

Дай вам волю, и зво́нить начнёте!

В этом параграфе мы будем наблюдать, какие страсти царят в джунглях русского языка, невидимых глазу неподготовленного туриста.

Вот, например, глагол звонить – известный маркер безграмотности.

Попробуй сказать в обществе: «Жду, когда мне позво́нит Дрозд Николаев». И ты тут же почуешь, как раскрываются кровожадные пасти ревнителей языковой грамотности и пространство заполняет яростный рёв: «Позвони́т! Позвони́т!»

Не советуем проводить такие эксперименты без защитной экипировки.

Но любопытно другое. Пока глагол звонить играет роль красной тряпки для быка, другие глаголы бессовестно меняют свои привычки и даже среду обитания, а мы и не замечаем.

Если ты пожалуешься, что сосед так громко све́рлит, что музыку без наушников не вклю́чишь, тебе, скорее всего, посочувствуют, а не нападут с воплями: «Сверли́т! Включи́шь!» Хотя именно так и нужно говорить по правилам. Вот такие двойные стандарты.

Давай прокрадёмся в дебри лингвистики и изучим повнимательнее, как тут всё устроено.

Нет единого закона джунглей правила, куда ставить ударение в глаголах на – ИТЬ. Но есть целых три племени глаголов, которые живут по своим законам и путают всех образованных людей.

В первом племени ударение всегда падает на корень: ста́вить, ста́влю, ста́вишь, ста́вит.

Во втором ударение всегда падает на окончание: бежа́ть, бегу́, бежи́шь, бежи́т.

А в третьем ударение скачет, как кот при виде открывающегося холодильника. В инфинитиве и форме первого лица единственного числа оно падает на окончание (вари́ть, варю́), а в остальных случаях на корень (ва́рим, ва́ришь, ва́рит).

И нет никаких видимых признаков, которые помогали бы нам понять, к какому племени относится глагол. Определить это – дело опыта и привычки. Те из нас, кто учил русский язык с детства, слышали и произносили эти глаголы тысячу раз, поэтому просто запомнили, как правильно ставить ударение.

Но иногда мы всё же путаемся. Особенно когда речь идёт о глаголах, которые мигрируют из второго племени в третье. Первые случаи перехода учёные относят ещё к началу XVI века.

Вот тебе дикий стишок для наглядности.

Звучит безумно, правда? А когда-то в выделенных глаголах были именно такие ударения.

Что вынудило эти глаголы покинуть родное племя и сменить ударение? Мы полагаем, что удобство произношения. Попробуй сказать: ты много кури́шь, а потом: ты много ку́ришь. Второй вариант произнести гораздо проще, вот он и закрепился как языковая норма.

Но изменение нормы – процесс очень длительный. Некоторые глаголы десятилетиями пытаются сменить племя и существуют в пограничном состоянии.

Так и происходит с глаголами включи́ть, сверли́ть и звони́ть. Строгая литературная норма ещё предписывает нам ставить ударение на последний слог, но некоторые словари уже разрешают ударять первый.

Например, «Орфоэпический словарь русского языка: Произношение. Ударение» 2003 года называет вариант зво́нит допустимым в разговорной речи.

Шшш… Прислушайся, как встрепенулись выпускники филфаков и тревожно взмахнула перьевой ручкой русичка. Признаёмся, мы и сами с опаской озираемся, когда рядом кто-то зво́нит.

Но, надо признать, это естественный процесс, а не стыдная уступка лингвистов безграмотным людям.

В одной из предыдущих глав мы уже говорили об этом, а теперь напомним. Чтобы лингвисты закрепили в словаре новую норму, они должны увидеть, что:

1. так говорит большинство людей;

2. норма не противоречит правилам словообразования и логике языка;

3. слово или фраза не стали маркером безграмотности.

У ударений в глаголах есть тенденция переходить с окончания на основу, поэтому зво́нит однажды вытеснит звони́т.

А вот экспрессо и моё день рождение никогда не станут нормой, сколько бы людей так ни говорили. Потому что это очевидные ошибки, а не следование языковой тенденции.

«Плескает горячее кофе на до́говор» и другие страшные тенденции

После прочтения предыдущих глав ты наверняка догадываешься, что предсказать будущее языка можно, изучив его прошлое.

Метро и авто, перешедшие из мужского рода в средний, недвусмысленно намекают нам на судьбу кофе. А сбежавшее на первый слог ударение в глаголах лечит и варит делает возможным такое же бегство в слове звонит.

Но есть в этой истории и другие скандальные главы. Например, в словах мужского рода, которые оканчиваются на согласный звук, ударение традиционно переезжает в начало слова.

У Пушкина в «Евгении Онегине» мы читаем:

Призра́ка суетный искатель,

Трудов напрасно не губя,

Любите самого себя…

Неужели у Пушкина был такой маленький словарный запас, что он не подобрал подходящее слово и специально исковеркал ударение? Нет, конечно. С точки зрения Пушкина, всё написано безупречно, в его годы говорили именно призра́к.

А ещё в раньше говорили возгла́с, клима́т и конку́рс. Именно с такими ударениями эти слова пришли в русский язык из языков-первоисточников. Но со временем перестроились под нашу языковую систему и поменяли ударение.

Поэтому вполне вероятно, что мы застанем на своём веку и ква́ртал, и до́говор. Но пока эти варианты всё ещё не стали нормативными, советуем не искушать судьбу и в серьёзных светских разговорах ставить ударение на последний слог.