Неукротимый: возрождение (ЛП) - Аврора Белль - Страница 40

Мой желудок сжался. Это не должно было разжечь во мне огонь.

Господи Иисусе, я гребаный фрик.

— Никто не доберется до тебя и моего мальчика. Я буду щитом. Вскроют ли меня. Буду ли я истекать кровью. — Он медленно покачал головой. — Никто не доберется.

У меня было так много вопросов. Не знаю, почему я выбрала именно этот.

— Что случилось с твоей татуировкой?

Мне не нужно было уточнять. Знаковая 13, которую я полюбила, больше не украшала его щеки. На ее месте был шрам. Шрам, который я видела, как он получил в восемь лет, когда мы были детьми, которых свели вместе на одну короткую ночь, которым суждено было снова встретиться как любовникам, и хотя в то время я этого не знала, он был мне нужен.

Он был таким горячим огнем, что его пламя стало голубым. И я хотела, чтобы меня сжигали снова и снова, улыбаясь сквозь боль и умоляя о большем.

Я явно была мазохисткой, но иногда тебе нужно было пролить кровь, чтобы напомнить, что ты все еще жива. А Твитч заставлял меня истекать кровью, источая красное тепло, пока мое сердце не останавливалось, и каждый раз, когда он убивал меня, я оживала от одного лишь поцелуя.

Его любовь была смертельной, но я не хотела противоядия.

Твитч долго смотрел на меня.

— Немного отдавать, немного брать. Ты же знаешь, как это работает, детка. Я дал немного, так что теперь твоя очередь. Ты дашь мне то, что я хочу, и я отвечу на твои вопросы.

Сразу почувствовав усталость, я тихо спросила:

— Чего ты хочешь?

Голос у него был грубый, когда он сказал:

— Я хочу, чтобы ты прикоснулась ко мне.

Когда я закатила глаза и попыталась встать, его теплая рука сомкнулась на моем запястье, притягивая меня обратно.

— Не так. Я имею в виду, где угодно. Куда захочешь. Просто… — его голос был низким, грубым, — … прикоснись ко мне, детка.

Это звучало так невинно, но я знала Твитча, и в нем не было ничего невинного. Верить, что он способен на что-то столь чистое, было глупо. Но я хотела прикоснуться к нему.

Я мысленно вздохнула. Ненавидела то, что жила ради любви. Такая простая вещь, как невинное прикосновение, была так важна для меня. Это могло передавать невыразимые сообщения, и прямо сейчас потребность, которую Твитч носил на своем усталом лице, сказала мне, что он нуждался в этом.

Он терпеливо ждал, пока я подняла правую руку и поднесла ее к его лицу, нежно обхватив его щеку. В тот момент, когда мои пальцы соприкоснулись с его теплой кожей, его глаза закрылись сами по себе, и я наблюдала, как он сделал глубокий вдох, медленно выдыхая, наслаждаясь моим прикосновением.

Воздействие, которое я оказывала на него, наполняло меня внезапной силой, и я наслаждалась его расслабленным состоянием.

Положив другую руку ему на шею, я провела ногтями по его неподстриженному затылку, радуясь тому, что на его лице появилось выражение чистого восторга, и тихо сказала:

— Расскажи мне.

Он издал низкий горловой звук.

— Это был слишком очевидный признак. ФБР заставило меня свести ее лазером. — Он тихо застонал, когда моя рука скользнула к его плечу, слегка разминая узел, который я обнаружила, и он сказал на выдохе: — Думал о тебе каждую секунду, каждого дня.

Мне хотелось забраться к нему на колени и умолять об одном-единственном поцелуе.

— Куда мы пойдем дальше? — затем, еще тише: — Как нам двигаться дальше?

Его прищуренный взгляд остановился на мне, и его ответ был настолько мягким, насколько позволял его голос:

— Чертовски медленно.

Я заглянула в эти мягкие карие глаза и нежно провела пальцами по линии его подбородка. Мой голос был чуть громче шепота.

— Не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить тебя.

Его ответ был в духе Твитча.

— Никогда не просил об этом, Ангел.

Высокомерный осел.

Глядя ему в лицо, я наблюдала за ним так же, как он наблюдал за мной, и быть с ним, прямо здесь, на моем заднем крыльце, было так хорошо, что я нахмурилась, разочарованная в себе.

Думаю, в этом и была проблема. Когда вы смотрели на кого-то через розовые очки, все красные флажки… они были просто… ну… флажки. Непритязательные. Безопасные.

Но я знала лучше.

Запустив руки в его слишком длинные волосы, я усилила хватку, оттягивая назад, заставляя его поднять голову и наслаждаясь тем, как его губы скривились от дискомфорта. Я приблизила свое лицо к его, медленно, многозначительно, и когда наши губы оказались на расстоянии волоска, я тихо заговорила.

— Тебе нужно подстричься.

Быстро отпустив его, я встала и направилась к раздвижной двери, остановившись только тогда, когда он озадаченно произнес:

— Это все? Это все, что ты можешь мне сказать?

Я задумчиво поджала губы, слегка наклонив голову, а затем кивнула.

— Ага.

Мои глаза встретились с его, когда я заперла дверь и выключила свет на кухне, оставив его в темноте. И сказать, что я гордилась собой, было бы огромным преуменьшением.

ДА.

Я была сильнее, чем сама считала.

***

Твитч

Удивленный смех покинул меня, пока я сидел один на крыльце в темноте.

Я поправил штаны, и моя губа дернулась.

Она сводила меня с ума. Все, что я хотел сделать, это догнать ее, наклонить и оказаться дома, погружаясь в ее сладкую киску, пока не разряжусь внутри нее.

Но я подожду. И это ожидание сделает все еще более сладким.

Глава 18

Линг

В «Кресте» была хорошая ночь. Музыка гремела, пока я наблюдала за происходящим с закрытого балкона, и в ту секунду, когда я увидела его, мои брови нахмурились.

Какого хрена он здесь делает?

Я огляделась вокруг него, насторожившись. Он был один, или, по крайней мере, так казалось. Спускаясь вниз, я держала ухо востро, ожидая нападения, которое, как я предполагала, должно было произойти. Но когда я увидела его, сидящего в одиночестве за стойкой бара, любопытство подтолкнуло меня вперед.

Мои ребята были рядом, наблюдали, но держались на расстоянии, и когда один из них шагнул вперед, я бросила на него тяжелый взгляд. Тот немедленно отступил, и я подошла, встав позади него, и произнесла:

— Что ты здесь делаешь, Ас?

Он развернул свое длинное тело, пока вставал. Его глаза улыбались, и мне захотелось выколоть их.

— Я скучал по тебе.

Пошел он.

— Тебе нужно уйти, — твердо сказала я. — Тебе здесь не рады.

Аслан сделал шаг ближе, но замер, когда я вытащила пистолет и направила его на его член. Он поднял руки в знак капитуляции.

— Я просто пришел посмотреть, как идут дела. Знаю, что тебе доставили посылку. Пришел узнать, не хочешь ли ты зарыть топор войны. Я мог бы помочь тебе, Линг.

Он сделал еще один шаг, и у меня заболел живот. Он вторгался, и я не хотела причинять ему боль, но сделала бы это, если бы понадобилось.

— Отвали, Ас.

— Нет, — это было все, что он сказал, когда сделал еще один маленький шаг ко мне. Еще один шаг, и мы оказались бы вплотную друг к другу.

Он вторгся на чужую территорию, нарушил кодекс, и мои люди знали об этом. Я чувствовала на себе их взгляды, оценивающие мой следующий шаг. Позволю ли я Аслану Садыку войти в мой дом и проявить ко мне неуважение, как это делает он?

Нет, не позволю.

Не могу.

Мне не хотелось делать этого, но я бы сделала пример из моего прекрасного турка.

Прицелившись влево, я нажала на спусковой крючок, и выстрел прогремел поверх музыки. Все тело Аслана дернулось, и, приложив руку к боку, он издал потрясенный смешок.

— Ты выстрелила в меня. — Он поднял руку, чтобы посмотреть на красную влагу там, и, задыхаясь, сказал: — Ты, бл*дь, выстрелила в меня. — Его широко раскрытые глаза встретились с моими, и когда они это сделали, его губа дернулась. — Ты сумасшедшая сука.

О, пожалуйста.

Это была поверхностная рана. Если бы я хотела, чтобы он умер, он бы умер, и он это знал.