Детское время (СИ) - Номен Квинтус - Страница 41

Как часто это бывает, мужчины принялись обсуждать разное моторизованное железо, хотя разговор начался, казалось бы, на совсем иную тему.

— Ты чего без жены приехал? — после недолгого молчания поинтересовался у Коли Володя.

— Так мы сейчас в Николаеве живем, — ответил тот, — я на самолете прилетел, а Елка моя самолетов до одури боится.

— Это она еще не видела, как взлетает В-6, — усмехнулся Вова, — после такого зрелища она больше ничего бояться не будет.

— А это что за чудо? Я вроде не слышал.

— Да Ваня Кузнецов наконец свой двигатель до ума довел, Виталик под него самолет еще три года назад сделал, да он так в ангаре и простоял все это время. Ваня сейчас движок в серию запустил, Виталик заложил сразу шесть новых самолетов — так что скоро и в Филадельфию можно будет не за две недели, а за пару дней добраться.

— Что за двигатель? Реактивный что ли?

— Ага. Двухконтурный, с нормальной тягой около полутора тонн. И шесть на форсаже. С двумя такими самолет летает на три с лишним тысячи километров со скоростью около семисот километров в час. И при этом может перевозить по восемьдесят пассажиров. Чудо что за машина!

— До Филадельфии вроде дальше.

— Я же сказал «скоро», сейчас ребята поехали строить аэродромы возле Лондониума, в Исландии и на Ньюфаунленде. Ну и в Филадельфии, само собой. Самолетик-то чудо, но ему взлётка нужна двухкилометровая, а такие быстро не строятся. Следующим летом будут готовы — тогда и полетаем.

— А насчет турбовинтового движка Ваня ничего не говорил? Он вроде обещал для «Сокола» новый мотор сделать, чтобы летать не по триста километров в час, а… он вроде пять сотен обещал.

— Сам знаешь, Иуван — человек загадочный. Вера говорила, что наверное из-за того, что его в детстве били сильно и голодом морили. И обещал он не километры в час, а пятьсот лошадок на валу, я точно помню. А вот когда он этот мотор выдаст, мы узнаем только когда он этот мотор уже выдаст, а пока больше чем «работа идет» ты из него не вытащишь.

— А ты его инженеров потрясти не пробовал?

— Коль, я же не лезу в гвардию взводных трясти на предмет твоих планов?

— Понял. Ну ладно, я спать, мне завтра утром рано в Николаев возвращаться. Не хочешь со мной смотаться на новую верфь поглядеть?

— И что я на верфи не видел?

— Например балкер на двадцать пять тысяч тонн. Генрих говорит, что на таком руду хоть из Австралии возить выгодно будет…

На другом конце стола разговоры велись сугубо женские, и начали их две Кати:

— Ты что, опять с мамой про планирование чего-то говорила? — поинтересовалась старшая по возрасту. — Что-то она спать взволнованная пошла. Договорились ведь только про травки и деревца…

— Нет конечно, я же не совсем дура… Я просто спросила, не может ли она Диану на звание Героя труда выдвинуть, а то мне самой неудобно.

— Меня бы спросила, я бы выдвинула. А за что?

— Ну она с Валерой в Рудных горах уран копают и прочее разное всё. Включая уголь, в золе которого этого урана очень много. И прочего всякого — и Диана придумала технологию как из золы вытащить уран и все остальное полезное.

— Теперь за это Героя дают?

— Она придумала простое и дешевое выщелачивание, настолько простое и настолько дешевое, что по этой технологии уран теперь добывать выгодно хоть в Рязани! В Рудных горах в тонне золы урана грамм сто, и по ее технологии девяносто пять оттуда вытаскивается. А в золе, которая из Лисичанского угля получается, урана примерно двадцать пять грамм и вытаскивается двадцать четыре. Я не говорю уже, что вытаскивается и почти вся медь, серебро, золото даже, железо опять же — но это просто чтобы уже вынутое не выбрасывать, галлий, германий, иттрий и прочее разное полезное — в общем, половина таблицы Менделеева. А по мнению Дениса даже добыча урана не столь важна как освобождение золы от не сильно полезной радиации. После этого-то золу можно и на строительство жилья пускать, и вообще.

— Понятно теперь, почему рядом с Суворовской электростанцией завод по переработке золы выстроили.

— В нашем буром угле урана практически нет, оттуда галлий с германием вытаскивают, ну и медь с железом попутно. И каолин, и боксит — мелочь, но для экономики и мелочи полезны.

— Мелочи — да, сама подобными полезными мелочами промышляла когда-то. А что у нас нового в экономике из крупняка?

— У нас все по плану. Ну, почти всё. Небольшой недобор по медикам, но это потому что Кодр слишком быстро ассимилировал север центральной Европы. То есть он почти по плану все сделал, просто никто не ожидал что там народу окажется несколько больше, чем мы рассчитывали.

— И насколько больше?

— По всем прикидкам мы думали что там порядка полутора, максимум двух миллионов будет. А оказалось — и Кодр ведь всех очень тщательно пересчитал — что всяких славян и германцев набралось почти четыре миллиона. То есть Кодр раньше на германцев не закладывался, а они как бы сами присоседились — но в количествах очень немалых. А еще Ларс Северович решил, что ему мало тех рудников, которые в Финляндии разрабатываются, и он подгреб под себя всю Скандинавию. Оно, конечно, неплохо: у нас теперь меди вдвое больше добывается, с флюоритом проблем не стало. Но это — еще дополнительно почти полмиллиона человек…

— Что-то я не слышала про войну в Финляндии…

— Да там все мирно и с песнями обошлось, даже без намека на войну. Но в результате нас уже тринадцать миллионов человек, из которых почти три — неграмотные мужики и бабы.

— И как справляться собираешься?

— Каком кверху! Мне Лера пару лет назад посоветовала составить социологические карты окрестных племен, оказалось — очень полезная штука. А со скандинавами Ларсу вообще мать помогла. У них-то, оказывается, настоящий культ процесса рождения ребенка…

— Ну, это-то понятно.

— Понятно ей! Ты еще скабрезно ухмыльнуться забыла… Не зачатия, а именно рождения — хотя бы потому что каждая третья мать при родах помирает, ну и с младенцами примерно то же самое. Так вот, свионская бабка-повитуха — чуть ли не самая уважаемая персона в поселке или городе… ну, в поселке, который они городом считают. И знания повитушные передаются по наследству, под большим секретом. Угадай с трех раз, как Янута за три месяца присоединила всю Скандинавию к Финляндии?

— Даже напрягаться не буду, ты и так расскажешь.

— Логично. Она объявила, что граждане Финляндии… нет, дочери таких граждан, обязавшихся пять лет проработать на финских рудниках, будут обучены на повитух! Там еще куча условий было, на предмет зарплаты, социальных гарантий — но все остальное шло прицепом к этому обещанию.

— И вот нахрена нам сто тысяч повитух?

— Девок обучабельного возраста там порядка двадцати тысяч, даже если всех их на медсестер обучить, лишними не окажутся. Но реально получится на фельдшеров-акушеров обучить тысяч пять всего — я из нынешнего поколения имею в виду, так что даже некоторая недостача будет. Поэтому в ближайшие года три все выпуски медучилища в Порт-Кати и Выборгского мединститута туда оправятся.

— Слушай, мне тут в голову пришло… насчет Ларса. Не выстраиваем ли мы там какое-то наследственное… слова не подберу, что-то типа монархии?

— Не выстраиваем. Янута работает там кем-то вроде губернатора, и занимается в основном вопросами социалки. А Ларс — он просто подхватил знамя отца и гордо его несет дальше, работая главным энергетиком Скандинавского районного совета. Причем лишь потому, что других энергетиков тогда там просто не было. Ему меди для завода электрических машин остро не хватало, а тут он нашел в записках отца карту, которую Северу в свое время Лида нарисовала. А там — и медь, и цинк, и железо в изобилии, что еще энергетику-то надо? Дочери Януты кто врачом работает в горбольнице, кто учителем в школе. Внуки… единственное «наследственное преимущество» у Севера было в том, что все его дети и внуки получили у нас высшее образование. Но ведь не только они, и первым замом у Януты — который ее и сменит, когда ей работать надоест — Эрнвинг из готов, которых притащил еще Тотила Готланд захватывать. Так что по наследству там, как впрочем и везде у нас, только какие-то знания передать можно.