Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Князь Рысев 3 (СИ) - Лисицин Евгений - Страница 12


12
Изменить размер шрифта:

Биской тут даже и не пахло. А вот повисшая в воздухе святая благодать говорила, что помощь пришла откуда не ждали.

Протерев глаза мокрым рукавом, проморгавшись, я наконец сумел узреть крохотный поток света, что жалящей осой вонзался в мерзкое тулово Старого Хвоста.

Тот будто бы отрицал действительность, не желая верить, что нечто настолько крохотное способно его одолеть. Он клацал челюстью, бил лапами и хвостом, вертелся в диком, отчаянном танце — и безбожно проигрывал.

Нея жалила его, оставляя мерзко тухнущие проплешины на серой шерсти, отчаянно и самозабвенно бросаясь в очередную атаку. Мне казалось, что он сумеет ее поймать. Еще одна ее попытка — и он подстроится под ее ритм, взмахнет хвостом, и она кормом для рыб ухнет в небытие текущей сквозь стоки дряни.

Я даже представил, как эта погань, словно на прощание, посмеет ухмыльнуться, крякнуть и подмигнуть единственным уцелевшим глазом. Скажет, что сегодня мелкая сволота ночует у рыб.

Я письмо от Слави сволотой уж точно не считал. Метнулся к ним, закрывая собой в самый последний миг — хвост, готовый расплющить малютку, оставив люминосцентным пятном на стене, болью обжег спину. Было ощущение, будто она горит огнем, а мою кожу только что опрыскали кислотой.

Он рванул хвост на себя, заставив меня рухнуть на колени — как я мог не замечать раньше, что на облезлом, не в меру длинном хвосте шипами растут костяные наросты. Я взвыл, когда он клочьями принялся драть с меня кожу. Страх кричал, что если у меня есть план спасения, то лучше бы я поскорее явил его миру. Иначе зараза попадет в кровь, а я издохну гораздо раньше, чем сумею выползти из этой ямы.

Булькающие нечистоты вторили страху, мол, да-да, искупаешься — и готовь себе деревянный макинтош!

Нея была в моих руках комочком чистоты и святости. Я чувствовал, как готовая рвать меня в клочья боль унималась, принимая бальзам ее ангельской природы как исцеление.

Исцеления не было, моему телу, да чего уж там, мне самому становилось хуже от мгновения к мгновению.

Ощутивший свободу Старый Хвост наотмашь рубанул меня своим лысым отростком, надеясь хлестнуть по щеке, но я вовремя сумел завалиться. Вторая его попытка окончилась ничем — едва он замахнулся, как Нея выпорхнула из моих рук. Все в ее маленьком естестве желало воздать мне за ее спасение. И если я готов был пожертвовать ради ней своей спиной, ей не жалко было лишиться жизни.

— Ты умеешь удивлять, юный князь. Кажется, что ты испробовал на мне все свои трюки, но ты вытаскиваешь из широких штанин новый туз и, как назло, козырной. Где ты, мать его, умудрился разжиться ангельской куклой?

Мне нечего было ему ответить, да и незачем.

Решив поберечься, главная мерзость петербургского криминалитета подалась назад, отчаянно и неспешно отступая. Я не видел, но чувствовал, что он готовится к прыжку. Что мышцы задних лап готовы спружинить тяжелое тело, перекусить надоедливую стрекозу, проглотить, размолоть резцами клыков.

И выплюнуть мне под ноги мерзким месивом.

Я покачал головой, вытаскивая из недр последние силы. Пускай выносливость неуклонно стремиться к нулю, а дебафф усталости хмыкая утверждает, что отныне возьмется за меня всерьез. Я ударил, сложив руки замком и наотмашь, не очень надеясь, что хоть что-то получится.

Челюсть подонка захрустела, едва встретилась с моими кулаками. Передние резцы взорвались крошевом, валились наземь острые и не очень осколки зубов. Я глянул на свои руки — и обомлел. Их окутывал золотистый свет.

Что, спрашивало меня ясночтение, не веришь? Это ты очень даже зря, парень. Нея решила обратиться оружием, кастетами облепив мои пальцы. Со всех сторон, даже от названия разило легендарными свойствами — и невероятно скромным запасом прочности. Я почти услышал, как внутри от боли пискнула безмолвная Нея, стоило мне при помощи нее хорошенько огреть Старого Хвоста.

Все еще не веря в случившееся, он мотал мордочкой из стороны в сторону, изувеченные лапки перебирали розовый носик. Я же решил, что лучшей мишени для удара попросту не сыскать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Стиснув кулаки, натянув на моську выражение пострашней да покруче, я отвесил поганцу хук. Боль абилкой потекла с моего кулака в гадкое тело мутанта. Старый Хвост зашатался, силясь удержаться в сознании. Это он зря, ухмыльнулся я себе. Рухни он сейчас без сил, усни — и я бы добил его, размозжив голову парой ударов. Быстро и безболезненно.

Он же словно только и мечтал о том, чтобы я сотворил с ним что-нибудь этакое

Ну я и сотворил.

Драться меня учила улица. Гопники, сидящие на картах всегда желали разжиться мобилкой, денюжкой или хотя бы сигареткой. И чесали кулаки о тех, кто смел им отказать.

Я выбирал путь смелых, но глупых — быть битым и обобранным. Но всякий раз мне удавалось намять бока то одному, то другому поддонку, а после они уже решали со мной попросту не связываться — стоят ли те гроши, что ночевали в моих карманах, тех приключений, что я приносил с собой?

Желая вывернуться из моей хватки, огромный крыс спешил нырнуть в спасительную воду. Раствориться, уйти мелким поганцем на самое дно — уж лучше битым, чем мертвым. Я пресекал каждую его попытку высвободиться — впечатал что было сил в стену. Каменная кладка старой канализации оказалась непрочной. Будто годы в ароматах нечистот подточили твердость кирпича.

Облаченные светом кулаки жгли паразита, вырывая из его глотки хриплые мольбы о пощаде. Ну уж нет, решил я, здесь не будет никакой пощады. Отпусти я его сейчас, он утрет кровь, залижет раны и уже завтра явится с новой, еще более мерзкой ухмылкой.

Чтобы отобрать то, что мне дорого.

— Где выход, тля? Слышишь? Где выход?

На миг я даровал ему краткую передышку. Взбудораженные болью бока грызуна ходили ходуном. Ему тяжко было дышать — мешали сломанные ребра. Вместо слов он мог выдыхать разве что стоны. Залитая кровью морда обессилено обвисла. Изломанная, покрытая блестящим серым мехом лапка указала куда-то в сторону, ткнула в стену напротив.

Я проверил ее ясночтением и ухмыльнулся — ну прямо то что нужно!

Глава 6

Меня не ждали. Наверное, сложно назвать момент, где бы меня в самом деле и по-настоящему ждали. За кирпичной кладкой — полуразрушенной, легко ломающейся и свежей — ждала своего часа стальная дверь. Все становилось понятно — сбрасываемые сюда жертвы попросту никогда не должны были вернуться домой. Вечность бродить в полуразрушенном, но тупиковом канале, который не обслуживался веками.

Стальная дверь застонала, неохотно пуская меня внутрь. Младшие собратья Старого Хвоста разбежались, стоило мне показаться с его тушей на плечах.

Он был избит и унижен, но пока что все еще жив. Нет, убивать его там, в грязных каналах, — это пустая трата чужой жизни. Мне следовало преподать поганцам урок — и я обязательно сделаю это у них на глазах.

Гопники понимают только язык силы. Бандиты покрупнее видят лишь жестокость. Их недостаточно избить до полусмерти и отпустить восвояси. Недостаточно просто закрыть в камере и ждать исправления. Правосудие должно тащить их за загривок, словно паршивую кошку, и творить нечто, что навсегда отложится в их мозгу.

Отпечатается в памяти.

И уже в следующий раз они трижды подумают над тем, стоит ли им соваться в это дело.

Я хотел показать, что связываться с родом Рысевых не просто ошибка — это промах, достойный того, чтобы его занесли в учебники.

Впереди был коридор. Над головой раскачивалась тусклая лампа, обещавшая погаснуть в любой момент. Это ничего — Нея служила мне источником света.

Как только я закончил избиение уже не сопротивлявшегося поганца, она вновь приняла собственный облик. Ей явно было тяжело — в конце концов, я изрядно подточил ее полоску здоровья. Уверен, Славя придумает, как восстановить ее жизненные силы.

Устав нести мерзавца, швырнул его на пол: он свернулся, утопая в пучинах новой, свежей боли. Из разодранной пасти показалась кровь — бедолага кашлял собственными потрохами.