Они приходят осенью (СИ) - Макарова Светлана - Страница 47

Да, план, конечно, хрупкий, как те ампулы, что лежали в рюкзаке. Но другого не было. В записке он написал правду: бездействие его с ума свело бы, причём очень быстро и бесповоротно. Вчера, после гибели Инги, он и вправду хотел уйти в запой, но потом посчитал, что это сродни предательству. Решение не напиваться далось очень нелегко. Пожалуй, это было одно из самых тяжких решений в его жизни. Хвала силе воли — помогла, несмотря на подлый внутренний голос, который настойчиво твердил: «Купи водки и бухай, бухай до потери памяти, до смерти». А потом пришла идея с бомбой и ампулами. Это походило на вселенское озарение. Он решил действовать в одиночку. Нонна, Марина, Семён и тем более Вадик без всяких сомнений захотели бы пойти с ним и, возможно, кто-то из них погиб бы. Нет, он этого не мог допустить, потому и поругался со всеми, обманул, притворился, что уходит в запой. Перед Вадиком было стыдно — накричал на него, оскорбил. Да, сделал это из благих намерений, но от этого не легче, чувство вины перед мальчишкой давило пудовыми гирями.

Вчера, сказав всем, что идёт за бухлом в ближайший посёлок, Ярослав поймал на шоссе попутку и поехал к себе в гараж. Чего только у него в гараже не было, в основном — хлам. Но было и кое-что полезное, то, что он однажды забрал у одного сумасшедшего химика, когда ещё служил в спецназе. Две больших бутылки серной и азотной кислоты. Забрал с простой мыслью: «Когда-нибудь, да пригодится». В тот период своей жизни он тащил к себе в гараж всё подряд, считая себя запасливым. Весь в отца. Тот даже мимо валяющегося на улице ржавого гвоздя пройти не мог — клал в карман, авось да понадобится.

После посещения гаража, Ярослав вернулся на шоссе, опять поймал попутку и поехал в соседний посёлок. В аптеке закупил глицерин, пипетку и пять десятков коробок с ампулами инсулина. Аптекарша, конечно удивилась: зачем столько? Пришлось сказать, что покупает инсулин для домов престарелых. В качестве благотворительности. Опять враньё, он тогда подумал, что обман входит в его привычку. В деревню шёл пешком — на этот раз никто не пожелал его подвести. Явился только к вечеру, когда уже стемнело.

Заперся в гараже и приступил к первому этапу своего плана. Смешал разные части азотной и серной кислоты, начал с помощью пипетки по капле добавлять глицерин. В идеале делать всё это нужно было на ледяной бане, но пришлось обойтись ведром с холодной водой. Действовал осторожно и, несмотря на прохладу, аж взмок от напряжения. Он отлично знал процесс сотворения нитроглицерина, но одно дело знать, а другое — самому создавать очень опасное взрывчатое вещество. Ну ничего, справился.

Настал черёд следующего этапа.

Заставил наркомана превратить Мамонта в послушного дебила. Пришлось толстяку кляп в рот засунуть, чтобы не орал от ужаса. Всего лишь одна минута — и вот он, новоиспечённый придурок. Но тут вышла незадача — Вадик проснулся. Пришлось ему соврать, что поведёт Мамонта в лес, чтобы казнить. Поверил ли? Вряд ли. Он пацанёнок смышлёный, способен сложить два и два. Зачем превращать толстяка в дебила перед казнью? Разумеется, это выглядело подозрительно. Ярослав не сомневался, что, едва он сел в «Газель» и завёл двигатель, как Вадик уже начал будить остальных. И сейчас они наверняка спешат к посёлку чудовищ. Пешком. Неразумно с их стороны, но такие люди не могут иначе. Помочь хотят и это желание намного сильнее здравого смысла, оно задвигает осторожность и рассудительность на задний план.

Ярослав с Мамонтом дошли до опушки, откуда был виден экопосёлок. Там горели фонари, теплился свет в будке охранников.

— Ну что же, пора приступать к следующему этапу, — пробормотал Ярослав. — Смотри не подведи. Сделай напоследок в своей жизни хоть что-то достойное.

Мамонт замычал, пуская слюни, а потом кивнул, подтвердив этим жестом, что ещё способен понимать смысл слов.

Ярослав потёр пальцами лоб.

— Значит так. Я сейчас дам тебе сумку. Ты не спеша пойдёшь в посёлок. Смотри под ноги, чтобы не споткнуться. Пройдёшь мимо охранников. Думаю, они тебя пропустят, ведь ты такой же монстр, как и они. Потом иди к дому Варвары, постучи в дверь. Когда она откроет, со всей силы швырни сумку об пол. Если тебя всё же задержат, опять-таки швыряй сумку об землю. Сделаешь всё как надо, я тебя награжу. Ты наверняка пожрать любишь, верно я говорю? Обещаю, после всего этого, я дам тебе много вкусностей, наешься до отвала.

Мамонт заторможено кивнул и совсем как-то по-детски улыбнулся. Да, он всё понял и ему даже хотелось выполнить это поручение, чтобы получить награду. Его изуродованное наркоманом сознание нарисовало образы конфет и огромного торта. Очень хотелось есть. Чего-нибудь сладенького. Ради сладенького он был готов на всё.

Ярослав открыл сумку, вытащил мягкие прокладки, которыми обложил бутыли с нитроглицерином, затем закрыл и передал сумку Мамонту.

— Неси её очень осторожно.

В ответ — мычание, означающее, что наставление будет выполнено.

— Всё, иди.

И Мамонт пошёл, всё ещё улыбаясь и глядя себе под ноги. То, что приказал ему Ярослав, не просто отложилось в его рассудке, а буквально сияло неоновой вывеской: прийти в посёлок, постучать в дверь дома Варвары, когда она откроет — со всей силы бросить сумку об пол. Если задержат — бросить сумку об землю. Другие мысли в голове у толстяка отсутствовали. Впереди была рытвина, в сознании всплыли слова: «Неси очень осторожно». Обошёл рытвину, после чего подумал, что он всё делает хорошо.

Ярослав следил за ним с напряжением. Только бы утырок не споткнулся, тогда весь план насмарку и будет только одна отрада: Мамонт сдохнет. Но этого мало, не для того всю ночь делал нитроглицерин, не для того поругался со всеми своими друзьями. Он рассудил, что, если есть во вселенной хоть какая-то справедливость, то толстяк должен дойти.

Пригнувшись, Ярослав добежал до зарослей засохшего репейника, лёг на землю. Отсюда лучше было видно посёлок. Мамонта заметили, двое охранников покинули будку. Один из них выкрикнул:

— Стоять!

Но толстяк его не послушался, шагал, улыбаясь так, словно мысленно уже поедал сладости — обещанный приз.

— Это же Мамонт, — узнал его второй охранник. — Эй, ты где пропадал? И почему пешком? Твоим сопровождающим вчера глотки перерезали, а ты как выжил?

— Что-то с ним не так, — заметил первый. — Нужно Варваре сообщить, что он объявился. Слышишь, Мамонт, тут пока постой.

Ярослав, нервничая, наблюдал за толстяком. Тот остановился. Задержали всё-таки заразы! Но сумку об землю жирдяй не бросил, видимо, решил, что «задержание» — это когда грубо, с применением силы. Что же, это хорошо. Если бы взрыв произошёл сейчас, погибли бы всего трое. Мало, недостаточно. Нужно больше жертв, надо, чтобы сдохла Варвара.

— Не спеши, толстячок, — шёпотом произнёс Ярослав. — Сделай всё правильно.

Один охранник устремился вглубь посёлка, второй разглядывал Мамонта с любопытством.

— Что с тобой случилось? Почему молчишь?

Ответа, разумеется, не последовало. Мамонт стоял как истукан, кривил губы и глупо хлопал глазами. Охранник обошёл его, смерив взглядом с головы до ног.

— Что у тебя в сумке?

Если бы Ярослав каким-то чудом с такого расстояния услышал этот вопрос, то решил бы, что это всё, полный крах. Возможно, он рванул бы к охранной будке, выхватил у толстяка сумку и… Но он не услышал, а потому с тревогой ждал, что будет дальше.

А дальше, объявилась Варвара и своим возгласом отвлекла намеревавшегося проверить сумку охранника:

— Мамонтёнок! Друг ты мой ситный! И где же тебя носило всё это время? — она приближалась, разведя руки словно бы для объятий. На ней были только белый халат и тапки. — Я так за тебя волновалась! Всё думала, и куда же запропастился мой верный пёсик? Вопросов у меня к тебе уйма. Готов на них ответить?

Она остановилась, выражение благодушия на лице резко сменилось злобой.

— Ты — другой!

Ярослав совершил ещё одну перебежку, снова распластался на земле. Ему хотелось видеть всё, что происходило на въезде в посёлок и он очень жалел, что у него не было с собой бинокля. Но Варвару рассмотрел. Та что-то говорила Мамонту. Почему она остановилась? Какого хрена к нему не приближалась? Точно что-то заподозрила!