Еще один реальный способ улучшить нашу жизнь (СИ) - Коткин Андрей - Страница 14

— О! Какие люди тут бродят, и без охраны! — С улыбкой, не предвещавшей его собеседнице ничего хорошего, приветствовал он женщину, нарушившую свое данное им слово. Телосложение и черты лица его поплыли, постепенно преобразуя красавца мачо в того узнаваемого громилу, что сопровождал совсем недавно, как это написали в милицейских сводках, «лицо внешне похожее на известного политика». Все внимание зала в это время было приковано к действу, связанному со сладкоголосой певицей и ее переговорами с видным московским предпринимателем от шоу-бизнеса, потому на перепуганную администраторшу никто не обратил ни малейшего внимания. — Тихо, тихо. Не надо никого звать на помощь. Вам это все равно не сильно поможет. Вы ведь знали, что врать нехорошо? Помните, что я вам обещал, если вы привлечете ко мне и моему боссу внимание окружающих?

Словно бандерлог перед голодным Каа, Елена Николаевна, не отрывая взгляда от внезапно возникшего перед ней громилы, невольно сделала подтверждающий кивок головой.

— Ну, вот и не обижайтесь тогда. О полученном эффекте, думаю, вскоре сами догадаетесь. — Мгновенное помутнение в глазах, и перед госпожой Вязниковой уже никого нет. Только пара дубовых листочков спланировала на натертые уборщицей до блеска плитки из керамогранита.

Уф, обошлось! — Главный администратор гостиницы опрометью поспешила в свой кабинет за неприметной дверцей, расположенной позади администраторского столика. — Определенно такой стресс надо запить чем-нибудь покрепче, а там как раз для таких вот экстренных случаев бутылочка настоящего французского коньяка приготовлена. Ну, это Елена Николаевна в тот момент решила, что все обошлось, эффект наказания, наложенный на нее Паком только при определенных условиях срабатывал.

Те, кто хоть каким-нибудь боком сталкивался в своей жизни с работой сумасшедшего дома, знают, что вечер после шестнадцати ноль-ноль там никоим образом не похож на утро. И дело даже не в утреннем обходе и выполнении медперсоналом по утрам всевозможных врачебных назначений, нет. Просто сразу после тихого часа у пациентов, лежащих тут на излечении, официально наступает свободное время. Они даже на уличную прогулку на пару часов имеют право выйти. Ну, разумеется, те, кто не буйные или не совсем уж стукнутые, без царя в голове. А еще, начиная именно с этого самого часа, в психиатрической клинике разрешены посещения родственниками, сослуживцами и просто знакомыми.

Вот и в палате полковника Бориса такое посещение родственников-сослуживцев приключилось. Сначала из больничного коридора в палату четверка бравых джигитов ввалились. Старший из них, коренастый, кривоногий мужчина лет пятидесяти, едва увидел в палате своего сородича округлую Борисову физиономию, резко скривился.

— Вах! Что за дэла? — Начал выговаривать он одному из более молодых своих спутников. — Ви зачэм не проследили, чтобы к нашему Вахе никого из этих свиней нэ подселили? Быстрее идите к здешнему лепиле и все исправьте. Двое из сопровождавших раскомандовавшегося горца подорвались было исполнять поручение, но тут лечащий врач сам, без всякого приглашения, в палату пожаловал. Да не один, а в компании парочки полицейских чинов с крупными звездами на погонах. Которые, что характерно, тоже сильно скривились, увидев в палате их начальника посторонние, не внушающие особого доверия рожи натуральных абреков.

— Юрий Петрович, — объявил один из вошедших с майорскими звездами на погонах. — Потрудитесь обеспечить нашему пострадавшему на боевом задании командиру сносные условия проживания. Чтобы без всяких понаехавших тут было.

Только доктор Загуменов, и без того задержавшийся на работе после нервного и бессонного дежурства из-за звонка этих вот самых чинов, внезапно вспылил:

— А куда прикажете его класть? Клиника переполнена. Это вам не роддом, где роженицы могут пару суток и в коридоре перекантоваться, после чего вообще просто уйти домой. Здесь ущербные на всю голову люди месяцами лежат. Если такой натворит что-нибудь эдакого по причине недогляда за ним персонала, вы будете отвечать?

— Так выпишите кого-нибудь… ненужного. — И пронзительный, немигающий взгляд полицейского начальника уперся в замершего и забившегося в угол кавказца в пижаме. — Пусть к себе домой, в горы, отправляются.

— Ай! Нэ бэйте меня, я ни в чем нэ виноват! — Вдруг заорал тот во всю глотку так, что полицейские чины со всех ног шарахнулись в коридор. Только скандала с избиением психов в дурдоме им еще в придачу к случаю со стрельбой среди толпы обычных прохожих и не доставало! Даже пакет с апельсинами позабыли отдать болящему коллеге.

— Немедленно все посторонние покиньте палату! — Окончательно расхрабрился Юрий Петрович. — Вы пагубно влияете на наших больных.

И что характерно, гордые, как горные орлы, горцы безропотно выполнили это его повеление. Осуществив свою начальственную функцию, доктор Загуменов и сам немедленно удалился из палаты.

— Верочка! — Разнесся по коридору его зычный голос. — В первой палате джигиту пять миллиграммов галоперидола сделай внутримышечно. И поскорее, пожалуйста, пока он там что-нибудь себе там не разбил в припадке или в окно не выпрыгнул.

А пока суд да дело, Борис, оставшийся в палате один на один с захлебывающимся в пароксизмах рыданий психом, решал, что же ему делать в этакой вот ситуации. Впрочем, недолго решал. Не всегда же он был кабинетным работником, и не из таких передряг в молодости выбирался.

— Ну, ну, — начал он, медленно приближаясь к перепуганному горцу. — Успокойся мой хороший. Ты должен успокоиться, ведь ты же храбрый джигит. Тогда твой папа непременно будет тобой гордиться.

— Папа… гордиться? — В промежутках между всхлипами переспросил рыдающий мужчина. — И он не будет бить меня ремнем?

— Ну, что ты! Храбрых джигитов ремнем не бьют. — Может, сам полковник этого не понял, но в эту секунду он заложил первый камень в основу излечения его соседа по палате.

Когда Верочка с наполненным шприцем наперевес вторглась к ним, уже вполне успокоенный Вахит крепко сжимал руку сидящего рядом с ним соседа по палате и, пусть сквозь слезу, но улыбался.

Андрей Васильев, близкий приятель Ирины Михайловой, охранник супермаркета «Шестерочка» и, помимо всего прочего, студент-заочник юридического факультета, возвращался к себе домой после завершения трудового дня. Возвращался пешком: в транспорте давка, духота, лучше три остановки пешком пройтись, прочувствовать, так сказать, вкус лета, пока оно еще в их городе не закончилось.

Пока шел, заодно и свой реферат обдумывал, заданный ему по учебе. «Понятие и принципы законности». Всем хороша тема, но как же далека она от реальной действительности, что их окружает. Кажется, составители всех этих законов просто таки задались целью написать их так, чтобы у добропорядочных граждан не осталось ровным счетом никаких шансов эти самые законы не нарушить. Чтобы совсем как у врачей в их грустной шутке было: на свете нет ни одного здорового человека, есть лишь недообследованные больные.

Пока занимался таким вот никому не нужным философствованием, дошел до моста через речку Игу. Мост автомобильный, пешеходы по узенькой, для них отведенной полоске вынуждены передвигаться, дыша выхлопными газами и вздрагивая от проносящихся мимо ревущих автомобилей. Не удивительно, что не очень-то люди тут и разгуливают. Практически на самой середине не слишком популярного у пешеходов моста Андрей внезапно заметил мужика, который какую-то хрень размером чуть ли не с собственную голову себе на шею пытался приладить.

— Топиться, что ли собрался? — Поинтересовался Андрей у него, когда понял, что тот из обрезка бельевой веревки и брючного ремня пытался сделать подвес для классического булыжника килограмм на восемь — десять весом.

— А тебе-то что? Иди, куда шел. — Недружелюбно отозвался будущий самоубийца.

— Да я бы прошел, но ты же всю дорогу, считай, загородил. Опять же, подойду я, а ты вниз сдуру в этот самый момент сиганешь. Тебе-то пофиг уже будет, а меня потом затаскают по следователям с вопросом: а не я ли тебе помог сей последний дурацкий шаг совершить?