Избави нас от зла - Холланд Том - Страница 42

— Поехали, — услыхал он шепот Лайтборна, — я задумал устроить из вашего появления сюрприз для нежнейшей особы из числа ваших друзей.

Роберт забрался внутрь кареты. Годолфин последовал за ним и закрыл дверцу. Карета сразу же тронулась с места. Роберта бросило вперед. От неожиданности он вытянул руки и ткнулся во что-то закутанное в темную ткань. На ощупь это был шелк. Мальчик поднял взгляд. Лицо Миледи скрывал капюшон дорожного плаща, но Роберт разглядел блеск ее золотистых глаз, таких же немигающих, как у совы, но прежде всего таких же невозмутимых. Потом они внезапно вспыхнули, словно их золото стало плавиться, и, пока она откидывала капюшон, Роберта не покидало ощущение, что Миледи пожирает его взглядом. Зашелестев юбками, она крепко прижала его к себе, и какое-то мгновение ему казалось, что она вот-вот вопьется ему в горло, потому что ее лицо безумно тряслось, а губы раздвигались, обнажая безупречно белые зубы.

— Вы никогда не должны убегать, — прошипела она, — никогда больше, никогда.

Миледи подняла руки, будто намеревалась вонзить в лицо Роберта ногти, но вместо этого обхватила ладонями его щеки и ласково прижалась губами к его губам.

— Вы не должны… Вы не станете… — снова заговорила она шепотом.

Она тут же заставила себя замолчать, и ее прекрасное бледное лицо снова окаменело.

— Не оставляйте меня, Ловелас, — шепнула она ему на ухо, прежде чем отпустить.

Из-за ее спины послышался смех Лайтборна.

— Посмотрите, как он одет! Теперь ему захочется оставить вас не раньше чем бабочка пожелает снова ползать как гусеница.

— Да, — согласно кивнула Миледи, — точнее не скажешь. — Она склонила голову набок и оглядела наряд Роберта. — Вы совершенно очаровательны, Ловелас. Я никогда не сомневалась в этом.

Роберт деликатно улыбнулся.

— Значит, Миледи, вы нашли самое подходящее заклинание.

Она вскинула бровь и воскликнула:

— Вы, как я вижу, весьма преуспели в галантности манер!

Она продолжала разглядывать его, поглаживая по волосам, потом восхищенно всплеснула руками и обернулась к Лайтборну.

— Но скажите мне, — взмолилась она, — как вам удалось его найти?

— С помощью Годолфина, — ответил Лайтборн.

Он перевел взгляд на своего любовника, и тот, будто превратившись в желе, соскользнул с сиденья и пополз к Лайтборну по полу кареты. Тот проигнорировал это проявление преданности, наклонился к Роберту и нежно похлопал его по щеке.

— Я догадывался, — продолжил он, понизив голос, — что намеченная нами жертва обязательно почтит своим присутствием место казни деятелей Английской республики, чтобы поглазеть на смерть руководителей дела, которому отдали жизни его родители. — Он едва заметно улыбнулся и добавил, еще раз погладив мальчика по щеке: — И моя догадка подтвердилась.

Роберт заставил себя встретить взгляд Лайтборна, но не смог выдержать его и отвернулся, зарыв лицо в юбках Миледи.

— Теперь я понимаю, — пробормотал он, поднимая голову из своего шелкового убежища, — как легко было меня выследить.

— О, чрезвычайно легко, — согласился Лайтборн и одарил Роберта широкой улыбкой, а затем снова повернулся к Миледи. — Мы заставили его ждать встречи с вами, Елена, целых два месяца.

— Два месяца! — воскликнула Миледи.

Ее лицо омрачилось. Она повернулась к Годолфину. Тот обхватил себя за плечи руками, стал раскачиваться из стороны в сторону, словно стараясь согреться, и начал невнятно бормотать оправдания, дрожа от страха.

— Он скулит, как никогда прежде, — пожаловалась Миледи и бросила презрительный взгляд на Годолфина.

Тот корчился на полу кареты, продолжая тараторить быстро и нечленораздельно. Внезапно она дала ему пощечину, и стенания мгновенно прекратились. Миледи легонько пнула любовника Лайтборна носком туфли.

— Почему вы не известили нас, — потребовала она ответа, — коль он находился у вас так долго?

— Я… я… — заикаясь, попытался заговорить Годолфин, но не смог. — Он лишь указывал пальцем на Лайтборна, потом с трудом выдавил из себя: — Я известил его.

— Это правда? — спросила Миледи Лайтборна, резко повернувшись к нему лицом.

Лайтборн пожал плечами.

— Остерегайтесь расстраивать ее, — обратился он к Роберту. — Она вмиг надует губки, словно маленькая девочка.

— Лайтборн, — нетерпеливо набросилась на него Миледи, — говорите, это правда?

— Понимаете ли, до недавнего времени мы были в Париже, — продолжил свои объяснения Лайтборн, по-прежнему адресуя их Роберту. — Нас там задержало безотлагательное дело. Само собой разумеется, едва возвратившись, я отправился прямо к вам в камеру и позаботился о вашем освобождении.

Он снова пожал плечами, давая понять, что считает претензию Миледи безосновательной.

— Но мы могли возвратиться гораздо раньше, — сказала Миледи, — если бы вы удосужились известить меня. Не таким уж безотлагательным было это дело.

— Так ли? — ехидно осведомился Лайтборн. — Вы действительно уверены в этом?

Он посмотрел ей прямо в глаза и жестом указал на Роберта.

— Поскольку дело касалось этого молодого человека, Миледи, почему бы не внести ясность и не спросить его самого? Возможно, он согласится, что это дело действительно не терпело отлагательства.

— Ваше дело имело отношение ко мне? — спросил Роберт, подняв взгляд на Миледи.

— В некотором отношении, возможно, да, — согласилась она, неопределенно пожав плечами.

— В каком отношении?

Миледи снова пожала плечами.

— Вовсе не случайность, — сдавленным голосом заговорила она наконец, — что мы проезжали в тот раз мимо Стонхенджа.

Роберт облокотился о столик-полку на стенке кареты. У него сжалось сердце.

— Продолжайте, — сказал он.

— Нам было сказано, что если мы прибудем туда второго мая, то сможем увидеть… — Она помолчала. — Нечто удивительное.

— Сказано Фаустом? — почти не сомневаясь в ответе, спросил Роберт и зажмурился.

— Фауст, — Миледи бросила взгляд на Лайтборна, — не настоящее его имя.

— Кто же он? — прошептал Роберт. — Как его звали?

Плечи Миледи немного поникли, но сразу же выпрямились.

— Какое-то иностранное, совершенно непроизносимое имя, — сказала она, медленно сузив глаза. — Нам он был известен как Тадеуш.

— И кем же он был, этот Тадеуш?

— Когда-то он был священником; еще до того, как задался целью стать вампиром. Когда мы познакомились с ним, он был почитателем Первого во Зле и упражнялся в колдовском искусстве.

Лайтборн презрительно рассмеялся.

— И это говорит лишь о том, что он оставался все тем же суеверным мошенником, даже став бессмертным.

Роберт посмотрел на него полным удивления взглядом.

— Но… о чем вы говорите? Разве для всех пьющих кровь не обязательно упражняться в колдовстве?

— Почему вы так в этом уверены?

— Ваше могущество… Я видел силу вашей власти…

Лайтборн округлил глаза и принялся сверлить его взглядом.

— По-вашему, власть над людьми не может не казаться колдовской суеверному псу или одурманенной религией обезьяне?

— Значит, по-вашему… — Роберт отчаянно замотал головой. — Я не понимаю. Вы хотите сказать, что в вашей власти нет ничего магического?

— Не больше, чем в моем зрении, осязании или обонянии.

— Откуда же тогда она берется?

— Из чрева Вселенной, которая гораздо щедрее и непостижимее, чем мы в состоянии понять.

— Но Фауст, этот Тадеуш… Его колдовство увенчалось успехом. Он вызвал дьявола.

— Или заявил, что это был дьявол.

— Но если не дьявол, то что это было?

Лайтборн пожал плечами.

— Чтобы спросить об этом, мы и отправились в Париж.

— Почему в Париж? Там живет кто-то, способный ответить на этот вопрос?

Лайтборн посмотрел на Миледи, потом сказал:

— Да, женщина, которая сделала нас такими существами, какие мы есть теперь.

Роберт переводил взгляд с одного на другого. Их глаза, казалось, стали внезапно неимоверно яркими. У него росла уверенность, что именно эта яркость заставила Годолфина снова жалобно заскулить. У него самого возникло сомнение, не броситься ли ниц на пол, чтобы не видеть лиц этих опасных и странных существ. И все же в какой-то момент он позабыл, что они демоны, и заставил себя поверить, что вскоре сможет стать таким же, как они.