Викинг - Ланзони Фабио - Страница 7

– Но, очевидно, не достаточно сильно, – горько улыбнувшись, прервал он ее.

– Может и так, – кивнула она. – Хотя я бы очень хотела в будущем быть только с тобой. Но сейчас я не могу дать тебе никаких обещаний.

– И все же, я именно сегодня требую от тебя твердого ответа.

– Выходит, мы с тобой зашли в тупик, да?

– Да.

Моника вытерла слезу, предательски покатившуюся по щеке.

– Неужели ты даже не хочешь сказать, что счастлив со мной?

Марчелло, немного помолчав, пожал плечами и печально сказал:

– Ты получила свой великолепный шанс, дорогая. Я надеюсь, что он будет стоить того, от чего ты отказываешься.

Затем мужчина пошел в дом и вскоре вернулся назад, держа в руках сегодняшнюю корреспонденцию. Больше они с Моникой об этом не разговаривали, по молчаливому соглашению, стараясь сохранить хоть остатки вечерней умиротворенности. Оба сидели в шезлонгах в полной тишине и перелистывали свои сценарии, готовясь к предстоящей завтра съемке и прилагая огромные усилия, чтобы сосредоточиться. В каком-то смысле, до определенного предела Марчелло понимал тщеславные планы Моники, мог он понять и ее точку зрения на необходимость самоутверждения, но ему никак не удавалось избавиться от чувства, что, отказавшись сейчас принять окончательное решение выйти за него замуж, она предала его. Как они теперь могут надеяться на будущее, на то, что будут счастливы вместе, если слово, данное ему Моникой, так мало для нее значит?

Когда, наконец, пришло время идти спать, они легли в постель, отвернувшись друг от друга, словно боясь прикоснуться. Несколько раз за ночь Марчелло с огромным трудом сдерживался, чтобы не заключить ее в объятия, особенно, когда почувствовал, как она вздрогнула и подумал, что она, возможно, плачет. В конце концов, он не выдержал и, повернувшись к Монике, прикоснулся к ее руке. Женщина тут же напряглась, словно испугавшись его прикосновения и он понял, что для нее в эту минуту, действительно, было бы слишком большой жертвой согласиться с ним и поставить крест на своих честолюбивых планах.

Может ли он дальше идти на компромисс? Среди множества самых противоречивых чувств, теснившихся у него в груди, все-таки самым главным, подавляющим, было одно – Марчелло слишком любил Монику, чтобы согласиться на второстепенную роль в ее жизни и ее судьбе. Да, он очень любит ее, но мысль о том, что их ничто, кроме постели не связывает и рано или поздно им придется расстаться – эта мысль была для него непереносима.

Марчелло вспомнил свою мечту, тот сон, в котором они с Моникой были вместе и он, сияя от счастья, держал на руках своего первенца. Сейчас этот сон казался просто насмешкой. В глазах у него была горячая влага и, зажмурившись, Марчелло почувствовал, как по щеке побежала жгучая маленькая капля…

ТРИ

В наряде норманнского вождя и гриме Айвара Непобедимого, чувствуя как ветер овевает его высокое мускулистое тело, Марчелло стоял рядом с режиссером на берегу удаленного от городского шума пляжа в Малибу. Вокруг них суетились, налаживая оборудование, операторы и разные технические работники, а второй ассистент режиссера, готовясь к предстоящей съемке финальной сцены, пытался расставить на заднем плане массовку.

Минут через десять режиссер и съемочная группа начнут последнюю съемку. Вообще-то, эпизод с горящей погребальной ладьей необходимо было бы снимать вечером, когда стемнеет, но утреннее сумрачное небо с бегущими по нему хмурыми облаками и искусство операторов, приготовивших массу оптических эффектов, позволяли уже сейчас создать полную иллюзию темной северной ночи. Затянувшие небо облака были определенного рода удачей, хотя резкий ветер с Тихого океана угрожал сорвать все съемки, или, по крайней мере, безнадежно испортить световые эффекты.

Гарольд Шиндл только волосы рвал от досады, давая указания осветителям и звукооператорам, где размещать их приборы и стараясь спасти от ветра всякие ограждения, софиты и большие световые экраны, которые постоянно сминались ожесточенными порывами ветра.

На линии прибоя, у самой кромки воды, стоял длинный варяжский корабль, ожидающий той минуты, когда ему надо будет отвезти Айвара Непобедимого в Валгаллу. Темный и стройный, исполненный мощи, силуэт корабля с красиво закругленными бортами и высоким носом, мрачно возвышался на фоне хмурого неба. Хлопал ярко-голубой парус, и тусклым золотом мерцало на нем изображение головы валькирии. Рядом с длинным корпусом дракара стояла моторная шлюпка, на которой оператор устанавливал камеру, чтобы потом сопровождать с нею в море корабль викингов. Чуть-чуть поодаль, на берегу стояла еще одна камера, и возле нее уже заняли свои места оператор с ассистентом. Они деловито настраивали фокус и были заняты обычной предсъемочной суетой, а еще дальше уже кружился винт готового взлететь вертолета, с установленной там третьей кинокамерой.

Перед тем, как получить последние инструкции от Ирвинга, Марчелло уже провел утром несколько часов с гримером и костюмером. Однако резкий сырой ветер готов был свести на нет всю прекрасную работу статиста по прическам, уничтожить весь грим и безнадежно испортить весь наряд, над которыми долго трудились художники по гриму и модельеры. Густые волосы Марчелло уже выбились из-под шлема и рассыпались у него по плечам, легкая голубая туника волнами вздувалась вокруг мощного торса, а золотые броши, сделанные в форме животных и поддерживающие его одеяния, уже оставили кое-где в тонкой легкой ткани глубокие царапины.

Его бутафорский меч, лежавший в ножнах, постоянно бил его по бедру. И в довершение всех бед Ирвингу и Марчелло, переговариваясь, приходилось кричать во все горло, чтобы услышать друг друга за шумом волн.

Ирвинг ожесточенно жестикулировал, делая какие-то знаки специалистам по спецэффектам и пиротехникам, занятым последними приготовлениями к погребальному костру на дракаре. Режиссер выглядел обеспокоенным, если не сказать больше.

– Марчи, я бы все-таки хотел, чтобы ты бросил эту свою дурацкую затею, сниматься в сцене погребения на корабле самому. Еще не поздно привлечь каскадеров. Я все же с тревогой думаю об этих волнах. Да и пламя на таком ветру запросто может выйти из-под контроля.

– Ну, раз уж ты так беспокоишься о безопасности, то совсем не стоило связываться с погребальным кораблем, отплывающим в Валгаллу по океанским волнам. – Марчелло сделал пренебрежительный жест, – и вообще, викинги хоронили своих павших воинов в погребальных ладьях, которых сжигали в особых могильных ямах.

– Ага, снова мы имеем дело с мистером защитником исторической правды, да? – Ирвинг всплеснул руками. – Да какой интерес смотреть за костром в погребальной яме, спрашиваю я вас? Это зрелище не волнует даже амебу! – Внезапно режиссер прервал свою тираду и ухмыльнулся. – А впрочем, в этот раз, дружок, я тебя подловил! – и, приложив ладони ко рту, громко позвал, – эй! Ассистент сценариста!

К ним торопливо направился худой молодой человек со сценарием в руках. За время работы над фильмом Марчелло уже успел познакомиться с Крисом Стеннетом, выпускником факультета истории и антропологии, которого пригласили на съемки в качестве консультанта в помощь автору сценария и модельерам как раз для того, чтобы обеспечивать достоверность исторических событий и обычаев от эпизода к эпизоду.

– Да, сэр? – приблизившись, спросил Крис и поправил свои очки.

Ирвинг махнул большим пальцем в сторону Марчелло и сказал:

– Вот, сообщи-ка нашей суперзвезде, что ее отправка в Валгаллу абсолютно достоверна с точки зрения истории!

Пряча улыбку, Крис достал из заднего кармана джинсов записную книжку и начал торопливо ее перелистывать.

– Привет, Марчи! Давай посмотрим… У меня где-то тут записаны все эти детали… А! Да, вот… в Норвежской мифологии Бальдр – бог света, был убит стрелой прямо в сердце и был похоронен в корабле, горящем корабле, прямо посреди океана.

– А! Так Бальдр же уходил в Хель[7], а не в Валгаллу! – возразил актер.