Честное пионерское! Часть 3 (СИ) - Федин Андрей - Страница 18

— Папа вчера вечером сказал, что у Светиных родителей неприятности, — тараторила Каховская, — что они не смогут отвести дочь в школу. С машиной у них что-то случилось. Я не поняла, что именно: то ли она сломалась, то ли её обокрали…

Она покосилась на Зотову, щурившую глаза от ярких солнечных бликов на окнах. Та замерла справа от Каховской, придерживала сумку с учебниками, вместе со мной внимательно выслушивала Зоину «легенду». Школьники, недовольно хмурясь, обходили нас по дуге, друг за другом направлялись к входу в школу. Никто не торопился; дети зевали, потирали глаза. Понедельник едва ли не для всех учеников семнадцатой школы начинался одинаково тяжело.

— Я подумала, что, как председатель Совета отряда класса и как её товарищ, обязана Зотовой помочь. Разве не так, Иванов? Ну, а как иначе⁈ Я уговорила маму заехать утром к Свете домой — подвезти её до школы. Мама согласилась.

Каховская выдержала паузу, развела руками.

— И вот, мы приехали, — сказала она.

Зоя виновато смотрела мне в глаза.

— Могла бы и предупредить, — проворчал я. — А то мы с парнями подумали, что у тебя ветрянка.

Каховская вскинула брови. Потрогала рукой свою щёку.

— Почему… ветрянка? — спросила она.

Света Зотова на полшага попятилась.

Я махнул рукой.

Сказал:

— Да какая теперь уж разница.

Вздохнул.

— Так и будете здесь стоять? — спросил я. — Скоро звонок. Сегодня классный час, забыли? Мне нужно готовиться к политинформации.

* * *

В этот понедельник я впервые за полтора месяца учёбы оставался во время школьных перемен в одиночестве. В семнадцатой школе в промежутки между уроками школьников не пускали в кабинеты (классы закрывали на «проветривание»). В паузах между занятиями я стоял около окна. Слушал крики и визг детей. И наблюдал за чинно гулявшими плечо к плечу по коридору ученицами четвёртого «А» класса (Светой Зотовой и Зоей Каховской), которые сегодня походили на настоящих подруг.

Ещё после классного часа Каховская поинтересовалась: не обижусь ли я, если она сегодня «поболтает» с Зотовой (оттопырила губы и виновато опустила глаза) — я лишь пожал плечами в ответ. Зоя Каховская поблагодарила меня улыбкой. И вот теперь девочки неторопливо прохаживались вдоль окон и дверей, не озирались по сторонам, тихо разговаривали, изредка смеялись. Не обращали внимания на завистливые взгляды сверстниц. И сами будто никого вокруг не замечали (даже меня).

Я отметил, что одноклассники обходили меня стороной. В наследство от Припадочного Миши Иванова мне досталась не лучшая репутация в школе. И пусть я за полтора месяца чуть изменил её оттенок (на меня уже не смотрели пренебрежительно), но кучей школьных приятелей не обзавёлся. Хотя изредка всё же ловил на себе взгляды парней и девчонок. Дети будто бы гадали: почему я сегодня вдруг лишился Зоиной компании. Но «пообщаться» со мной на эту и другие темы никто не осмелился.

Изменение стандартного сценария случилось и после уроков. Каховская привычно дождалась, пока я неторопливо соберу и уложу в сумку свои вещи (учебники, тетради). Вот только в этот раз за моими действиями следила не только она — вместе с Зоей меня дожидалась и Света Зотова. Едва я покинул кабинет, две девочки (будто сговорившись) взяли меня под руки. И повели прочь из школы. Но только сегодня мы пошли не к моему дому — сперва прогулялись до автобусной остановки.

По пути школьницы щебетали глупости (ворковали, будто голуби). Обсуждали школу, одноклассников, учителей, вспоминали о самбо, о Дворце спорта, делились мнениями о фильмах и мультфильмах — и всё это почти без пауз. Я лишь вращал головой, посматривая то вправо, то влево (переводил взгляд с курносого лица Зотовой, на приметную родинку Каховской). В дискуссию не вступал (моим мнением девочки и не интересовались). Замечал завистливый блеск в глазах проходивших мимо нас мальчишек.

С неприятным скрипом закрылись двери старенького троллейбуса. Сидевшая около окошка Света Зотова махала нам рукой. Мне почудилось, что у неё в глазах блеснули слёзы (или это были блики на стекле). Зоя провожала одноклассницу тем же жестом. А я прятал руки в карманах, удерживал на лице доброжелательную улыбку. Каховская шмыгнула носом, провела рукой по щекам. Я покосился на свою спутницу, хмыкнул. Зоины пальцы крепко сжали мою руку. Троллейбус дважды вздрогнул и тронулся с места.

— Не пропало желание бороться с Зотовой? — поинтересовался я, когда уже не мог различить за оконным стеклом лицо поехавшей домой одноклассницы.

Зоя повернула ко мне лицо.

— С чего бы это оно пропало? — спросила Каховская. — Я же не зря столько тренировалась. Нет уж. На сориках я Светку заборю… Или поборю?

Девочка нахмурилась, тряхнула головой.

— Можешь не сомневаться, Иванов, — сказала она. — Зимой я буду участвовать в соревнованиях. И Светку Зотову я на них обязательно побе…жу!

* * *

В четверг после тренировки Зоя Каховская сообщила, что её «подруга» Света Зотова тоже хотела бы «послушать, как мы читаем книги». А тем же вечером Паша Солнцев с печальным вздохом признался, что в «нашу компанию» давно уже просился его приятель по занятиям во Дворце спорта Валера Кругликов. Я опустил потёртую библиотечную книгу Владислава Крапивина («Колыбельная для брата»), заложил в неё вместо закладки указательный палец. Пробежался взглядом по комнате: прикидывал, как тут поместится ещё пара слушателей.

Паша и Вовчик восседали на моей кровати (мальчишки то перешёптывались, то толкали друг друга локтями, призывая замолчать). Там же, но около стола примостилась Зоя (она сегодня редко обращала внимание на октябрят, и часто пристально смотрела мне в лицо). Я занимал единственный стул (тот, что стоял около письменного стола). А Виктор Егорович Солнцев замер в дверном проёме (он пережидал, пока Надя нанесёт на тенниску вышивку: в эти моменты Ивановой не следовало мешать). Для Кругликова и Зотовой оставались места разве что на подоконнике.

Я тыльной стороной ладони потёр нос, заметил, как Паша Солнцев улыбнулся и покосился на своего папу. Оба Солнцевы явились к нам сегодня подстриженными, в отглаженных рубашках (папа раньше ненавидел возиться с утюгом, наградил и меня таким недостатком — я долго от него избавлялся). Виктор Егорович истолковал взгляд сына по-своему. Он тоже оглядел спальню и повторил мой жест. Посмотрел на Павлика, вздохнул. Переступил с ноги на ногу, подёргал манжету рубашки. И вдруг тряхнул головой (будто принял нелёгкое, но неизбежное решение).

— Миша, — сказал он, — мы с Павликом вчера обсуждали сборы вашей компании — в твоей комнате. Я его пожурил за неаккуратность в тетрадях с домашними работами. Но больше не нашёл к чему придраться. Павлик все задания выполняет правильно. Не без вашей помощи, я так понимаю…

— Я сам всё делал! — возмутился Пашка.

Виктор Егорович помахал руками, скривил лицо (будто надкусил горький перец).

— Павлик, я не утверждал, что палочки и кружочки рисовали за тебя, — сказал Виктор Солнцев. — Или что ты жульничал. Сын, ты меня неправильно понял. Я лишь говорил, что ты за эти недели ни разу не обращался за помощью и подсказками ко мне. А спрашивал у своих друзей.

Папа указал на меня и Зою.

— И это нормально, — поспешно добавил он. — Я тебя не упрекаю. Тем более, что ты демонстрируешь несомненные успехи в чтении. Ещё и месяц не занимаешься в компании со старшими товарищами, но даже в школе заметили, как обогатился твой словарный запас…

Он кашлянул.

—…В хорошем смысле обогатился, — сказал Виктор Егорович. — Не теми выражениями, что ты мог подхватить в школе или во дворе. Так что я отношусь к вашим ежедневным посиделкам сугубо положительно. Однако для нормального выполнения домашних заданий места в Мишиной комнате всё же маловато.

Павлик Солнцев встрепенулся.

— Я вчера делал домашку у тёти Нади в кухне! — сказал он. — И локти прижимал к столу, как ты и говорил! У Миши спроси! Или у Вовчика. Они подтвердят. Я даже линейкой не пользовался — от руки рисовал! Вон, и Зоя это видела — спроси у неё!