Роковые обстоятельства - Суворов Олег Валентинович - Страница 2

И все же Александра II сгубили не столько молодые фанатики, обуреваемые страстью к действию и мало задумывающиеся над тем, что творят, сколько неистребимое российское разгильдяйство, не говоря уже о полном непрофессионализме охраны! Вместо того чтобы немедленно увезти императора с места покушения, ни один из трех офицеров, ехавших в задних санях, даже не подумал этого сделать, позволив своему подопечному совершить несколько шагов навстречу собственной смерти. Действительно, как же можно перечить желаниям «помазанника Божьего!» А ведь в окружившей императора толпе оказался плотный бородатый мужчина лет двадцати пяти, который кинул еще одну бомбу — между собой и царем…

Даже находившаяся по другую сторону канала Перовская невольно содрогнулась от второго, более мощного взрыва, взметнувшего вверх густой столб из огня, дыма кровавых ошметков человеческой плоти и обрывков одежды. Стоявших вокруг Александра и бомбиста разметало в разные стороны, а самого царя с силой отбросило к чугунной решетке канала.

Когда дым рассеялся, зрелище оказалось настолько ужасающим, что большинство очевидцев закричали от потрясения. Фуражку и шинель императора сорвало взрывом, лицо его было сильно окровавлено, а обнаженные голени раздроблены с такой жестокой силой, что куски мяса свисали клочьями, ступни держались на мышцах и сухожилиях, а кровь лила ручьем… С изувеченных ног второго бомбиста тоже сорвало сапоги, а его самого отбросило к жертве первого взрыва — Кольке Захарову, который на тот момент уже ничего не сознавал.

Однако император еще дышал и даже успел попросить:

— Отнесите меня во дворец… там умереть.

После этих его слов началась невероятная паника — все окружающие словно ополоумели от ужаса пролетевшей вдоль канала смерти и возбуждения от вида горячей человеческой крови, быстро впитываемой мартовским снегом. Несколько матросов флотского экипажа, возвращавшихся из того самого Михайловского манежа, откуда незадолго до них уехал Александр, зачем-то бросились ломать ограду Михайловского сада, будто бы из-за нее исходила неведомая угроза. Другие стали поднимать царя, чтобы перенести его в сани, но делали это крайне неловко, поскольку держали под мышками ненужные в данных обстоятельствах ружья и доставляли ему лишние страдания. И только прибежавший из своего дворца великий князь Михаил Николаевич приказал им бросить ружья и надел на царя снятую с чьей-то головы шапку. Самое поразительное состояло в том, что среди помогавших матросам прохожих затесался и третий бомбист, который одной рукой поднимал царя, а другой придерживал приготовленную для него бомбу!

Но никто из них, щедро обагренных кровью Александра, не догадался перетянуть ему артерии и тем самым спасти царю жизнь. Единственный медик — тот самый военный фельдшер, который еще недавно отдавал императору честь, — был занят тем, что держал первого бомбиста за шиворот, а после второго взрыва в сердцах ударил его кулаком по голове и отчаянно закричал:

— Да что же вы делаете!

Последними словами императора, которые он, закутанный в чужую шинель и с чужой фуражкой на голове, произнес в несущихся во дворец полицмейстерских санях, обращаясь к поддерживавшему его командиру казачьего конвоя, был едва слышный вопрос:

— Ты ранен?

— Обо мне нет слов, я ранен легко, — отвечал контуженный и плачущий офицер, держа свою окровавленную руку перед глазами царя — так, чтобы их не слепил летящий навстречу мартовский снег…

«По возвращении в Зимний дворец Его Величество сподобился приобщиться Святых Тайн и затем в Бозе почил». Это произошло в три часа тридцать пять минут пополудни. Объявлять траур при дворе не пришлось, поскольку он уже был объявлен накануне самим Александром на срок в двадцать четыре дня по случаю кончины вдовствующей датской королевы Каролины-Амалии.

Не приходя в сознание умер и рассыльный мясной лавки Колька Захаров, пережив царя всего на двое суток.

Глава 1

УТРЕННЕЕ ПРОИСШЕСТВИЕ

Хмурым мартовским утром извозчик, дремавший возле трактира на Владимирской площади, был разбужен нетерпеливым подергиванием за рукав. С трудом разлепив сонные глаза, он увидел перед собой молоденькую барышню в беличьей жакетке, отороченной светлым мехом, и маленькой шляпке с низко опущенной вуалью. Левую руку она прятала в черную муфту.

— Чего изволите? — прохрипел извозчик, ерзая на козлах, чтобы согреть замерзший зад.

— В Апраксин переулок, — коротко приказала барышня, с трудом забираясь в сани.

Привыкший ничему не удивляться, возница расправил вожжи и чмокнул, понукая застоявшуюся лошадь, шумно тряхнувшую заиндевелой гривой. Ехать было недалеко, однако не успели они миновать Лештуков мост через Фонтанку, как барышня стала проявлять нетерпение.

— Ну же, быстрей! — негромко просила она, приподняв вуаль и всматриваясь в фасады домов.

Повинуясь щелканью кнута, лошадь побежала живей. Стоило свернуть в Апраксин переулок, отходивший под прямым углом от набережной, как барышня воскликнула:

— Стой!

Сани остановились у парадного входа голубого двухэтажного особняка, мало чем отличавшегося от соседних домов, — разве что белыми «античными» барельефами над окнами верхнего этажа.

— Пожалуйста, подожди меня здесь, — неловко ступая на обледеневшую мостовую, пробормотала девушка, — я скоро вернусь…

Возница раздосадованно повернулся к ней.

— Хорошо бы заплатить, — грубо заявил он, — тут всего-то пять алтын наберется.

Барышня растерянно пожала плечами и, выпростав из муфты левую руку, в которой был зажат какой-то предмет, положила его в протянутую рукавицу извозчика.

— Вот, возьми в залог и, пожалуйста, обязательно меня дождись.

Пока тот изумленно таращился на золотую брошь, щедро усыпанную драгоценными камнями, девушка уже нетерпеливо стучала в дверь.

Отсутствовала она недолго, зато по возвращении в ее движениях появилась какая-то пугающая решимость. При этом девушка стала слегка горбиться: будто муфта, внезапно отяжелев, оттягивала ей руки. Извозчику все это очень не понравилось, — весь город только и говорил о бомбистах, не далее как вчера днем злодейски убивших государя-императора.

— Куда прикажете теперь? — настороженно поинтересовался он.

— К Исаакию!

— Так ведь для заутрени еще вроде рановато…

— Отвези меня к Исаакию! — решительно потребовала барышня, снова устраиваясь в санях.

Возница повиновался, и его лошадка затрусила по мостовой, оставляя свежие следы на выпавшем за ночь снегу. Спустя десять минут они подъехали к Исаакиевскому собору. Как назло, поблизости не было видно ни одного городового: лишь где-то вдалеке, у памятника Петру I, маячила одинокая фигура.

Сойдя на землю, девушка тут же поскользнулась и с трудом удержалась на ногах, в последнее мгновение вцепившись в край саней. Затем, не поднимая головы, неуверенными шагами направилась к паперти. Едва начинало светать, а потому никого, даже нищих, поблизости не было.

— Эй, барышня, — как-то внезапно оробев, окликнул ее извозчик, — вещицу-то свою забыли!

— Оставь себе! — не оборачиваясь, отвечала она.

От такого поворота дел он окончательно потерял голову и, спешно понукая лошадь, тронулся в сторону городового, поминутно оглядываясь на невысокую женскую фигурку.

А девушка взошла на паперть и мелко перекрестилась. Затем глубоко вздохнула и с трудом извлекла из муфты большой тяжелый револьвер. Курок был тугой, леденящий пальцы, поэтому пытаясь взвести его, она делала это столь неловко, что едва не уронила револьвер в снег.

Наконец раздался металлический щелчок. Девушка вздохнула еще раз, закрыла глаза и приставила дуло револьвера к левой стороне груди…

Гулкий выстрел, вспугнувший стаю ворон, заставил извозчика испуганно вжать голову в плечи и лихорадочно перекреститься.

— О Господи, так и знал, что все это неспроста!

Глава 2

ТРАГЕДИЯ

— …Вы только вообразите себе эту ситуацию, Макар Александрович! Совершая подкоп на Малой Садовой, заговорщики наткнулись на большую деревянную трубу и решили сделать в ней вырезку для закладки мины. Однако после надрезания трубы, оказавшейся канализационной, в подкопе распространилось столь ужасное зловоние, что дальнейшая подготовка злодейства была возможна лишь в пропитанных марганцем повязках, дабы не упасть в обморок, да и то этих мер хватало на самое короткое время! Можете себе представить, как воняли-с эти господа нигилисты!