Америка глазами эмигранта. Том 1 - Мандалян Элеонора Александровна - Страница 24

Археологические исследования показали, что пимугнанцы жили на Каталине уже в 7 тысячелетии до н. э. А помогли археологам узнать о быте и занятиях здешних племен древние свалки, куда пимугнанцы выбрасывали все, что отслужило свой век. Сегодня они представляют собой покрытые поздними наслоениями холмы и холмики, и легко определяемы по их округлой форме. Считается, что таких холмов на Каталине не менее 2 тысяч, из которых обнаружено меньше половины, и далеко не все вскрыты. По ним было определено, что за 2 тысячи лет до н. э. здесь жило не меньше 2,5 тысяч человек. Они добывали мыльный камень и торговали им. Эта многофункциональная порода (талькохлорит), известная людям издревле, пользовалась большим спросом вдоль всего побережья Калифорнии.

Ну а первым европейцем, ступившим на остров, был испанский исследователь Хуан Родригес Кабрилло. В 1542-м он объявил остров собственностью Испании, дав ему название в честь корабля, на котором приплыл Сан-Сальвадор. Более полувека спустя другой испанский исследователь, Себастьян Вискайно, высадился на острове накануне дня Святой Екатерины (Saint Catherine) и переименовал остров в ее честь (Екатерина на кастильском испанском звучит как Каталина).

От этих двух посещений остров ничего не приобрел, кроме названий. Монахи францисканцы собрались было построить там свои миссии, но отказались от этой затеи из-за нехватки пресной воды. Возможно по той же причине на острове долго никто не селился, и в течение последовавших 300 лет он служил лишь пристанищем для пришлого люда – американских контрабандистов, рыбаков, русских охотников на выдру и тюленя, да алеутов с русской Аляски. Ах да, еще остров приглянулся пиратам. Их привлекали близость к материку и большое количество укромных бухт, укрытых от посторонних глаз невысокими горами.

Как бы там ни было, колонизация Калифорнии наихудшим образом отразилась на коренных жителях острова. Пимугнанцы либо умирали от занесенных европейцами болезней, на которые у них не было иммунитета, либо переселялись на материк в поисках заработка. К 1830 году ни одного из них там уже не осталось.

В 1860-ых Золотая лихорадка коснулась и Каталины, но быстро закончилась. Золотоискатели вместо золота нашли в больших количествах высококачественный тальк – мыльный камень. Чтобы оградить остров от проникновения конфедератов во время Гражданской войны, федеральное правительство США разместило на его западной оконечности небольшой военный гарнизон. Он просуществовал всего несколько месяцев. Сохранившиеся казармы стали единственной «исторической достопримечательностью» острова. В настоящее время их занимает Яхт-клуб.

Кто-то строил там ранчо, кто-то претендовал на земли в целом, кто-то пытался найти в их недрах полезные ископаемые, а в пещерах и затонувших кораблях пиратские сокровища. Но никто не приживался на Каталине. С конца XIX века остров стал практически необитаемым, не считая нескольких фермеров-скотоводов. Но рядом с ним, на материке, набирая силу, разрастался гигантский город – Лос-Анджелес. Понятное дело, что зеленый, уютный остров в 20 милях от берега не мог не привлекать к себе внимание новых американцев.

Первым владельцем Каталины, скупившим ее на корню за 200 тысяч долларов, был спекулянт недвижимостью из Мичигана Джордж Шатто. Однако судьба Санта Каталины неразрывно связана с другим именем – Уильямом Ригли (William Wrigley Jr.), потомственным мыльным магнатом из Филадельфии, перекупившим остров.

Ригли был человек предприимчивый и сообразительный. Следуя семейным традициям, он продавал мыло, но стремился к самостоятельности и личной инициативе, печенкой чуя, чего не хватает покупателю и чем его можно зацепить. Добавляя к каждому куску мыла бесплатный пакетик соды, Ригли приговаривал: Everybody likes something extra, for nothing. А когда его сода стала пользоваться большим спросом, чем мыло, он уже прикладывал к соде жевательную резинку, вводя на нее моду в Штатах. Той же печенкой учуял он и несокрушимую силу воздействия рекламы на простого обывателя, став попутно со жвачкой и ее родоначальником. Свои огромные затраты на рекламу Ригли комментировал так: Tell them quick and tell them often.

Вот этот «мыльно-жвачно-рекламный король» Америки и стал крестным отцом Святой Каталины, с 1919 года практически безраздельно владея ею. И не только отцом крестным, но и «биологическим», поскольку именно ему остров, в первую очередь, обязан тем, что он есть сегодня. Ригли с энтузиазмом принялся благоустраивать остров, налаживать его контакты с материком и строить Авалон. Он создавал город на пустом месте – закладывал инфраструктуру, проводил дороги, обсаживая их деревьями на крутых перевалах, завозил песок на пляжи, озеленял склоны гор, строил жилые дома, отели, закупал корабли и катера для связи с материком.

Позаботился он и о трудоустройстве привлеченных им жителей острова, открыв несколько экологически чистых заводов на местном сырье, таких как производство керамической плитки и посуды. С появлением этого господина началась звездно-туристская история острова-курорта. Только на период Второй мировой войны остров был закрыт для туристов, потому что вместе с другими тихоокеанскими островами страны использовался как полигон для американских военных сил – морских, сухопутных и воздушных. Именно тогда на вершине горы был построен аэропорт Airport in the Sky. До этого на остров по воздуху можно было попасть только на гидроплане. С 1947 года курортно-туристическая жизнь на острове возобновилась. И не прекращается по сей день.

В 1975-м дети Ригли, через 43 года после его смерти, передали свои права на остров под управление некоммерческого общественного Фонда охраны Санта-Каталины. А их семейный особняк стал отелем.

Со времен «жвачного короля» (именно так знает Америка Уильяма Ригли) Каталина ни чуточки не изменилась. Ее жители ревностно сохраняют атмосферу первой половины ХХ века. Здесь по-прежнему курсируют допотопные туристические автобусы. Основной индивидуальный транспорт ограничен велосипедами и электрокарами для гольфа.

Уже издали, при заходе в Гавань Авалон, в глаза бросается огромное круглое здание, выдержанное в мавританском стиле. Оно доминирует над всей гаванью и городом, слишком маленьким для такого помпезного сооружения. Это главное детище Уильяма Ригли, построенное в 1929 году и названное им «Казино», стало символом города. Причем к игорному бизнесу ни тогда, ни после оно не имело никакого отношения (по-итальянски «казино» – «место встречи»).

Здание предназначалось для развлечений и отдыха, и не только горожан. На его верхнем этаже – самый большой в мире танцевальный зал, диаметром 55 м на 6 тысяч человек. То есть раза в три больше, чем при его открытии было жителей на острове. А на нижних – огромный кинотеатр, музеи, художественная галерея и ресторан… (Кстати, интересная деталь: в здании, высотой в 12 этажей, нет лестниц, вместо них – плавно спускающийся пол.) Зал знаменит на всю страну не только своими размерами, но и тем, что там выступали всемирно известные джаз-банды, поскольку Авалон всегда тяготел к джазу.

Немое кино еще делало свои первые шаги, а на Каталине в 1913-14 годах уже снимали «Морского Волка» по Джеку Лондону и эксцентрическую комедию «Морские Нимфы» МакСеннетта. Этот тихий остров так полюбился Голливуду, что в 1920-40 годы превратился в его постоянную съемочную площадку. Причем снимали здесь практически любую натуру – от Таити (Mutiny on the Bounty, 1935) до Нового Орлеана (Тhe Buccaneer, 1938). И фильммейкеры, и актеры обожали работать на Каталине. Они селились на просторных виллах с верандами на океан, к их услугам были яхты, водные лыжи, рестораны, бары, кафе… и пышные балы в танцевальном зале «Казино» под оркестры всех звезд джаза свинг эры – Глена Миллера, Бенни Гудмана, Вуди Германа, Томми Дорси, Лес Брауна…

С 1934-го корпорация CBS начала транслировать балы в Авалоне по радио, и Каталина тотчас обрела огромную популярность по всей стране, став синонимом Голливуда.