Пятая труба; Тень власти - Бертрам Поль - Страница 30

Постояв перед ней секунду, он пошёл дальше, туда, откуда ему как будто послышался крик. Ему казалось, что его влечёт туда какая-то сила. Это странное чувство, будь это игра нервов или какая-то внешняя сила, которую невозможно отрицать, всецело охватило его, направляя его шаги.

Вдруг крик повторился. Он шёл от белой стены, к которой он как раз и направлялся. Здесь в узком переулке завязалась, очевидно, горячая схватка. Словно привидения около той, которая звала на помощь, носились какие-то фигуры, то отступая, то надвигаясь снова. Секретарю показалось, что он уже слышал голос этой женщины, хотя он и не мог припомнить, где именно. Она стояла спиной к стене, в небольшой нише, плотно прижавшись к вделанной в неё фигуре какого-то святого. На неё напало человек пять-шесть. Было удивительно, как она сумела отразить это нападение.

Секретарь не мог видеть её лица. Вдруг вытянулась её рука — белая красивая рука, тускло белевшая во мраке переулка. В ней сверкнуло лезвие кинжала, и люди, окружившие было женщину, поспешно отхлынули назад, поражённые страхом при виде этого маленького оружия.

Крикнув для ободрения женщины, секретарь смело бросился в самую середину свалки.

При нём был только кинжал, но, не смущаясь этим, он бросился на ближайшего к нему человека и, всадив кинжал ему в горло, поспешно отнял у него его шпагу. Тут только он заметил, что у ног женщины лежит другой раненый.

Нападавшие с гневным удивлением смотрели на неожиданную помощь. Затем с ругательствами и проклятиями они стали окружать его, пока двое или трое из них старались по-прежнему выхватить свою добычу из ниши. Они рассчитывали быстро управиться с дерзким пришельцем. Он был, очевидно, штатским человеком, а они — солдаты. В городе, принадлежавшем и королю, и папе, было сколько угодно разнузданных солдат. И хотя старинные хроники и восхваляют правосудие городского совета, но всякий, у кого была сильная протекция, мог безнаказанно совершать не только убийства, но даже и нечто ещё более страшное.

Одолеть секретаря оказалось не так-то легко. Ловко отбивая нападения, он начал как-то особенно посвистывать, — и этот звук произвёл жуткое впечатление на нападающих. Скоро третий из них упал на землю, остальные начали осторожно отступать. Их было так много, что им надо было только подождать, пока он выбьется из сил.

Секретарь не знал, как помочь женщине, ради которой он кинулся в битву. Каждую минуту другие члены шайки могли вырвать её из ниши, и он не сможет оказать ей помощи. Пока он ломал себе голову над этим вопросом, послышались звуки песни, совпадавшей по мелодии с тем, что он насвистывал. Пение становилось ближе и ближе. Можно было уже различить шаги и голоса певцов.

— Великий Бернард! — громко закричал секретарь. — На помощь!

Послышались быстрые шаги, звон оружия, и около секретаря блеснули две длинные шпаги.

Великий Бернард — так называли итальянцы Бернарда де Серр, знаменитого французского военачальника, командовавшего войсками Флорентийской республики. Хотя его уже не было в живых, но его имя продолжало оставаться страшным боевым кличем.

Завязалась ожесточённая схватка. Ещё два негодяя упали на землю, остальные бросились врассыпную.

Секретарь сказал всего несколько слов тем, кто так вовремя прибыл ему на помощь. Затем, обтерев свою шпагу, он направился к спасённой им женщине.

Вы можете идти, теперь безопасно, — сказал он. — Мои друзья и я будем следовать за вами на некотором расстоянии.

Женщина отделилась от ниши. Капюшон ещё скрывал её лицо. Но от противоположного дома, теперь ярко освещённого луной, на него падал резкий отблеск. Секретарь увидел, что перед ним стоит леди Изольда.

— Прежде всего я должна поблагодарить вас за вашу помощь, — раздался мелодичный голос, который он так хорошо знал.

— Это сделал бы каждый мужчина, — холодно отвечал он.

— С такой храбростью и ловкостью — не каждый. Благодарю вас также, господа. Если вы придёте завтра ко мне, я могу отблагодарить вас золотом, если вам угодно будет его принять.

— Золото солдату всегда кстати. И его надо брать и от принца, и от красавицы.

— Ловки в битве и в ответах, как и подобает солдатам Великого Бернарда. Однажды мне пришлось оказать ему гостеприимство в Монторгейле. Если вам случится опять проходить там, помните, что его владелица — ваш друг.

— Да здравствует владелица Монторгейля! — воскликнули оба солдата.

Она милостиво кивнула им головой.

— Пока я не выйду из этих безлюдных улиц, я попрошу вас сопровождать меня. Но сначала осмотрим убитых.

— Убиты наповал, мадам, — сказал один из солдат, презрительно ткнув ногой одного из лежавших на земле. — Мы из отряда Великого Бернарда и знаем, как надо делать такие дела.

— Знаю, знаю, — сказала она. — Итак, идём. Господин секретарь, угодно вам показывать нам дорогу?

И она двинулась вперёд.

Месяц, поднявшись, светил ещё ярче, и на дне переулка лежала яркая полоса света. Он осветил бледное лицо человека, лежавшего недалеко от места схватки. Когда они проходили мимо, он вдруг приподнялся на локте и забился в конвульсиях. Лицо его посинело, а на губах показалась пена.

— Не дотрагивайтесь до него! — закричала леди Изольда, когда секретарь наклонился к раненому. — Ему нельзя уже помочь, и он не проживёт и четверти часа. Мой кинжал отравлен.

Теперь секретарь понял, почему нападающие старались держаться от неё подальше.

— Позвольте посоветовать вам не ходить ночью одной по улицам. Тогда вам не понадобится отравленное оружие, — мрачно заметил он.

— Однажды оно понадобилось мне даже в коридоре одного дворца против тех, кто должен был сопровождать меня, — серьёзно отвечала она. — А сегодня я шла не по своей воле. Мне хотелось повидать кардинала камбрийого. Ведь от моего жилища до него несколько шагов. Но меня завела сюда одна женщина. Я знаю, по чьему приказу.

Несмотря на мягкость, с которой сказаны были эти слова, секретарь почувствовал в них упрёк.

— Извините, — сказал он, — мы часто судим о деле, не зная его хорошенько.

— Я рассчитывала встретить вас у кардинала.

Они молча пошли дальше. Все окна были заперты, и ни один глаз не следил за ними. То было время всяких насилий и внезапных нападений.

Секретарю казалось, что он идёт во сне, и, когда леди Изольда заговорила было с ним, ответа от него не было. Она взглянула на него удивлённо и, в свою очередь, смолкла. Едва достигли они её жилища, как Магнус Штейн вдруг зашатался и, сделав шага два, тяжело прислонился к стене. Его спутница взглянула на него со страхом и увидела, что лицо его налилось кровью, а глаза ярко блестят.

— Живо! — вскричал один из солдат, шедший сзади него. — Несите его в комнату. Он ранен, а может быть, и хуже.

Оба подхватили его под руки. Леди Изольда выхватила из кармана маленький флакон и хотела влить его содержимое ему в рот. Но он так плотно сжал губы, что ей с трудом удалось влить каплю-другую. Затем они быстро направились к её дому. Леди Изольда вбежала к себе с лихорадочной поспешностью, расталкивая вышедших ей навстречу слуг.

— Несите сюда, в эту комнату!

Она велела положить его на её кровать, не обращая внимание на то, что его пыльные сапоги пачкают её дорогое шёлковое одеяло.

— Принесите скорее еду и старого испанского вина, — сказала она Жуазель. — Вы не слышали, что я вам сказала. Плохо же я вас выдрессировала, — гневно добавила она, видя, что девушка замешкалась.

Та бросилась со всех ног.

Не обращая ни на кого внимания, леди Изольда наклонилась над неподвижным телом секретаря и внимательно осмотрела его, разыскивая, куда он ранен. Левый рукав его оказался разорванным и окровавленным. Она быстро отрезала рукав и обнажила руку — ту самую, которой секретарь пытался приподнять умиравшего. Рана, сама по себе царапина, имела, однако, по краям какую-то странную окраску. Леди Изольда быстро наклонилась и принялась высасывать рану.

— Боже мой! — в ужасе вскрикнула вернувшаяся Жуазель, поняв, в чём дело. — Вспомните о кинжале. Позвольте это сделать мне.