Элиза и ее поклонники - Адамс Дженнифер - Страница 6

В последние дни выпало много снегу, и все непрестанно сетуют на холод. Но я знаю: близится весна, и солнце скоро растопит лед, как огонь нашей страсти некогда растопил твою внешнюю холодность.

Возвращайся, mon amour! Возвращайся скорее!

Тебя ждет твоя

– Мину? Ты знаешь, кто она? – спросила Анна.

– Нет. Возможно, это ласковое прозвище, – предположила Элиза. – Но слушай: есть еще постскриптум:

P. S. Моя кошечка ужасно стосковалась по твоим нежным рукам и по твоему…

– Чему? – в недоумении произнесла Анна.

Элиза посмотрела в ее широко раскрытые глаза.

– Не знаю. Может быть, поцелую? Не могу разобрать: здесь буквы расплылись.

– Дай-ка посмотреть. Гм… И правда, прочитать невозможно. Может быть, на это место упала слеза? Слеза любовной тоски? – Анна вздохнула. – Кто же все-таки написал эти строки? Откуда у вас эта книжечка, из которой выпало письмо?

– Трудно сказать. Часть библиотеки перешла к нам во владение десять лет назад вместе с домом. К тому же тетя Берта часто оставляет у нас те книги, которые уже прочла. Да еще papa велел переслать сюда кое-что из нашего замка. Многое привез Юлиус, но он, сколько мне известно, стихов не читает.

– Гляди-ка: бумага по краям слегка пожелтела. Почерк красивый, однако старомодный. Быть может, этот листок пролежал здесь с полвека, и Мину уже давно умерла, как и ее возлюбленный?

– Свиделись ли они?

– И что с ними стало?

– Ясно одно: Мину любила его всем сердцем, – заключила Элиза со вздохом. – И… э… Я думаю, их любовь не была целомудренной.

Анна тихонько усмехнулась и перечла:

– Твое горячее дыхание коснется всего того, что я так ревностно оберегаю от чужого взгляда… Непохоже, чтобы они были одеты.

Элиза плотно сжала губы, силясь прогнать от себя те образы, которые вдруг возникли в ее уме, а Анна между тем продолжала:

– «Твои губы тронут мою шею, грудь и маленькую родинку на бедре…» Вообрази, каково это – ощущать такое?

– Горячо, – вдруг вырвалось у Элизы: от одной мысли о подобной близости с мужчиной ее обдало жаром. – Горячо внутри, даже когда снаружи зимний холод. Я думаю, это чудесное чувство.

– А что, если получателем этого письма был твой отец в молодые годы?

– Ну скажешь тоже, Анна! Отдай! – воскликнула Элиза, забирая у подруги листок.

Разумеется, столь пылкие строки не могли быть адресованы papa, ведь он такой серьезный и строгий. Какое нелепое предположение!

– Если возлюбленный этой Мину не твой отец, то, вероятно, он бывший владелец этого дома, – продолжала Анна. – Тебе что-нибудь известно о бывших хозяевах?

– Нет.

– Ах, да не будь же такой!

– Какой такой?

– Сердитой.

– Я вовсе не сержусь, – отвечала Элиза. – Я размышляю. Видишь ли, я уже давно подумываю о том, чтобы самой написать роман, и надеялась найти здесь, в Бадене, время и вдохновение, необходимое для сочинительства. Мне кажется, что это письмо не случайно попало ко мне в руки. Это знак. Как, по-твоему, не сделать ли мне Мину героиней моего романа? Я использую подлинные ее слова, чтобы они задали книге тон и придали достоверность. Повествование будет полностью состоять из писем. Выйдет история большой любви, рассказанная самими действующими лицами, из которых каждый смотрел на нее по-своему…

– Элиза! Как славно ты это придумала! – воскликнула Анна чуть не с благоговением. – Напиши, непременно напиши! Ты всегда прекрасно умела сочинять!

Элиза улыбнулась. Письмо незнакомки глубоко и странно взволновало ее. Она задышала чаще, почувствовав, что томление, заключенное в нем, передалось и ей.

– Только никто не должен об этом знать, – потребовала она.

– Как можно! Будь покойна!

Элиза бережно сложила листок и спрятала его в карман, а ее подруга вернула книжицу, из которой он выпал, на полку.

– Не забудь написать про кошечку, – сказала Анна.

– Конечно, не забуду. Это очень трогательно, что в письме к любимому Мину упоминает о чувствах домашнего животного.

Анна поглядела в окно.

– Кажется, дождь перестал. Пойду-ка я домой. Оставлю тебя наедине с твоей музой.

– Ты словно бы читаешь мои мысли, – промолвила Элиза с улыбкой. – Спасибо.

– Признаться, я не вполне бескорыстна. Мне не терпится поскорее прочесть то, что ты напишешь. Надеюсь, конец будет счастливым?

– Всенепременно! Однако путь к счастью не будет легким для влюбленных.

Анна широко улыбнулась и удовлетворенно вздохнула.

Глава 6

– Прошу нас извинить, maman, – сказал Франц за ужином, – но мы с моим другом покинем вас на этот вечер. Я хочу показать ему достопримечательности города.

Графиня фон Фрайберг неодобрительно приподняла брови, ничего не ответив. Если бы не присутствие гостя, она не была бы столь снисходительна. После недавней историйки с дочкой сторожа Франц впал у родителей в немилость, хотя девушка сама выказала ему явную благосклонность и дальше нескольких поцелуев дело не зашло. Едва он успел опустить руку в вырез платья белокурой Магдалены, дабы исследовать женственные очертания ее тела, во двор, как на грех, вошла мать прелестницы.

– И куда же, позволь спросить, ты меня ведешь?

Вопрос Филиппа прервал воспоминания Франца. Друзья шли в город пешком: расстояние было невелико, а воздух после дождя сделался чист и свеж.

– В гостиницу «Лис». Полагаю, тебе, как и мне, не мешает изредка дать себе свободу от светских условностей. В этом заведении подают отличное пиво и простую, но вкусную еду. Там нам будет уютнее, чем в салоне моей матушки.

– Вполне возможно, – дипломатично согласился гость.

Франц рассмеялся. Славный старина Филипп! Всегда и во всем безукоризненный джентльмен! О себе молодой граф фон Фрайберг не мог сказать того же. Впрочем, возможно, именно благодаря несходству характеров они так хорошо понимали друг друга.

– Со мной ты можешь говорить открыто, ведь мы давние приятели, – заметил Франц.

– Я гость вашего дома, и это, разумеется, обязывает меня…

– Брось! – Франц мотнул головою. – Твоя первейшая обязанность – веселиться вместе со мной. Вперед!

Гостиница «Лис» находилась у крепостной стены, с внутренней ее стороны, в том месте, где стояли Бойернские ворота, снесенные несколько лет назад для облегчения въезда в город. В Средние века ворот было четверо, теперь же остались только одни, Верхние. Но и им, и самой стене тоже предстояло рано или поздно исчезнуть. С тех пор как новоиспеченный великий герцог сделал Баден своей резиденцией, здесь непрерывно что-нибудь строилось и перестраивалось в угоду гостям, которых становилось все больше. Кто из людей с положением не захочет провести лето вблизи Леопольда и его приближенных в курортном городе, где имеется, кроме всего прочего, еще и игорный дом?

Войдя в гостиницу, Франц с улыбкой приветствовал хозяйку, стоявшую за прилавком, и тут же заказал пару кружек пива. От старых стен и толстых потолочных балок этого заведения веяло простотой и уютом, очаровавшими, как было видно, и Филиппа. За большим круглым столом в углу сидели плотники в цеховых нарядах, а чуть поодаль беседовали друг с другом, попыхивая трубками, двое солидных пожилых господ.

Франц выбрал маленький столик у дальней стены, за которым в минувшем году не раз сиживал с братом. Здесь их никто не беспокоил, притом что сами они могли видеть все происходящее в зале. Свеженацеженное пиво было тотчас принесено и не разочаровало Франца: вкус оказался тот самый, о котором он с таким наслаждением вспоминал.

– Ну и как тебе здесь нравится? – спросил он друга. – То есть не в «Лисе», конечно, а в городе. Каково твое первоначальное впечатление?

Филипп откинулся на спинку стула и улыбнулся.