Альпинист. Книга 1 (СИ) - Волков Тим - Страница 7

Не сразу я понял, что так притянуло мой взгляд. И лишь когда мы вырулили на другую улицу, сообразил, в чем дело. Теснота. Ее тут нет. В моем городе моего времени она была повсюду. Пробки, потоки, движение, спешка. Тесные рядки машин, текущие узкими колеями вперед, такие же узкие потоки людей, множество людей, бегущих по делам. Все в сотках, все с какими-то стаканчиками с кофе и шаурмой, словно дома нет времени позавтракать, все на бегу, вся жизнь.

Тут же ничего этого не было. Машин мало, люди тоже не ходят — время десять часов, все на работе.

Мы вышли на нужной остановке, двинули к дому. Я шел чуть позади матери, потому что не представлял, куда направляться.

Двор был таким же просторным. По центру стояла детская площадка, на ней сваренная из труб ракета, деревянная песочница, лавочка, на которой сидело два старичка, один клевал носом над газетой, второй держал в руках коробку с домино. У дальней стороны площадки виднелись свежепосаженные саженцы тополей.

Мы подошли к одной из девятиэтажек. Эта была так называемая «брежневка», видимо одна из первых. В доме имелся лифт и мусоропровод. Считай, элитное жилье.

Поднялись мы на седьмой этаж.

Квартира улучшенной планировки.

«Трешка», — понял я, заходя внутрь.

И вновь волна ностальгии захлестнула меня. В зале я увидел диван, парочку кресел, журнальный столик, на котором лежало несколько журналов «Вокруг света». У одной стены располагалась финская стенка, уже не новая, видимо перекупленная у кого-то. За стеклами стенки виднелась хрустальная посуда. Другую стену закрывал ковер. На потолке — люстра каскадом.

— Кушать хочешь? — спросила мать.

Я покачал головой.

— Тогда отдыхай. А я побежала. Отпросилась у Константина Ивановича на обед, чтобы тебя встретить. Теперь возвращаться пора. В холодильнике найдешь что перекусить. Все, пока, до вечера! Я убежала!

И ушла, оставив меня одного в абсолютно незнакомой мне квартире.

Сначала я чувствовал себя словно не своей тарелке. Словно вор какой-то. Потом постепенно обосновался. Осмотрел богатую библиотеку, в основном труды Ленина. Потом зашел в кухню. Не сдержался, заглянул в холодильник. Кастрюля с супом, сковородка с недоеденной яичницей, маленький кусочек «докторской» колбасы, килька, полбанки соленых помидоров.

Потом перешел в комнату. Как оказалась, она была моей,. Здесь я остановился надолго, решил изучить ее внимательней, чтобы лучше узнать того, в чьем теле я оказался.

Парень увлекался спортом, ходил в кружок путешественников, о чем говорили множественные вырезки из журнала «Вокруг света» на тематику гор и альпинизма — в основном картинки. На полочке плотными рядками стояли книги, исторические и фантастика. На самой верхней полке лежал самый настоящий ледоруб. Я осторожно взял его, примерился. В руке он лежал уверенно, как влито, из чего я сделал вывод, что он определенно принадлежит парню.

Я вернулся в зал, сел у журнального столика. Начал от нечего делать листать один из журналов «Вокруг света». И на третьей странице остановился. Меня словно прошибло током. Там, на черно-белой зернистой фотографии, была запечатлена гора.

Да не простая, а та самая, которую я увидел в своем видении в больнице. Именно на ней, на самой верхушке, если верить мое сну, был некий свет, который мог отправить меня обратно в мое время.

Судорожно сглотнув подступивший ком, я прочитал заметку.

30 августа 1956 года объединённая команда московского «Спартака» и Казахского комитета физкультуры и спорта под общим руководством Виталия Абалакова сумела покорить вторую по высоте вершину СССР — Пик Победы. Известная вершина, среди альпинистов называемая просто «семитысячник», одна из сложнейших, получила свое название в 1946 году. Пик пытались покорить в 1949 году алма-атинские альпинисты, но отступили после схода серии лавин c северного склона. В августе 1955 года сразу две экспедиции попытались покорить вершину: алма-атинская и узбекистанская. Первая команда поднялась до высоты 6930 м, но попала под снежный ураган, из 12 альпинистов в живых остался лишь один.

Я стал убеждать себя, что сон — это всего лишь сон, не более. Но не мог успокоиться и все продолжал смотреть на черно-белый снимок, как зачарованный. Если возможно перемещение в пространстве и времени, если существует переселение душ, то почему не может существовать некоего портала на верхушке горы?

Видение ведь об этом и говорило мне.

Нет, бред какой-то! Точно такой же, как возможность переселения душ…

С трудом заставив себя закрыть журнал, я встал. Принялся ходить из угла в угол, словно тигр в клетке.

Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей, я принялся рассматривать корешки книг на полке. Довольно скоро наткнулся на семейный фотоальбом.

А вот это интересно. Стоит полистать, чтобы быть хоть немного в теме. А то проколюсь на первом же вопросе какого-нибудь соседа или одноклассника.

Я принялся листать страницы, внимательно рассматривая фотокарточки. Черно-белые, блеклые, они хранили в себе теплоту и уют. Пленка дорогая, ее ограниченное количество, поэтому каждый кадр дорог, его на какую-нибудь ерунду не разменяешь. Это мы, поколение нынешнее, быстро обесценили кадр, сфотаешь тридцать кадров на какого-нибудь голубя и доволен. А тут… Все вымерено, оставлено на самое важное.

Вот праздничный стол, за которым сидят гости.

Вот мужчина с черной полоской усов и гитарой в руках что-то поет. Вокруг него сидят девушки и парни, кто-то задумчиво слушает, кто-то подпевает. В углу початая бутылка портвейна, огромная, словно огнетушитель, стыдливо спрятанная под столом.

А вот, кажется, и тот парень, в тело которого я попал. Еще совсем юный, стоит с отцом, на улице, возле кряжистого дуба.

Я пролистал альбом и кое-что обнаружил. Начиная с возраста примерно в десять лет, с фотографий пропадал отец. Ушел из семьи? Умер? Сложно было сказать, а фотографии молчали.

Я закрыл альбом, поставил на место.

Снятые при помощи «Зенита» или, может быть, «Смены», фотографии эти были дороги их владельцам. Аккуратно вставленные в уголочки (не вклеенные прямо на лист, чтобы можно было дарить!), они хранили в себе всю память семьи.

На полке также имелся и мой альбом. Его изучить было также важно. Но сделать этого я не успел.

Едва потянул руку, как услышал шорох. Оглянулся.

Почему-то мне вдруг показалось, что кто-то будет стоять прямо у меня за спиной.

Никого.

Я прислушался. Звуки определенно были, но вот откуда они?

Я вышел в коридор. Услышал, как в подъезде тяжело вздыхает лифт. А потом ручка входной двери неожиданно ожила и дернулась.

Черт! Кто это⁈

Ручка вновь дернулась. Кто-то явно хотел попасть ко мне в квартиру. И я понятия не имел кто он.

А потом и вовсе случилось неожиданное — раздался лязг ключей и замок начал крутиться, отпираясь и впуская в мое убежище незнакомца.

Глава 4

Школа

Что делать? Огорошить незнакомца по голове вазой? Паника охватила меня — сказалась вся необычность ситуации: я в чужом теле нахожусь в чужой квартире в абсолютно далеком времени. Ну как тут не растеряться?

Дверь распахнулась. На пороге возникла… мать.

— Вот, решила отпроситься на весь день! — сказала она, улыбнувшись.

— Отпроситься? — только и смог повторить я.

— Ну да. Константин Иванович отпустил, говорит, что за тобой уход нужен. Дал день отгула. А я ведь знаю, что ты и не поешь перед школой толком, а у тебя желудок.

— Перед школой? — насторожено переспросил я.

— Конечно, — мать сняла обувь, прошла в ванную, откуда крикнула: — Сегодня у тебя занятия с часу. Вот, нужно успеть покушать и вещи собрать, погладить не забудь брюки, они после стирки, мятые.

Мать пристально посмотрела на меня, с укором спросила:

— Или ты собирался прогулять занятия?

— Не собирался! — обиженно ответил я на автомате.