Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига (СИ) - Зикевская Елена - Страница 38

— Не разбойники, не… Нечись лесная с мертвяками, — шамкала старуха. — Куды ж людям таку страсть сотворить…

На ночлег вместо тёплых постелей мы устроились в уцелевшей лачуге на краю леса и в стороне от деревни. Точнее, это был покосившийся заброшенный сарай о трёх стенах, державшийся на честном слове. Видимо, потому напавшие разбойники его не тронули.

Стреноженные, Ласточка с Огоньком стояли в одном углу сарая, а в другом расположились спасённые.

Три женщины, старуха с дедом, пятеро ребятишек, да мужичок, тягостно вздыхавший при взгляде на родную деревню. Почти всех их нашёл или вытащил из-под завалов Джастер.

— Что за нечисть, сколько? — хмурый Джастер осматривал мужичка, Керика. Голова у него была окровавлена, правая рука висела плетью. Кто-то из женщин принёс воду в найденном ведре, и мы отмывали ребятишек, заодно осматривая их. К счастью, отделались они только синяками да ссадинами.

А может, Джастер тоже их… возвращал к жизни?

Спрашивать я не стала.

— Хто б те ответил, трубадур… — судорожно вздохнул Керик под уверенными и сильными пальцами. — Налетели под утро, перед первыми петухами… Морды звериные да хари мёртвые, сами в шкурах, молнии мечут, огнём жгут… Никого не щадили…

— Вот как. — Джастер нахмурился. — И скотину тоже?

— Скотину свели, изверги. — подал голос дед. Им с бабкой досталось меньше всего. — Сожруть, не иначе…

— И не брали больше ничего? Ни добра, ни богатства какого?

— Как же не брали, ты шо?! — отозвалась одна из женщин, Агила. — И добро брали, и девонек моих малых… — она всхлипнула, вытирая слёзы. — Глумились, убивцы… И мужа с сыночкой…

Она закрыла лицо руками, не силах сдержать рыдания, а соседки обняли её, единые в своём горе. Они все потеряли родных и близких. И я ничем не могла им помочь.

Дети, самому старшему едва стукнул пятый год, сиротливо жались друг к другу. Ребятню Джастер доставал из погребов, куда их попрятали родители в надежде спасти от беды. Трое мальчишек, и брат с младшей сестренкой, которую он всё время держал за ладошку.

Как он их выносил на руках… У меня сердце кровью обливалось при виде замёрзших, исцарапанных и едва не задохнувшихся малышей. Джастер оставлял найдёныша возле меня и спешил дальше, неведомым чутьём понимая, где искать выживших. Старшего мальчонку, обнимавшего сестрёнку-двулетку, он так и принёс, обоих сразу.

Керика, пытавшегося защитить семью, ударили по голове и сочли мёртвым. Джастер достал его из-под завала. Агила тоже успела спрятаться в погребе, но крышку завалило, и она едва не задохнулась от скопившегося внизу дыма. Нанира удачно прикинулась мёртвой, а потом пряталась от каждого шороху. Она подошла к нам сама, услышав детские голоса.

Ребятишки бабам обрадовались не меньше, чем я. Всё-таки соседи, почти родные, а я чужая, хоть и травница.

Третью женщину, Олекшу, чудом не раздавило рухнувшей матицей.

Деда с бабкой Джастер и вовсе вытащил из выгребной ямы. Запах от них, даже умывшихся, шёл тот ещё, но оба были счастливы, что живы.

Джастер закончил перевязывать голову страдальца. Легко пробежался пальцами по висевшей плетью руке и резким рывком вправил выбитое плечо. Керик взвыл от неожиданности и тут же схватился здоровой рукой за голову.

— Руку побереги до завтра, и не дёргайся. — Шут выпрямился и посмотрел в сторону деревни.

— А ты куды ж собралси, молодец?! — всполошилась старуха. — На ночь-то глядючи! Колдун же у лиходеев заправляет!

— Колдун? — приподнял бровь Джастер, ставя ведро с грязной водой обратно на землю. — Что ещё за колдун?

— Микай его кликали, Тримвеля-кузнеца сын, — отозвался дед. — Отец его мнил, что волшебником малой уродился, а не нашли в нём дара-то. Микай — то подрос, к отцовскому делу рвение проявил, а случилась у него оказия, железка кака-то погорела. Тримвель побранил да забыл, а Нахломчик-то, сынка старостин, его колдуняшкой стал кликать. Оне обеи за Каринкой бегали, она никак выбрать не могла, хвостом вертела, от он оказией и взял.

— От и добегались, — вздохнула Агила. — Осадили бы обоих-то, глядишь и беды такой не случилось бы.

— Дальше что было? — Джастер спокойно ждал продолжения истории.

— Знамо что! — откликнулась Нанира. — Кака ж девка в уме за такого замуж пойдёт? Отказала она колдуняшке, посмеялась над ним да сватами его, а он в лес с обиды да позору сбёг!

— Не в лес, а на Гнилушку!

— Да один хрен, куды! Вы бабы, все дуры-то, не могли девке язык подвязать, чтоб охальными словами не раскидывалась!

— Ты, дед, помалкивай, не твоя девка была!

— А ты, Нанира, на мово деда рот не разевай!

— А ну тихо! — негромко и грозно сказал Джастер, разом пресекая начавшуюся ссору. — Нашли время голосить. Взад, что ли, лиходеев приманиваете ором своим?

Бабы разом закрыли рты, для верности позажимав их ладонями.

— Рассказывай, дед.

— Тык, а шо сказывать? — старик покосился на соседей. — Каринка за Нахломчика выскочила, Микай, видать в Гнилушке, сгинул, а с того лету и лихие дела начались. То зверь скотину посреди бела дня задерёт, то из лесу наши не вернутся. А мы ж уголь жжом, нам без лесу никак. От семерых мужиков к осени-то недосчитались… Зиму-то пережили, а токма этим летом куды хуже стало! По окрестным деревням молва пошла, что нечисть да мертвяки по лесу бродют, да на дворы налётывають… От наши-то мужики порешили что по нескольку дворов в очерёд сподручнее уголь жочь. Хучь и мало нажжом, а всё дворы не оголим. Беда-то нас стороной обходила, надеялись ужо, до осени дотянем… Эх…

Подтяжёлое молчание старик махнул рукой. Все понимали, что деревни больше нет. И тех мужиков, кто ушёл в лес на промысел, тоже больше нет.

— С того лета началось, говоришь? — Джастер нахмурился ещё сильнее. — И что ж из города помощь не позвали?

— Звали, звали! Как ни звали? — снова встрепенулась бабка. — А только солдатики-то, королевски, по опушечкам да по солнышку прогулялися, закрома наши потрясли, а в Гнилушку-то не полезли… А где ж еще нежити с мертвяками жить, как не в болоте-то?

— Весело у вас тут, как я погляжу, — Шут взял ведро. — Ладно, я за водой пойду, покуда не стемнело совсем. У нас ещё лошади не обихожены. А вы хоть дров для костра соберите, да травы, что ли. Не на голой земле же спать.

Керик отправился за дровами в сторону леса. Олекша увязалась за Кериком, и мне показалось, что она не из-за раненой руки старалась держаться поближе к нему. Агила с Нанирой и ребятишками рвали траву на лугу, я распрягала лошадей. Только старики тихонько сидели, прижимаясь друг к другу, и тихо вздыхали.

Джастер вернулся от колодца и принёс не только два ведра воды, но и отмытый чугунок, полный мелкой репы и моркови.

Пока мы с ним занимались лошадьми, женщины снаружи чистили овощи, а ребятишки со стариками устраивали постели, солнце село, а в небе показалась почти полная луна.

Пока в чугунке варился наш ужин, погорельцы собрались у костра. Ребятишек Шут укрыл нашим пологом, свернув его в несколько раз.

Джастер взял свою торбу и достал оттуда пироги, которые нам дала в дорогу Вольта. Часть мы уже съели, но оставшегося хватило каждому по половинке.

— От благодарствуем, молодец, — бабка чуть ли не поклонилась, когда Шут протянул им угощение. — Ох, спаситель ты наш…

— Ешьте, — хмыкнул воин, разламывая очередной пирог. — Мы-то хотели с дороги поесть да поспать в постели, а тут вас самих чуть не съели.

— Дядька, — старший мальчонка несмело подёргал Джастера за рукав, пока его сестрёнка тихонько ела угощение. — А ты тоже колдун? Молвишь смешно и одёжа у тя ненашинская?

— Сумик! — прикрикнула на него Агила. — Хворостины на тя нету! Шо за невежда такой?!

— Шут я, — воин ласково потрепал любопытного мальчонку по вихрам. — По дорогам хожу, людей веселю, песни пою да сказки сказываю.

На слово «сказки» малышня заинтересованно навострила уши и засверкала глазами.

— А про что сказки?! — глаза Сумика, выбравшегося из под полога, восхищённо горели. — Про зайцев? Про медведёв? А про лису знашь? Лушка про лису страсть как любит! А на этой штуке как играть? Вот так дёргать?