Князь Барбашин 3 (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович - Страница 52

Правда, тут же выяснилось, что в Испании довольно жёсткие требования к подобному "товару". Оказывается, здесь ценились только мужчины ростом не менее 180 см, в возрасте от 30 до 35 лет, не имеющие никаких физических недостатков. Остальные шли по принципу два за одного и более. Дети и вовсе шли по цене как один к двенадцати. А вот у португальцев был другой критерий при выборе рабов. Так что в доставшейся Лонгину группе было много низкорослых или более молодых негров. Как была и группа женщин, которых тут же пристроили к "особой" работе, ибо девственность, в отличие от белых полонянок, тут роли на цену не играла.

В общем, у Лонгина получилось всё как в поговорке: не было у бабы забот, купила баба порося!

Осмотрев захваченные трофеи, кормщик решил, что из двух каравелл своими силами можно добротно починить лишь одну, чем русичи и занялись в последующие дни. Работали спешно, ведь оказаться в роли французов не хотелось никому. А местные пастухи уже явно настучали в главный центр колонии о появлении на дальнем острове "воров и обидчиков". Потому отряды наблюдателей, вооружённые оптикой, были высланы на все окрестные вершины. И они не подвели.

Спустя некоторое время, когда ремонт "золотой" каравеллы уже подходил к концу, на горизонте были замечены паруса трёх больших кораблей, идущих со стороны острова Сантьяго. И они явно спешили к Льяне, дабы успеть зажать непрошенных гостей между собой и берегом. Что, возможно, у них бы и получилось, но оптика - секретное оружие русичей - позволила вовремя определить опасность, так что, получив известие о появлении хозяев архипелага, Лонгин начал спешно готовить корабли к походу. И когда каракки показались, наконец, из-за мыса, каравеллы, забирая ветер всеми парусами, уже находились далеко в открытом море. Так что, оценив на глаз их ходкость, португальцы даже не стали изображать преследование, а сразу же направились к месту стоянки, где остался лежать на боку остов французской каравеллы. И Лонгин ничуть не сомневался, что в ближайшее время король Мануэль получит очередное доказательство враждебных действий своего французского собрата. Что ж, как любит повторять князь, ничего личного, просто работа.

Обратный переход до Пиренейского полуострова прошёл удачно. Без штиля и штормов. Правда, недалеко от Кадиса их перехватили испанские корабли, но предъявленная каперская грамота быстро разрешила инцидент, и вскоре взору русских мореходов открылось устье реки Гвадалквивира. Широкий и достаточно судоходный, он позволял морским судам из Атлантики подниматься до самой Севильи, расположенной в глубине материка. Что не мешало ей быть единственным в своем роде портовым городом, через который шла торговля с колониями.

В общем, наняв в Санлукар-де-Баррамеда лоцмана и дождавшись прилива, Лонгин повёл свои корабли вверх по широкой и мутной реке, петляющей мимо холмов, сплошь и рядом засаженных аккуратными рядами шаровидных апельсиновых деревьев, лимонными рощами или оливками, из которых местные селяне и выжимали то "деревянное" масло, которым на Руси к праздникам волосы мазали, чтоб не ершились, да в лампадках жгли.

Севилья - большой торговый город на левом, низменном, берегу Гвадалквивира - открылась взору через несколько дней пути. Столица Андалусии носила отчетливый "мавританский отпечаток". Старые дворцы, построенные в стиле мудехар, соседствовали с низкими, побеленными известкой "глухими" домами, у которых на улицу практически не выходили окна и двери, зато имелся внутренний дворик, являвшийся центром постройки. Кривые улочки пролегали между домами, и были они такими узкими, что по ним зачастую не могла проехать обычная телега.

Порт Севильи был буквально забит большими купеческими кораблями, а между ними и берегом то и дело сновали сотни мелких парусных суденышек, развозя закупленные товары, а также провизию, необходимую для питания команды во время плавания. Поскольку все причалы были давно заняты, то русские корабли просто встали на рейде, бросив носовой и кормовой якоря, дабы их не крутило на течении.

К ним тут же слетелись перегруженные фруктами и овощами лодки, чьи владельцы принялись наперебой предлагать свой товар, прекрасно понимая, как соскучились в долгом плавании моряки по свежей пище. И, разумеется, не прогадали, сумев распродать немало из привезённого.

А спустя пару часов, на большой шлюпке прибыл портовый чиновник, в сопровождении альгвасилов, и сразу забросал Логина вопросами: кто они, что за флаг у них на мачте и зачем прибыли. Каперскую грамоту, протянутую ему в самом начале разговора, он чуть ли не обнюхал, однако к чему придраться не нашёл и отправил своего помощника проверять соответствие коносамента реальному грузу, а сам воспользовался любезным приглашением капитана распить стаканчик другой иноземной наливочки, пока таможня не даст добро.

Впрочем, сильно досмотр не затянулся и вскоре довольный привечанием чиновник убыл восвояси, успев, однако, рассказать, где находится Совет по делам Индий. Как оказалось, Casa de Contratacion размещалась в одном из крыльев севильского Алькасара - королевской резиденции, построенной в знаменитом испано-мавританском стиле с характерными для него выступающими арками, утонченной декоративной штукатуркой под мрамор, бассейнами, широкими дворами и садами, орошавшимися фонтанами и струйками воды. Находился он недалеко от Кафедрального собора, чьи шпили были хорошо видны с реки.

На следующий день Лонгин посетил это здание, где его принял управляющий Франсиско Пинело, уже получивший от сеньора де Исасага подробные инструкции, что и как делать. А поскольку корабли в Америку ещё не ушли, то с покупкой живого товара затягивать не стали, дабы не кормить их потом за зря, дожидаясь оказии. Казначей Торговой палаты, Санчо де Матьенцо, оказался тем ещё типом и торговался с Лонгиным за каждый дукат. Так что по окончанию торгов, осталось у кормщика стойкое ощущение, что испанский пройдоха неплохо так сэкономил на нём. Да ещё и заплатить попытался не звонкой монетой, а товарами, складом которых Севилья и являлась практически круглый год.

Ведь своего производства в колониях ещё не было (да и не будет, но об этом знал пока что лишь один человек на планете), так что всё необходимое для колонистов везли отсюда, из Севильи. А Испания, не смотря на свой бурный экономический рост, могла обеспечить лишь небольшую часть того, что было необходимо растущим поселениям Америки. Так что страна была вынуждена пользоваться продукцией и иностранного производства, отчего на складах в Севилье скапливались товары со всех концов Европы, ожидая перевоза в Новый Свет. А в порту Севильи швартовались иностранные корабли, среди которых, к удивлению Лонгина, было немало и ганзейских.

Так вот, памятуя королевский указ, Матьенцо буквально силой пытался втулить русичам товары, привезённые из Нового Света, и только пункты договора, буквально выстраданные Андреем на переговорах, позволяли Лонгину отбиваться от настойчивых предложений казначея, правда, кое в чём ему всё же пришлось и уступить, ведь это не в последний раз русские пользуются услугами Каса де Контратакион. Так что совсем уж портить отношения с чиновником всё же не стоило.

Покончив с делами, Лонгин в сопровождении охраны позволил себе небольшую прогулку по городу и очень удивился, когда чуть ли не на ступенях кафедрального собора Севильи рассмотрел привольно раскинувшийся невольничий рынок, где торговали чернокожими рабами, которых привозили португальцы (имевшие на это монополию) прямо из Африки. Здесь невольников перекупали, сдавали внаем, закладывали и передавали по завещанию. Подойдя ближе со вполне меркантильными целями, Лонгин через переводчика поинтересовался идущей торговлей и от словоохотливого работорговца узнал много интересного. Рынок постепенно рос, ведь кроме колоний, пожиравших рабочие руки просто безостановочно, мода на черного раба стала распространяться и среди севильских богатеев. Так что сеньор корсар, коли уж так получиться, мог бы переуступать свой товар и ему, так как в отличие от чиновников Совета, он бы точно заплатил звонкой монетой.