Князь Барбашин 3 (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович - Страница 12

Наказную речь Андрей читал по-русски, часто останавливаясь и дожидаясь, пока переводчик не переведёт прочитанное на латинский, который и был языком международной дипломатии. В своём послании Василий III Иванович предлагал Генриху VIII дружбу и союз между государствами, а также прямую торговлю друг с другом, минуя всех посредников к вящей славе и обоюдной выгоде.

Деловая краткость и сжатость содержания разительно отличалась от привычных велеречивых посланий европейских правителей, но при этом не заставляла продираться до сути сквозь фимиам лести и заискиваний, и были понятны всем присутствующим в зале.

Окончив читать, Андрей, как и было условлено, повернулся к дворянам, державшим подарки, и торжественно произнёс:

- Дары моего государя для его величества!

Повинуясь его жесту, дворяне стали по одному подносить подарки к трону, дабы король мог внимательно рассмотреть их.

Шкурки соболя и куницы, резные чарки, чаши и достаканы из золота с эмалью и драгоценными каменьями вызвали у короля и придворных всеобщий восторг красотой и ценностью. Парчовые шубы с короткими, лишь до кистей рук, рукавами, такого восторга уже не удостоились, хотя мех, которым они были покрыты, удивительной красоты, подобранный с большим искусством, густой и пышный, стёр первоначальный скептицизм. А вот сшитая лучшими кремлёвскими мастерами на заказ красная, подбитая горностаем шаубе, судя по загоревшимся глазам Генриха, пришлась тому явно по душе.

- Позволит ли его величество преподнести подарок его супруге?

Протокольный вопрос окончился протокольным же кивком монаршей головы. И Андрей, вновь шагнув к трону, протянул поднявшейся Екатерине небольшой серебряный ларец. На его крышке с большим искусством были начертаны лесистые горы, небо в облаках и парящий орёл, высматривающий добычу. Тонкость рисунка вызвала у всех, кто мог его лицезреть, новый всплеск восторга, однако вовсе не ларец был подарком. Откинув резную крышку, Андрей продемонстрировал заинтересованной королеве его содержимое: подвесные височные колты из золота, серьги из того же металла и пара колец. И всё это было красиво инкрустировано изумрудами, красочно блеснувшими в свете свечей.

Подарок Екатерина приняла с благодарностью и тоже протянула руку для поцелуя, к которой Андрей приложился с куда большим удовольствием, чем к королевской длани.

После того, как дары были показаны и унесены, король поднялся с трона и произнес ответную речь, на чём официальная часть приёма была окончена. Дворяне вернулись в дом, отведённый для проживания посольства, а князя и дьяка ожидал торжественный обед.

Банкетный зал освещали тысячи восковых свеч и воздух в холодном даже в жаркое лето Уайтхолле дрожал от тепла. Сэр Томас Болейн проводил послов на королевское возвышение, где были накрыты столы для короля и высших сановников Англии. Остальные придворные рассаживались внизу, согласно рангу: графы, виконты, маркизы. Простые бароны и рыцари сидели ближе к выходу. Всё было до боли знакомо, всё было как на Руси.

Генрих поднял первую чашу за здоровье русского царя. Потом пили за царицу, за государевых братьев. В ответ Андрей нёс здравницы за короля и королеву. За, пусть и внебрачного, но официально признанного сына Генри, который считался вероятным наследником английского престола. Произнося последнюю здравницу, Андрей успел выхватить взгляд Екатерины, в котором читалась боль и стыд. И даже пожалел эту, довольно симпатичную женщину, чья судьба была ему известна. И подивился: Генрих и Екатерина, Василий и Соломония. Разные страны, разные правители и такая одинаковая доля. Оба хотели наследников и оба развелись с первыми жёнами, причём практически даже в одно время. И дети-наследники обоих много сделали для своих стран. Вот только Иван попытался нагнуть аристократию, чего она не простила ему даже полтысячелетия спустя, опорочив и его имя, и его деяния. А Елизавета, играясь фаворитами, смогла остаться в истории великой королевой, вогнав при этом страну в огромные долги.

Андрею вдруг стало горько. А ведь всё могло быть по-другому, погибни Баторий под Псковом, а испанцы высадись в Англии. Тряхнув головой, чтобы отогнать грустные мысли, князь одним махом опрокинул бокал вина и вдруг услыхал громкий смех откуда-то с боку. Оглянувшись, он увидел, что смеялся Генрих.

- Я смотрю, и до Русии докатился этот итальянский обычай, - сказал король, глазами указывая на вилку, что Андрей благоразумно прихватил с собой. Ну да, есть ножом и вилкой - итальянский обычай, который в Англии ещё долго будет считаться пижонством. Люди ели с помощью рук и ножа, и лишь для похлёбок использовали ложки. При этом ножи чаще всего использовали свои собственные.

- Однако в питие князь знает толк, - продолжил между тем король.

- О, ваше величество, - усмехнулся Андрей. - Это же всего лишь слабое вино. Думаю, вы пробовали ирландское виски или скотское aqua vitae. Вот эту крепость брать нужно с осторожностью.

- Никогда не понимал тех, кто его пьёт: обжигает пищевод и никакого вкуса, - скривился король.

- Абсолютно согласен с вашим величеством. Производное от перегонки зерна никогда не сравниться с продуктом брожения винограда. Оценить вино могут только настоящие знатоки, - недвусмысленно польстил Андрей королю.

- Вот верные слова! - воскликнул тот, поднимая свой, уже наполненный слугой, бокал.

Пир шёл горой. Шелест гамб и свирелей сменилось гудением корнетов и труб, а потом вновь засвистели свирели. Первый танец открывал король с королевой. Потом король предпочёл больше пить вино, лишь изредка выходя в зал, дабы станцевать с кем-то из дам. Дьяк Борисов в силу возраста и воспитания тоже предпочитал оставаться на месте, а вот Андрей не преминул показать, что русские аристократы танцуют не хуже других. Имидж этакой экзотической зверушки, имевшийся у русских вплоть до петровских времён мало способствует хорошей дипломатии. А так, глядя на поведение посла, все эти сэры могут сделать вывод, что "ничем-то эти русские и не отличаются". Да, верят в схизму, но и в самой Европе нынче не одни католики существуют. Да, одеваются по-иному, так ведь на границе с турками живут. Вон венгры тоже больше под восточный колорит одеваются. Но при этом остаются народом вполне европейским.

Так что своим поведением Андрей осознано работал на мнение толпы царедворцев. Но ведь именно они и формируют в стране "общественное мнение" по поводу того или иного народа. А со временем и сами поверят в это, и планировать свои отношения начнут именно исходя из сложившихся взглядов. А на данном этапе отношения с Англией для Руси и лично Андрея были важны.

И если важность для государства была понятна и так, то личную необходимость Андрей высказал через несколько дней, после пира, когда послов пригласили во дворец на повторную аудиенцию.

С приглашением прибыл приставленный к посольству сэр Томас Болейн. Накинув под недовольным взглядом дьяка свой "лёгкий" наряд и взяв лишь стремянных и небольшую стражу, русские послы вышли во двор откуда не спеша, разглядывая окрестности, поехали ко дворцу. Иногда задавая своему сопровождающему вопросы по наиболее заинтересовавшим их видам. По обеим сторонам посольства следовал почетный конный караул. Всё же лондонские улочки не самые безопасные улочки в мире.

Сэр Томас был по обычаю молчалив и задумчив, но Андрей уже знал причину его грусти. Младшая дочь уже была любовницей короля, но любвеобильный Генрих положил взгляд и на старшую - Анну. Отчего даже рассторил её возможный брак с Генри Перси, юным графом Нортумберленд. Сама же Анна была временно отстранена от двора, а потому познакомиться с нею на пиру у Андрея и не получилось, хотя он очень этого хотел. Зачем? Да вот блажь такая в голову ударила. Интересно же было посмотреть на мать великой королевы и по совместительству - жертву коронованного тирана. Но не получилось.

Генрих на этот раз был без супруги. Зато вместо неё присутствовал сам лорд-канцлер, кардинал Уолси. Сложный человек, вызвавший своими налоговыми решениями и прочими деяниями крайнее недовольство не только среди простолюдинов, но и высших слоёв знати. Да и церковники были на него обижены за закрытие монастырей. Но именно на подобным образом собранные средства и финансировались идущая на Континенте война, где английская армия приближалась к Парижу, и любимая игрушка короля - флот.