Дюжина лазеек (СИ) - Орлова Анна - Страница 2

Когда рабочий день был почти закончен, в дверь робко поскреблись.

- Войдите, - разрешила я со вздохом.

Реакции не последовало. Мальчишки балуются, что ли?

- Войдите! - повторила я громче. - Открыто.

Подозрительное шуршание, и в кабинет гуськом просочились три орчанки в традиционных паранджах, какие по обычаю носят жены правоверных орков.

Надо же! В Мидгарде теперь мало кто придерживается традиций своей расы. Ортодоксы ещё встречаются в Муспельхейме, но у нас большинство орков и орчанок (или урук-хай, как они сами себя называют) преспокойно живут и работают наравне с представителями иных рас.

А куда деваться? Около трехсот лет тому назад Рагнарек - конец света - уничтожил прежний порядок, и вместо девяти миров, связанных воедино Мировым Древом, возникла единая земля. Владения эльфов, гномов, драконов и прочих рас соединились в причудливую мозаику. Теперь мир был един, и всем расам отныне предстояло ютиться вместе... Нельзя сказать, что хоть одна из рас была довольна таким смешением, но пришлось приспосабливаться.

Я откашлялась и предложила:

- Проходите, присаживайтесь.

Первой шла, плавно покачивая бедрами, дама столь корпулентная, что даже паранджа - то есть черный мешок с прорезью для глаз - не могла этого скрыть. Вторая орчанка, высокая и грациозная, сверкнула на меня черными глазищами. Третья же ростом и телосложением больше походила на ребенка.

Орчанки дружно поклонились. Интересно, у них под паранджой свитера в три слоя? Пальто туда не влезет, а в наших краях зимой без теплой одежды никак.

- Это я вам звонила... - прошептала самая младшая и быстро опустила взгляд.

Надо думать, мой вишневый приталенный костюм казался им совершенно аморальным, а само понятие «работающая женщина» приводило в ужас. Меня же ужасала их полная зависимость от мужчины. Разве можно всецело полагаться на чью-то добрую волю?

- Слушаю вас, - кивнула я. - У вас проблема?

Не могу представить, зачем обитательницам орочьего гарема мог понадобиться адвокат. Решить спор об установлении порядка, кхм, супружеского долга? А что, это может быть забавно. Надо сказать, процентов девяносто гражданских дел - банальные разводы, алименты, наследственные и жилищные споры. Будет хоть какое-то разнообразие.

- Госпожа, мы - жены почтенного Гомгота, - низким грудным голосом начала полная орчанка. - Я - Зейнаб, старшая жена нашего господина, а это Гюли и Фатима, младшие жены.

Гарем дружно поклонился, прижав ладони к сердцу. Я лишь кивнула в ответ и побарабанила пальцами по столу.

- Пять лет назад, - продолжила Зейнаб, - наш господин и повелитель направил свои стопы в этот благословенный город, и мы, как подобает, последовали за ним. А теперь... вот.

И она извлекла из-под паранджи пачку бумаг, озаглавленных «Исковое заявление о расторжении брака».

Только почему-то «шапка» - в какой суд, от кого и кому - выглядела слишком длинной для иска о разводе...

- Позвольте? - пробормотала я и требовательно протянула руку.

Она безропотно отдала документы.

Я провела пальцем по столбику «ответчики». Так и есть! Ответчиками значились сразу три жены. Три развода за один гонорар адвокату и одну госпошлину суду - сплошная экономия.

Представляю, как ругался коллега, который писал этот иск! Одно перечисление дат регистрации брака и рожденных в нем детей, умноженное на три, занимало без малого две страницы. За годы брака - сорок пять у Зейнаб, пятнадцать у Гюли и всего шесть у Фатимы - почтенный орк настрогал аж четырнадцать детишек. Правда, пятеро из них уже совершеннолетние.

В остальном же иск ничем не отличался от стандартного. Причиной значилось отсутствие любви, уважения и взаимопонимания. Кроме того, орк ссылался на то, что у него уже возникли иные фактические брачные отношения, в связи с чем просил расторгнуть предыдущие браки незамедлительно.

Поскольку между Мидгардом и Муспельхеймом заключен договор о правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам, то обе страны признают браки, зарегистрированные у соседей. Получается, что многоженство у нас, в Мидгарде, запрещено, но все три брака господина Гомгота признаются законными, поскольку заключены в Муспельхейме по тамошним правилам.

- Значит, ваш муж нашел другую? - заметила я, побарабанив пальцами по столу.

Этого следовало ожидать. Власть над чужими судьбами развращает. Не зря же так много домашних тиранов обнаруживается вдруг, когда жена уходит в декрет и становится полностью зависима от мужа.

О чем только думают женщины, когда соглашаются на полную зависимость от мужа? Впрочем, нам всем кажется, что беды, измены и предательство бывают только с другими. Что, если вести себя правильно, то с тобой все будет хорошо.

Увы, это так не работает.

С другой стороны, это ведь их жизнь, им и решать.

- Позволь, Зейнаб, я скажу? - попросила Фатима звонким голоском.

Старшая жена кивнула, и Фатима поймала мой взгляд. У орчанок изумительные глаза - темные, как маслины, миндалевидные, даже в старости они сохраняют свою неизъяснимую прелесть. Морщинки только добавляют взгляду мудрости.

- Многие годы мы были послушными и верными женами нашему господину, и он не жаловался на свой гарем. - Сказала Фатима с тихой гордостью. - Каждая из нас предана мужу душой и телом. А теперь у нас великое горе. Мы надоели нашему господину Гомготу...

Ее глаза наполнились слезами, и она запнулась.

- По закону наш муж мог привести ещё одну жену, - объяснила Зейнаб спокойно. - И мы бы ее приняли. Но эта женщина не захотела делиться!

В тоне ее звучало искреннее возмущение. Как же так, мол, что за собственнические замашки? Заграбастать мужчину в единоличное пользование?!

Я вздохнула, машинально крутя в пальцах карандаш. Лично я бы не потерпела даже одну соперницу!

- И вы хотите теперь?

Гарем переглянулся, и Зейнаб ответила:

- Остаться с нашим мужем и господином.

Как же хорошо, должно быть, иметь такое четкое представление об окружающем мире и вечных вопросах «что такое хорошо и что такое плохо». Никаких колебаний, ведь традиции четко устанавливают все моральные ограничения. Муж - хорошо, развод - плохо. Все просто, понятно и привычно.

- Дома муж мог прогнать нас, просто трижды повторив: «Уходи!» - вставила молчаливая Гюли. - Но мы же теперь в Мидгарде!

Да уж, у нас такие фокусы не проходят. Орк никак не может жениться снова, пока не предъявит в ЗАГСе документы о расторжении предыдущих браков.

- Мы не хотим развода, - поддакнула Фатима.

И гарем уставился на меня с отчаянной надеждой. Увы, киношные «я не дам тебе развода!» весьма далеки от реальности.

Я постучала пальцем по губам.

- Вы беременны?

Гарем, кажется, покраснел (хотя под паранджами не разберешь) и покачал головами.

- Детей в возрасте до года у вас тоже нет, - резюмировала я, бросив взгляд на иск. - Только в этом случае суд отказал бы в расторжении брака. Конечно, мы можем потянуть время. Попросить срок на примирение, например...

Зейнаб стиснула кулаки.

- Вы не знаете нашего мужа, госпожа. Наш господин Гомгот упрям, как целое стадо ослов... Помолчи, Фатима! Это ведь правда.

- Но вы все-таки хотите к нему вернуться? - удивилась я.

Она развела руками.

- Нам больше некуда идти, госпожа. Господин выгонит нас на улицу.

- хорошо еще, дети останутся с отцом, - всхлипнула Фатима. - Не умрут с голоду. хотя новая жена господина наверняка будет плохо с ними обращаться...

Она опустила голову, а я хмыкнула.

- Разве по вашим законам муж не должен построить дом каждой из вас?

Гарем воззрился на меня в немом удивлении. Фатима даже плакать перестала.

- Но это же его дома, госпожа!

- А это, - я размяла пальцы, ощущая злой азарт, - мы ещё посмотрим!

Домой я из-за гарема попала на час позже.

- Обувь грязную сымай, - проворчал мой домовой, Нат, выглянув из кухни с лопаткой наперевес. - Руки мой и бегом ужинать! Остыло же все.