Армия Трясогузки (Часть 2) - Млодик Аркадий Маркович - Страница 7

ТУЧИ

Каждое утро к мрачному особняку Митряева подъезжал Карпыч, неторопливо слезал с козел, раза три стукал кнутовищем в ворота и, услышав лай овчарки Чако, забирался на облучок и терпеливо ждал. Выходил управляющий и говорил, будет сегодня работа или нет. Чаще всего Карпыч приезжал не напрасно. У Платайса, вполне освоившегося с ролью Митряева, поездок было много. Он осматривал склады с товарами, доставшиеся ему по наследству, съездил на кладбище к могиле старшего Митряева, делал визиты представителям городских властей, встречался с деловыми людьми, вёл переговоры о продаже имущества. Во время этих поездок Платайс подробно расспросил Карпыча и понял, что положение крайне сложное. Семёновская контрразведка зверствовала. Особенно отличался подполковник Свиридов - хитрый и дальновидный офицер. Аресты следовали за арестами. Одних расстреливали, других выселяли из Читы. Кроме Лапотника, Карпыч не мог назвать Платайсу ни одного человека, которому можно довериться. Конечно, в Чите были честные и смелые люди, но, чтобы найти их, требовалось время. А у Платайса его - в обрез. Готовилось наступление красных. К этому моменту Платайс должен был разведать расположение семёновских войск и передать все сведения советскому командованию. В первый день наступления ему предстояло во чтобы то ни стало вывести из строя железную дорогу, чтобы семёновцы не могли отступить в Маньчжурию. Для одного человека это непосильная задача. Вот почему Платайс каждый день разъезжал по городу, заводил знакомства и искал, искал людей, на которых можно опереться. В то утро Платайс уехал с Карпычем очень рано. Чуть позже ушёл и управляющий. Он похудел за это время, стал совсем тощий. Его мучили сомнения. Когда умер старший Митряев, управляющий почувствовал, что у него появилась возможность быстро разбогатеть. Он знал, что у его хозяина в России нет родственников. И вдруг пришла телеграмма от младшего Митряева. Это был удар. Рухнули мечты о богатстве. Присмотревшись к новому хозяину и его дочери, управляющий решил, что рано отказываться от надежды разбогатеть. Он пока ещё не мог объяснить, когда и почему зародилось у него подозрение в том, что приехал не Митряев, а кто-то совсем чужой. С каждым днём это подозрение усиливалось. "А что, если сходить к подполковнику Свиридову?" - подумал управляющий и сам испугался. Риск был большой. Если это действительно Митряев, то за клевету придётся расплачиваться. У контрразведки расправа короткая. А если он всё же окажется прав? Пусть самое ценное заберут японцы и семёновцы, но и ему, Алексею Ицко, останется достаточно. Вышел управляющий за ворота, но ещё не знал, дойдёт ли до красного кирпичного здания контрразведки или передумает и вернётся обратно. Шорох за забором заставил его скосить глаза. Он увидел, как приоткрылся и быстро захлопнулся потайной глазок. Эта странная девчонка следит за ним. Но как она узнала, что в заборе есть глазок? Неосторожность Мики сделала своё дело. Управляющий больше не колебался. У подполковника Свиридова во всём были свои правила. Около дома контрразведки всегда дежурили часовые. Но они не останавливали входящих. Попасть в дом мог любой. Зато выйти из него было невозможно без провожатого - одного из помощников подполковника. Управляющий подошёл к красному кирпичному зданию, подождал, пока ближайший часовой не взглянул в его сторону. - Разрешите... - Можно! - сказал часовой почти любезно. - Не заперто. Ицко вошёл в дом. Светлый коридор. Несколько дверей учрежденческого типа. Ещё трое часовых. Видя, что вошедший не знает, куда идти, один из них спросил: - Вам?.. - Я к подполковнику Свиридову, - выдавил из себя управляющий, ошеломлённый неожиданной простотой. - Последняя дверь, - услышал он и, уже раскаиваясь в том, что рискнул зайти в это пугающее внешней благопристойностью логово, добрёл до указанной двери и, холодея, приоткрыл её. Это была приёмная перед кабинетом подполковника. За столом сидел пожилой офицер с погонами капитана. - Пройдите! - сказал он. - Подполковник Свиридов ждёт вас. - Меня? - вырвалось у Ицко. - И вас, и каждого, у кого есть дело... У вас оно, вероятно, безотлагательное? Капитан встал, приоткрыл дверь в кабинет. Управляющий и не заметил, как очутился в мягком кресле. Свиридов заканчивал телефонный разговор. Он добродушно и подслеповато щурился. Мягкие пшеничные усы ещё более подчёркивали добродушное выражение лица. И голос его звучал задушевно и тепло. - Да, да! Пожалуйста! - говорил он в трубку. - Приводите в исполнение... Только очень вас прошу - подальше от города. До сознания Ицко с трудом дошёл смысл этих слов, а когда он всё-таки понял, что Свиридов приказал кого-то расстрелять, ему захотелось бежать из этого уютного кабинета. Но подполковник улыбнулся гостю и спросил: - Разрешите узнать, с чем пожаловали? И тут Ицко почувствовал, что ничего конкретного сказать не может. Чтобы хоть как-то собраться с мыслями, он молча протянул Свиридову телеграмму о приезде младшего Митряева. Подполковник прочитал её, положил на стол, разгладил ладонью и произнёс: - Понимаю... С этой телеграммы всё и началось. Не так ли? - Именно так! Так, господин подполковник! - подхватил Ицко и торопливо начал рассказывать о приезде наследника с дочерью. Свиридов умел слушать, умел схватывать самое главное и принимать быстрые решения. Он только один раз прервал Ицко и, извинившись, вызвал в кабинет капитана. На оборотной стороне телеграфного бланка Свиридов аккуратно написал три вопроса: 1. Отношение японцев к господину Митряеву. 2. Куда он выехал из Владивостока - прямо ли в Читу. 3. Порода, масть и кличка собаки. Передав телеграмму капитану, подполковник попросил: - Постарайтесь в самом срочном порядке. Адъютант прочитал текст телеграммы, вопросы, написанные Свиридовым, и спросил: - А приметы людей, господин подполковник? - Не стоит. Если... Вы понимаете? То о внешнем сходстве людей там позаботились, а про собаку могли забыть. Капитан вышел. Ицко продолжал свой сбивчивый рассказ, а подполковник внимательно слушал и изредка задавал вопросы, короткие, цепкие. - Не сохранились ли в доме фотографии младшего брата? - Нету ни одной. Уничтожены ещё в русско-японскую войну. - А образец почерка? - Братья никогда не переписывались. - Господин Митряев знает японский язык? - Никак нет. Говорит, жена переводит. - Наследство большое? - Значительное. Ицко был осторожен и старался скрыть то основное, ради чего он пришёл в контрразведку. Но подполковник хорошо знал таких людей. Он понимал, что не любовь к Семёнову или к японцам привела управляющего в его кабинет, а надежда поживиться, оторвать кусочек от наследства старшего Митряева. Оно должно быть богатым, не случайно младший Митряев бросил свои дела в Токио и приехал в охваченную пожаром Россию. Чем больше говорил Ицко, тем любезнее становился подполковник. Дело начинало интересовать его по-настоящему. Свиридов лучше других разбирался в военной и политической обстановке. Он не строил иллюзий и знал, что ни японцам, ни семёновцам не удержаться в Забайкалье и на Дальнем Востоке. Рано или поздно, но их обязательно вышвырнут из России. И он готовился к безбедной обеспеченной жизни где-нибудь в Китае. У атамана Семёнова под Читой стоял всегда готовый к вылету аэроплан с драгоценностями. У многих высших офицеров были специальные вагоны, в которых хранилось награбленное добро. Подполковник Свиридов аэроплана не имел, а вагоны считал опасной бессмыслицей. Наступление красных могло быть неожиданным и таким стремительным, что некогда будет думать о вагонах. Свиридов хранил один небольшой чемодан, куда постепенно складывал крупные купюры в твёрдой иностранной валюте. Чемодан пока не был наполнен, и превращённое в деньги наследство купца Митряева могло туда вместиться. Лишь бы японцы не помешали. Младший Митряев - из Токио. Кто знает, какие у него там связи? Это опасение подтвердилось. Контрразведка работала быстро и чётко. Ицко ещё находился в кабинете Свиридова, когда с телеграфа вернулся капитан с длинным мотком бумажной ленты. На ней в том же порядке, в каком были заданы вопросы, следовали ответы, которые подполковник счёл нужным прочитать вслух: - "Первое. Личный друг генерала Оой. Второе. Выехал с дочерью в Читу с десятидневной остановкой на станции Хайлар в Маньчжурии. Третье. Овчарка. Светло-серая. Чако". Ицко позеленел и сник. В ушах снова прозвучал приятный баритон подполковника: "Пожалуйста, приводите в исполнение... Только прошу вас подальше от города". Но ничего страшного не произошло. - Вижу, что всё совпадает, - произнёс Свиридов. - А собака? - И собака, - пролепетал управляющий. - Овчарка... Чако... Но... но не светло, а просто серая... - Простите меня, но очень уж это тонко. Вам она кажется серой, а кому-то светло-серой. Восприятие цвета индивидуально и зависит от освещения. - Что же... Как же мне теперь? - еле шевеля губами, спросил управляющий. Свиридов молчал. Он не хотел ссориться с генералом Оой, который командовал японскими оккупационными войсками и мог сместить не только подполковника Свиридова, но и самого Семёнова. И всё-таки управляющий вселил в подполковника смутное недоверие к Митряеву. Стоило ли сразу отказываться от этого дела? Свиридов думал, а управляющий переживал страшные минуты. Наконец он не выдержал: - Вы... вы отпустите меня? - Что за вопрос! - воскликнул подполковник. - И вот вам мой совет: будьте внимательны к мелочам... Ну, а вход к нам, как вы убедились, всегда открыт... Капитан вывел Ицко на улицу, а Свиридов долго сидел за столом и смотрел на опустевшее кресло. Подполковнику, как и управляющему, было жалко расставаться с мыслью о наследстве купца Митряева. Но подступиться к нему трудно, хотя и возможно. Если в Читу приехал подлинный Митряев, то надо дать ему возможность распродать всё имущество, а затем... Затем привычная для контрразведки операция. Митряев исчезает вместе с деньгами, а генерал Оой получает очередное донесение о зверствах забайкальских партизан, осмелившихся похитить его личного друга. Если же это не Митряев, а советский разведчик, то ещё лучше. А как это проверить? Подключить к делу японскую разведку? Но можно ли тогда рассчитывать на пополнение чемодана? Свиридов позвал адъютанта. - Установите, пожалуйста, наблюдение за домом Митряева. - Круглосуточное? - Нет. Днём не надо. Будем считать, что Митряев умный и осторожный человек...