Армия Трясогузки (Часть 1) - Млодик Аркадий Маркович - Страница 4

ВЕРБОВКА

Было совсем темно. Улицы опустели. Невесело светились в окнах редкие огоньки. Посвистывал холодный ветер. За железнодорожным депо, в тупике между сложенными в штабеля шпалами, мелькнули две тени. - Здесь должен быть. Больше негде! - прошептал беспризорник в английском френче и заботливо предупредил своего дружка: - Не упади - проволока! - Не упаду! Беспризорники пробирались к выгребным ямам. В холодные ночи ямы служили для бездомных спальней. Днём туда выгребали горячий шлак из паровозных топок. Спёкшаяся гарь и пепел долго хранили тепло. В самые трескучие морозы в ямах можно было отлично выспаться. Мальчишкам повезло: в первой же яме они нашли того, кого искали. В темноте слышалось спокойное посапывание. На рогоже, брошенной поверх шлака, кто-то спал. Рядом лежала гитара. - Он! - шепнул старший беспризорник. Младший бросил вниз горсть песку. Жалобно зазвенели струны. Парнишка проснулся, сел и испуганно уставился на непрошеных гостей. - Вылазь! - строго приказал старший беспризорник. Квартирант выгребной ямы поднялся, схватил гитару, выпрыгнул наверх и припустился со всех ног по путям. Он подумал, что пришли постоянные хозяева "спальни". Мальчишки догнали его. Старший подставил ногу, и паренёк упал. - Бейте... Только гитару не троньте! - Жрать хочешь? - неожиданно спросил старший беспризорник. Парнишка недоверчиво поглядел на мальчишек. Только сейчас он узнал их: это они дали ему кусок сахару! Он робко улыбнулся и коротко произнёс: - Ага! Хочу! - Ещё раз побежишь - догонять не будем! Останешься голодным! - пригрозил старший беспризорник. - Иди за нами. Молча дошли до сада, чуть освещённого окнами трактира, в котором каждую ночь пьянствовали колчаковские офицеры. Старший беспризорник приказал пареньку с гитарой сесть на скамейку, на самое светлое место, а сам устроился в тени, заложил ногу на ногу, важно закачал носком ботинка и сказал: - Начинай допрос, Мика! Услышав про допрос, парнишка прижал к себе гитару и съёжился. - Не бойся! - покровительственно произнёс младший беспризорник. - Отвечай: где жил? - В Чите. - Отец, мать есть? - Нету, - всхлипнув, ответил парнишка и взмолился: - А пожрать-то когда дадите? Старший беспризорник нахмурился. - Спрашиваем мы! - одёрнул он паренька и ещё чаще закачал ногой. Продолжай, Мика, допрос. - Что с ними? - Колчаковцы замучили... Парнишка заплакал. Заморгал глазами Мика. У него запершило в горле, и он никак не мог задать следующий вопрос. - Ну! - поторопил его старший беспризорник. - Годен он, Трясогузка! Сразу видно - годен! - вырвалось у Мики, и он тотчас получил затрещину. - Кличку командира вслух не произносят! - назидательно сказал старший и, снова заложив ногу на ногу, закачал носком ботинка. За эту привычку он и был прозван Трясогузкой - пичугой, которая всегда покачивает хвостом. Мика насупился, упрямо поджал губы, но пререкаться с командиром не стал и продолжал допрос: - Как звать? - Лёнькой! - соврал паренёк. Горький опыт научил его скрывать настоящее имя. Обычно, узнав, что он цыган, беспризорники охотно брали его в компанию, заставляли плясать и петь без отдыха, а вечером отнимали и делили между собой всё, что он получал за день. Но смуглый цвет лица и чёрные курчавые волосы часто подводили паренька. - Цыган? - спросил Трясогузка. - Нет! - Врёшь! Вижу, что цыган! - Не цыган! - паренёк соскочил со скамейки. - С голода сдохну, а цыганом не буду! Трясогузка удивлённо спросил: - А чем плохо, если цыган? - А чем хорошо? - горячился паренёк. Трясогузка пожал плечами. - Ни плохо ни хорошо... Обычно! Ответ получился неубедительный. Трясогузка почувствовал это и рассердился. - Есть у меня начальник штаба или нет? - повысил он голос. - Есть! - отозвался Мика. - Я, что ли, должен за тебя работать?.. Разъясни ему! Мика взял цыганёнка за руку, усадил на скамейку и с детской простотой сказал: - А нам всё равно - кто ты. Лишь бы не белый, не трус и не вор! - Будем звать тебя Цыганом, чтоб привык! - категорически заявил Трясогузка. Парнишка промолчал. - А теперь поклянись! - потребовал Мика. - Если струсишь, - гроб тебе сосновый, если тайну выдашь, - гроб осиновый, а если украдёшь без разрешения командира, - жевать тебе сырую землю три дня и три ночи! Цыган с дрожью в голосе повторил страшную клятву и добавил от себя: - Чтоб мне сорваться в тройном сальто с поворотами! Трясогузка выслушал его и встал с такой торжественностью, что и Цыган поднялся со скамейки. - Принимаем тебя в нашу армию! - произнёс Трясогузка и протянул новобранцу руку.

ПОДВАЛ

За городом, на берегу реки, чернели развалины сгоревшего дома. Когда-то тут жил богатый купец. После революции он сжёг свой дом, а сам уехал в Японию. В сухую погоду ветер поднимал над пепелищем тучи чёрной пыли и нёс их в лес. Обугленные брёвна торчали, как рёбра скелета. Уродливо скрученные железные балки топорщились в разные стороны. Никому и в голову не приходило, что под обгоревшими остатками дома в каменном подвале сохранился склад. Очутившись зимой в незнакомом городе, Трясогузка набрёл на пепелище, переночевал за грудой кирпича, а наутро случайно обнаружил лаз, который вёл в подвал. Там лежали мешки с сахаром, крупой и сухарями, валялись рулоны белого батиста, висели копчёные колбасы, а в дальнем углу высилась пирамида небольших бочек с порохом. Не рассчитал купец. Он надеялся, что огонь доберётся до пороха - и тогда от склада не останется ничего. Но каменные своды подвала не обрушились от пожара. Два дня не вылезал Трясогузка из подвала - отъедался и отсыпался. На третий день он решил создать армию из беспризорников и отомстить за отца, расстрелянного белыми под Харьковом, за мать, умершую от тифа на далёком безымянном полустанке. Беспризорников в городе было много. Одни уезжали в поисках хлебных и тёплых мест, другие приезжали в теплушках, в угольных ящиках, а то и прямо на буферах товарных вагонов. Трясогузка не торопился. Он долго и тщательно выбирал будущего помощника. Однажды Трясогузка бродил по путям на станции. - Папа! Па-а-па! - долетело до него. У платформы на деревянном сундучке стояла девчонка и испуганно звала отца. А рядом дрались беспризорники. Двое колотили третьего - самого маленького. Увёртываясь от ударов, он не выпускал из рук небольшой пакет, перевязанный верёвкой. - Папа! - ещё раз крикнула девчонка. - Скорей! К платформе спешил мужчина. Два беспризорника исчезли, а третий почему-то не побежал. "Растерялся! - подумал Трясогузка. - Ох, и будет ему!" Мужчина схватил мальчишку за шиворот и выхватил пакет. Девчонка соскочила с сундука. - Отпусти его, папа! Если б не он, они уворовали бы весь наш хлеб. Отец отпустил мальчишку. Беспризорник подтянул штаны, окинул мужчину оскорблённым взглядом и молча пошёл прочь. - Хочешь хлеба? - крикнул мужчина. Беспризорник не оглянулся. - Мальчик! - позвала девчонка. Но беспризорник так и ушёл. Он очень понравился Трясогузке. Это был Мика. Ему первому командир будущей армии доверил свою тайну и назначил его начальником штаба. Они вдвоём подготовили крушение поезда. Конечно, ни тот ни другой не знали, что под откос свалится состав с карательным отрядом. Но они не боялись ошибиться: по железной дороге ездили только колчаковцы. Флажки придумал Трясогузка. Надписи делал Мика. Им хотелось, чтобы самому Колчаку донесли о существовании новой армии, которая объявила беспощадную войну всем белякам. Третьим в армию был принят Цыган. Его привели к сгоревшему дому, втолкнули в тёмный лаз, и он полз вперёд, пока не провалился в какую-то дыру. Удар был мягкий - под люком на полу подвала лежала охапка соломы. Даже гитара не сломалась. Цыган услышал, как один за другим спрыгнули Трясогузка и Мика. - Это наш штаб! - послышался голос командира. Вспыхнула спичка. Загорелась свеча. Цыган огляделся. Развешенные по стенам гирлянды баранок и связки копчёных колбас ошеломили его. Он, как слепой, начал ощупывать и нюхать колбасу. Наконец он вцепился в неё зубами, откусил, сколько мог, подпрыгнул, ударил по струнам гитары и пустился в пляс. - Парад алле! - кричал Цыган. - Оркестр - туш! Командир и начальник штаба с опасением смотрели на своего бойца: не сошёл ли он с ума? Но Цыган плясал от неудержимой радости, которая охватила его, когда он понял, что больше голодать не придётся. Не переставая бренчать на гитаре, он вскочил на мешки с сахаром, перепрыгнул на ящик, а оттуда - на бочонок. - Стой! Не двигайся! - завопил опомнившийся Трясогузка. - Там порох! Цыган посмотрел вниз и чуть не выронил гитару: его босые ноги по щиколотки погрузились в мелкозернистый тёмный порошок. Подбежал Трясогузка, снял его с бочки и дал крепкий подзатыльник. - Если б взорвался, я б тебе голову открутил! Цыган смущённо шмыгнул носом, но не обиделся. - Это всё ваше? - спросил он. - Нашей армии! - ответил Трясогузка. - А сколько в армии едоков? - Дура! - добродушно выругался командир. - Не едоки в армии, а бойцы! Ты третий будешь... Начальник штаба! Накормить бойца Цыгана!.. Пока Цыган пальцами вытаскивал из кастрюли куски варёной колбасы, Трясогузка и Мика пили чай из жестяных банок, по очереди наливая его из чайника, подаренного Николаем. Рядом весело потрескивала печка, сделанная из ведра. Дым шёл прямо в подвал, скапливался у потолка и постепенно уходил в люк. Рот у Цыгана был занят, а глаза продолжали шарить по мешкам и ящикам. - Видать, давно не ел! - произнёс Трясогузка, подмигнув Мике. Цыган прошамкал набитым ртом: - С позавчера... Как спёр у солдата краюху хлеба, так и всё! - Спёр? - переспросил Трясогузка. - Спё-ё-ёр! - хвастливо повторил Цыган. - Забудь это слово! - вскипел Трясогузка. - Хорошо! - согласился Цыган. - Это был номер иллюзиониста Брам-Пур-Пура! - Бестолочь! - прикрикнул Трясогузка. - Клятву не воровать давал? - Это до клятвы было, - возразил Мика. Трясогузка немедленно наградил его подзатыльником. - Не защищай! Пусть запомнит - воровать нам незачем. Еды у нас хватит до самой до коммунии! - До чего? - не понял Цыган. - До коммунии! - А что это такое? - Коммуния - это... - Трясогузка запнулся, с надеждой посмотрел на Мику. Сейчас тебе начальник штаба скажет! И Мике пришлось выручать командира. - Коммуния - это когда не останется ни одного живого беляка. - Мика мечтательно посмотрел в потолок и продолжал, взволнованно потирая худенькие ручонки: - Тогда Ленин скажет: "Всё, товарищи! Война закончена! Поезжайте кто куда хочет - хоть на Чёрное море! И ешьте кому что вздумается - хоть ананасы!.." Доктор всегда говорил маме... На глазах у Мики навернулись слезы. - Хватит! Ясно! - сердито произнёс Трясогузка. - Понёс про свои ананасы! Командир не любил, когда вспоминали прошлое.