Сады пяти стремлений - Панов Вадим - Страница 19

– А вот матушку мою поминать, пожалуйста… э-эээ… не надо, – скромно попросил Мерса, скосив глаз на Помпилио.

– Это ещё почему? – поинтересовался сериф, слегка удивлённый проявлением смелости от того пришельца, которого он успел записать в «рохли».

– Вы её совсем… э-эээ… не знали, – объяснил Энди. – Извините.

– Ну и что?

– Вот и не надо её… э-эээ… поминать.

Несколько мгновений плечистый сериф таращился на отнюдь не похожего на атлета алхимика – робкого, хилого сложения очкарика, большой нос которого был единственной его значимой приметой, после чего выдал классический для всех миров Герметикона вопрос, выдающий человека, может, и хорошего, но не то чтобы образованного:

– Ты очень умный, что ли?

– Ну… – Мерса поразмыслил и выдал ответ правильный по смыслу, но совершенно неверный по ситуации: – Да. Я… э-эээ… имею честь быть доктором алхимии.

– Какого университета? – неожиданно спросил сериф.

– Гинденбергского, – машинально ответил Мерса.

– Это где такой?

– Э-эээ… – Алхимик вновь посмотрел на Помпилио, но тот продолжил хранить высокомерное молчание.

Собственно, поэтому серифы и набросились с расспросами на несчастного и совершенно неприспособленного к допросам Энди.

После того как шхуна пришвартовалась к причалу Вонючего рынка, название которого, как ни печально, полностью соответствовало действительности – рыбой здесь не пахло, а именно воняло, один из рыбаков немедленно бросился за стражниками, а капитан быстро и не торгуясь продал подошедшим оптовикам мизерный улов. И даже успел разгрузиться к приходу серифов – трёх высоченных, бритых наголо здоровяков, облачённых в некое подобие летней формы полицейских со Шпарсы. Мерса там никогда не бывал, но Бедокур, шифбетрибсмейстер «Пытливого амуша», рассказывал, что форма у них дрянь: «И выглядит отвратительно, и рвётся, едва дёрнешь». А поскольку бедовый Бедокур «вступал в противоречие» едва ли не со всеми блюстителями порядка Герметикона, не доверять его словам у алхимика не было никаких оснований. Что же касается Помпилио, то его тонкий вкус в принципе не принимал никакой моды, кроме классической адигенской, и никакой униформы, кроме принятой на Линге. И потому одежда местных стражей вызвала у него отвращение, которое он даже не попытался скрыть.

К счастью, блюстители порядка не заметили выражения его лица, поглощённые рассказом капитана.

Капитан, в свою очередь, почти не запинаясь доложил, что обнаружил чужаков в открытом океане и сразу же, будучи примерным и законопослушным гражданином, доставил их властям. Примите, так сказать, и запишите мои показания, если положено – выдайте награду… К сожалению, насчёт награды получилось невнятно, поскольку именно в этот момент возникла первая суматоха – неожиданно выяснилось, что треть чужаков таинственным образом исчезла с борта шхуны, что вызвало естественную и агрессивную реакцию серифов: чужаки были объявлены шпионами, закованы в наручники и препровождены на патрульный катер, где и состоялся предварительный допрос. К сожалению, главарь серифов не был достаточно внимателен и не обратил внимания на то, что Мерса то и дело поглядывает на Помпилио, не понял, кто в паре чужаков главный, и сосредоточился на том, который хоть и не очень понятно, но всё-таки отвечал на вопросы. А капитан, получивший невнятное, но грубое обещание – «С тобой разберёмся позже!» – не стал объяснять блюстителям порядка тонкости взаимоотношений внутри парочки, за что дер Даген Тур мысленно решил удвоить его вознаграждение.

Собственно, в самый разгар допроса, когда недовольные ответами серифы были уже готовы применить силу, и прозвучала возмутившая Мерсу фраза о маме.

– Где третий шпион?

– Мы… э-эээ… не шпионы.

– Где третий шпион?

– Понятия не имею.

– Куда ты приказал ему идти?

– Я не приказывал, я был… э-эээ… на баке… и не видел…

– Почему он сбежал?

– Мы испугались.

– Ты испугался? – переспросил сериф.

Переспросил не просто так. Стражник видел, что перед ним отнюдь не воин, в отличие от второго пришельца, с допросом которого было решено повременить; но при этом чутьё подсказывало, что, несмотря на обстоятельства и проявляемую в разговоре робость, доктор алхимии его не боится. И его постоянные «э-эээ…» были вызваны не страхом, а привычной манерой вести разговор.

– Ты испугался?

– Конечно испугался, – с готовностью подтвердил Мерса, который знал, что таким здоровякам очень нравится чувствовать свою власть. – Вы ведь… э-эээ… власть, а я без оружия.

– Я тебя и без оружия уделаю.

Стражник почти решился применить силу, поднял увесистый кулак и… И кто знает, чем бы всё закончилось, если бы не его заместитель. Такой же здоровый и лысый, но, как оказалось, умнее.

– Синьор специальный сериф, можно вас на два слова?

Они отошли к другому борту, но, поскольку катер не отличался большими размерами, пленники слышали каждое слово разговора:

– Синьор специальный сериф, я не думаю, что их нужно бить, – произнёс помощник и тем предложил отказаться от привычной, давным-давно разработанной методики ведения допроса с неразговорчивыми задержанными.

– Это ещё почему?

– Потому что мы не знаем, кто они.

– Шпионы Фага.

– Почему вы так думаете?

– А кто ещё? – На взгляд специального серифа дело было предельно ясным. – Это наверняка они устроили погром, поэтому, когда мы вышибем из них признание, обязательно получим награду.

Помощник развёл руками:

– Как они могли устроить погром, если их вытащили из воды в пяти часах хода к юго-западу?

– Они специально плыли вокруг, но катер затонул, – мгновенно нашёлся специальный сериф. – Поэтому они не успели на погром, зато попались.

– Море спокойно третью неделю.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.