Сады пяти стремлений - Панов Вадим - Страница 10

Дорофеев мгновенно понял, что стоит за вежливым вопросом Валентина, и вздохнул:

– Цепари волнуются?

– Да, капитан.

– Сильно? – подал голос Аксель.

– Наблюдается определённая и вполне естественная растерянность.

Валентин не стремился использовать в своей речи ярко окрашенные определения, но по тону, которым он произнёс слово «определённая», Дорофеев и Крачин поняли, что общее собрание следует провести как можно скорее.

– Они получат ответы.

– Очень хорошо, капитан…

Однако закончить фразу вопросом «Когда?» Теодор не успел: вперёдсмотрящий крикнул:

– Земля!

Старшие офицеры подошли к лобовому окну и устремили взгляды на показавшийся на горизонте остров.

– Не то чтобы земля… – протянул Крачин, оценивая размеры суши.

– Самая настоящая, Аксель, твёрдая, – улыбнулась Кира, сделав глоток шоколада.

– По всей видимости, остров необитаем, – заметил Дорофеев.

– Думаю, имеет смысл сделать короткую остановку, – произнесла Кира.

– Потеряем время, – вздохнул Дорофеев, не сводя взгляда с острова.

– Мы прошли больше двухсот лиг, – очень тихо напомнила рыжая. – Есть ощущение, что мы ищем не там.

Она похолодела, произнося эти слова, но знала, что права.

– Заросли свидетельствуют о наличии воды, – добавил Аксель.

– Курс на остров, – громко приказал Дорофеев. – Швартовочной команде приготовиться к посадке. – После чего понизил голос и следующую фразу произнёс только для Киры и Крачина: – Твёрдая почва под ногами взбодрит людей. Я выведу их из цеппеля и расскажу, что мы будем делать дальше.

А чтобы ещё больше поднять моральный дух команды, Кира предложила Дорофееву провести весьма значимую для Астрологического флота церемонию, и капитан согласился.

Но прежде требовалось совершить посадку.

Скепсис Акселя оказался преждевременным – остров оказался большего размера, чем путешественникам показалось сначала, однако густые заросли, среди которых то и дело попадались одиночные скальные столбы, делали его весьма неподходящим для приземления цеппеля, поэтому Дорофеев принял решение садиться на довольно широкий – метров сто, не меньше – пляж. Зато облёт острова подтвердил первоначальное впечатление – он оказался необитаемым. Определив скорость и направление ветра, Базза подвёл «Амуш» к пляжу, находящемуся с подветренной стороны, который рассекала впадающая в океан речушка, опустился до пятидесяти метров и отправил наземную команду в «корзине грешника». Оказавшись на пляже, цепари закрепили сброшенные якоря в обломках скал, после чего электрические лебёдки подтянули цеппель к земле. И всё это время их прикрывала вооружённая команда Акселя. Когда же «Амуш» оказался у земли, Крачин завёл отряд в лес, но, не обнаружив в зоне досягаемости опасных животных и даже их следов, вернулся на пляж, не забыв выставить у опушки наблюдательные посты.

Только после этого Дорофеев разрешил команде сойти на берег. Но не «погулять», а заняться неотложными делами: медикус Хасина и его небольшой отряд отправились к реке – взять пробы воды и выловить «пару-тройку образцов местной ихтиологии» для дальнейших исследований; остальные занялись осмотром «Пытливого амуша» и необходимым наружным ремонтом – после многочисленных столкновений в Трио Неизвестности и прыжка сквозь идеальный шторм цеппель в нём очень нуждался. Работа спорилась, и если у цепарей были вопросы – а у них были вопросы! – их пока держали при себе. И потому что понимали, что «Амуш» необходимо привести в порядок – ведь только на нём можно вернуться домой; и потому что перед высадкой Дорофеев объявил, что по окончании работ проведёт общее собрание экипажа. Услышав это, цепари работали споро, но закончили – с перерывом на быстрый обед – только через шесть часов. Цеппель подлатали, проверили и отрегулировали рули и закрепили расшатавшуюся мотогондолу. Хасина проверил воду, убедился в её пригодности и безопасности, распорядился собрать трубопровод с тремя очистными блоками, и наполнил отмытые и продезинфицированные баки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И только когда с делами было покончено, Дорофеев приказал команде выстроиться на пляже, однако началось собрание неожиданно: капитан подал команду «Смирно!», и на пляж вынесли временный обелиск – металлический знак Астрологического флота, официально подтверждающий, что цеппель побывал на планете, а команда сходила на берег. Демонстративной установкой обелиска Дорофеев показал команде, что не сомневается в благополучном разрешении предприятия и уверен, что планета расположена недалеко от исследованных границ Герметикона.

И голос его звучал с необычайной твёрдостью.

– Властью, данной мне Астрологическим флотом, я официально объявляю эту планету частью Герметикона и определяю ей временное название Шога.

Яму под мощное основание обелиска выкопали заранее, поэтому цепарям осталось лишь установить и закопать основание обелиска, укрепив его крупными камнями, после чего Дорофеев продолжил:

– Теперь я сообщу официально то, о чём вы уже знаете или догадываетесь. Первое. Во время прыжка с Трио Неизвестности «Пытливый амуш» был захвачен идеальным штормом Пустоты, который, как мы сейчас видим, оказался сопряжён с неизвестной аномалией или Знаком. В результате сочетания этих факторов мы оказались на планете Шога, однако по косвенным признакам можно предположить, что Шога расположена недалеко от Герметикона и вскоре мы вернёмся домой. Второе. При переходе на планету несколько членов экипажа оказались за бортом. Как именно это произошло, нам пока неизвестно, однако в настоящий момент отсутствуют пятеро нижних чинов, два офицера – алхимик и суперкарго, а также мессер Помпилио дер Даген Тур.

На этих словах среди цепарей пробежал ропот. Дорофеев понимал, что услышит его, поэтому поднял руку, призывая подчинённых к тишине, и спокойно продолжил:

– Мы внимательно изучили обстоятельства произошедшего и пришли к выводу, что наши товарищи могли покинуть корабль только здесь, на планете. А значит, мы их найдём.

Эти слова ропота не вызвали. Ведь старый закон гласил, что своих бросать нельзя, и все стоящие перед Дорофеевым цепари прекрасно знали, что их бы тоже искали. Может, не так долго, как будут искать Помпилио, но искали бы. Поэтому промолчали, лишь некоторые покивали головами в знак согласия.

– У нас есть предположение, как искать наших товарищей, и мы приложим все усилия, чтобы их найти, – закончил Базза. – Одновременно мы будем изучать звёздное небо, чтобы понять… где именно мы находимся. И как быстро Галилей сможет нас отсюда вытащить.

Дорофеев замолчал, давая понять, что сказал всё, что хотел, и через мгновение один из цепарей сделал шаг вперёд.

– Разрешите вопрос, капитан!

Базза молча кивнул.

– Каково состояние Галилея?

– В настоящий момент бортовой астролог «Амуша» проходит курс реабилитации. Переход дался ему нелегко.

Ответ не являлся ложью в той же степени, в которой не являлся правдой.

– Он поправится?

– Мы все на это рассчитываем. И нашу уверенность подкрепляет тот факт, что Аурелия не сомневается в успехе. В настоящее время Галилей не в состоянии выполнять должностные обязанности, но я и вахтенные офицеры достаточно подготовлены для работы с астрологическими картами и сумеем заменить Галилея.

– А с астрингом?

Все… все, без исключения цепари затаили дыхание.

– Я обладаю достаточными навыками работы с астрингом, – с прежней твёрдостью заявил Дорофеев.

– А опытом? – выкрикнул кто-то из строя.

Выкрикивать вопросы из-за спин товарищей запрещалось даже во время собраний, во время которых цепари получали определённые послабления. При этом нарушитель не имел в виду ничего плохого – он просто не сдержался и растерялся, когда на него зашикали со всех сторон.

– Он получит взыскание, – спокойно пообещал Бедокур.

Дорофеев кивнул, обвёл выровнявшийся и успокоившийся строй внимательным взглядом и улыбнулся:

– Если кто-то усомнится в моём опыте работы с астрингом, он сможет остаться здесь.