Фея и Тот Самый Один (СИ) - Романова Наталия - Страница 23

Ещё стало интересно, какой именно врач, что лечит, почему сказал, что художник. Всё интересно, что касается Лёвы, пусть это глупо, глупее, чем история с Родей. У Роди на момент нашего знакомства не было девушки, а у Лёвы есть. Родя хоть и походил на принца или хотя бы его неказистого коня, не был врачом, а врач – это почти как бог… особенно такой, как Лёва.

Понятия не имела, какой он врач на самом деле, но в белом халате, из-под которого выглядывала серая ткань под цвет глаз, он выглядел по-настоящему божественно.

– Как видишь, врач, – спокойно ответил он. – Рисую я хуже Миши, поверь мне на слово.

– А те картины? На стене, в кухне?

– Лёка повесила, – сказал он небрежно, будто эта Лёка только и делала, что украшала его дом произведениями искусства. – Я даже не знаю, чьи это репродукции, – усмехнулся он. – Кстати, по поводу Лёки, я подумал, ты захочешь с ней познакомиться. Сегодня я дежурю в этой терапии, она готова посидеть с Мишей, взять его к себе домой. Поверь, ты можешь смело доверить ей ребёнка, но уверен, сначала ты захочешь поговорить… Да?

– Хорошо, – я растерянно заморгала, в это же время Лёва глянул на телефон, поднёс к уху. – Пятая палата, заходи, я здесь.

– Вот и Лёка! – провозгласил он, когда в дверях появилась… другая подружка Лёвы?

Не зря говорят, что врачи бабники! Сколько же у него подруг? Эта, кстати, мне понравилась намного больше. Почти ровесница с Лёвой, невысокая, чуть-чуть полноватая и такая… уютная.

Такую бы маму или старшую сестру, чтобы прийти в любой момент, знать, что всегда вкусно накормят, чем-нибудь по-настоящему домашним, голубцами, например, и обязательно выслушают.

– Знакомьтесь, Лёка, Фея, Фея, Лёка, – проговорил Лёва.

Или не Лёва? Если сосед был врачом, а не художником, то мог быть не Лёвой, а Самуилом, например.

– А как тебя зовут? – спешно шепнула я, поймав краем глаза удивлённый взгляд зашедшей Лёки.

– Для тебя Лёва, – ответил он, подмигивая. – Девочки, вы тут сами, хорошо? Мне звонок нужно сделать, срочный… Лиат, здравствуй, дорогая, – проговорил Лёва в трубку, выходя из палаты.

Я снова поймала удивлённый, нет, ошарашенный взгляд Лёки. Что ж, мне предстоял разговор со старшей любовницей моего соседа, с которым я мечтала переспать, а лучше выйти за него замуж. Эта любовница, между делом, вызвалась присмотреть за Мишей, пока Лёва дежурит и звонит какой-то Лиат – не факт, что той, другой любовнице, молоденькой…

Господи, как скучно я раньше жила!

Глава 14. Один

Сон не шёл. Леонид понимал, есть возможность – надо спать. Плевать, что диван в комнате дежурного врача скрипит, как потёртое седло, а в спину впивались пружины, словно шпаги мушкетёров, это тебе не Германия, это отечественное здравоохранение. Оптимизированное и беспощадное.

Спать, пока есть время! Утром к станку, вернее, к столу.

В три ночи поднял ребёнка из приёмного покоя. Восемнадцатилетняя девушка с жалобами на дискомфорт и вздутие внизу живота, нарушение мочеиспускания, слабость и озноб. По факту совершеннолетняя, по сути – инфантильное дитя, неизвестно по какой причине оказавшееся в больнице без матери.

Хирурги открестились, оставалось отправить восвояси или принимать, чтобы утром отправить в гинекологию. Первое предпочтительней, но глядя на растерянно моргающее создание Леонид понимал, что никуда девочка не пойдёт, найдёт тысячи причин, наглотается чудо-фуфломицинов по совету старших товарищей и убойной дозы антибиотиков, какие впарят в ближайшей аптеке. Через пару лет хватится, понесётся марш-броском по врачам, а те радостно загоняют по кругу коммерческой медицины, выкачав деньги, нервы и остатки женского здоровья.

Марго Карловна спасибо не скажет, переводы из отделения в отделение – лишний кол в заднице от начальства, только Один – хирург, аднексит от колита отличить не в состоянии. Понять и простить! Тем более, бабка с внутрибольничной пневмонией и деменцией не преподнесла никаких сюрпризов благодаря исключительно Одину, никак иначе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Предупредил постовую сестру, что будет в пятой палате, та кивнула, моргнув полусонными глазами, и снова опустила голову на руки, поёрзав на стуле. Свой пост не покидала. Умничка!

Заглянул, над кроватью Феи горел тусклый ночник, сама же Фея спала, свернувшись в позе эмбриона. Нужно было зайти вечером, до отбоя, но Леонид носился от пациента к пациенту, разрывался между приёмным покоем и отделением, к тому же из родного отделения нет-нет, а прискакивали ординаторы за консультацией, раз он в родных пенатах, не ушёл домой.

Постоял у кровати, провалившись в неясные мысли, состоявшие в основном из вопросов, на которые получить бы ответы, но не станешь будить больную ради интереса, его просто удовлетворить утром или днём, или вечером. В общем, когда получится выбраться.

Подошёл к соседней кровати, взбил подушку без наволочки, упал на ровную поверхность, прислушался к мерному дыханию рядом и почти сразу выключился. Вот теперь отлично сработал внутренний приказ:

«Спать, пока есть время! Утром к станку, вернее, к столу».

С утра провёл две плановые операции, несложные и недолгие. Леонид поймал себя на мысли, что такими темпами, разбираясь с девичьими сальпингоофоритами и эндовазальными операциями, растеряет к чертям квалификацию.

Тут же отбросил, сплюнул, скажи спасибо, что всё планово и в рабочем режиме. Навалиться может в любой момент, да так, что о тихих, мирных сосудистых нарушениях останется только мечтать.

На прошлой неделе сорвали буквально на подъезде к дому, когда мысленно он уже растянулся на кровати, включил дерьмовый сериальчик и отключил башку к чертям собачьим.

В области подростка снесло поездом. Шёл со школы и за какой-то надобностью отправился к железнодорожным путям. Скорая помощь прилетела мгновенно, сделали, что могли, главное, довезли живым до ближайшей районной больницы, где только руками разводили и пытались стабилизировать состояние.

Трёхуровневая система оказания помощи на то и трёхуровневая, что есть возможность спасти пациента с помощью специализированной, высокотехнологичной медицинской помощи.

Одина, несмотря на отсутствие домашних дежурств, дёрнули в районную в числе бригады для стабилизации состояния ребёнка и решения вопроса этапирования, другими словами, решить, стоит ли везти, довезут ли, а если довезут, что будут делать.

Хренова туча времени в пути, где парнишка пытался уйти четыре раза. Четыре грёбаных раза, и несколько часов операции, чтобы в итоге не дать никаких гарантий родителям. Никаких. Ни на что. Парень выжил, к слову, вот только перспективы по сей день туманны.

Стоит ли гневить бога, вздыхать, что надоели рядовые случаи? Любой врач в глубине души мечтает остаться без работы и знает, что этого не случится никогда, только в какой-нибудь утопической фантастике.

– В буфет пойдёшь? – в кабинет заглянул взъерошенный Валерка.

Сегодня ему досталось. Всё шло по плану, ничто не предвещало проблем, но операция – есть операция, пациент едва не ушёл на столе, спасло не иначе чудо. Удача была на светлой стороне.

– Пойдём, – кивнул Леонид, кинув взгляд на часы, время обеденное, полчаса у него точно имелось. – Гена где, пойдёт?

– У него с собой, – усмехнулся в ответ брат, многозначительно поведя бровями.

– Развод отменяется?

– Не знаю, не знаю, но сиял он сегодня, как задница главнюка за три недели до премии, – засмеялся в голос, оглашая пространство нечеловеческими звуками.

Леонид прикинул, успеет ли добежать до третьей терапии. Выходило, что нет, вздохнул, пообещал себе заскочить вечером, тем более Фея написала несколько благодарственных сообщений. Узнала ли она, что он прошедшей ночью вероломно занял соседнюю кровать, неизвестно. Уточнять не стал.

Ни заразы не побоялся, ни гнева Марго Карловны, а это похлеще чумы и окриков чертей в аду, вместе взятых.

Впрочем, гнева заведующей третьей терапией Леониду избежать не удалось.