Оборотень по объявлению. Тень (СИ) - Буланова Наталья Александровна - Страница 37

– Врун? Я выполнил все обещания, что тебе давал. Я отпустил тебя!

Я не выдержала и снова резко села, с вызовом задрала подбородок:

– Как же! Ты крутился вокруг с кучей девчонок. Целовал их! И меня, прикидываясь, что ничего не помнишь. Это так ты меня оставил?

– Я дал тебе свободу, несмотря ни на что! Ты сама сюда пришла, – Тень приблизил свое лицо к моему на сантиметров десять.

– Я переживала за тебя!

– И как я без тебя жил-то? – наемник наклонился еще немного ниже.

– Плохо!

– Ну ты и избалованная девчонка, – сказал Тень так, будто не верил своим ушам, наклоняясь еще ниже так, что между нашими лицами могла поместить ладонь поперек. – Может, это ты не готова меня отпустить?

– Я?

– Ты! Я оставил тебя в покое – ты заявилась в мой новый клан. Я дал тебе шанс поправиться в больнице и уйти на все четыре стороны – ты вернулась, да еще с Альбиной. Тень обдал меня воздухом искреннего возмущения так, что я заелозила на кровати, чтобы увеличить расстояние между нами хотя бы на две ладони. – Вот выздоровеет нога и уйду! В тех самых кроссовках, что ты мне купил. Я видела их под кроватью – ты их нашел и сохранил! – Я сказала это и испытала удовольствие, будто уличила, поймала с поличным. В день своего появления в клане я совсем забыла про них. Не знала даже, забыла обувь в такси или взяла пакет с собой. Сегодня же перед сном увидела их под кроватью. Они ждали меня! Интересно, что Тень теперь на это скажет? – Я тебе говорил, что у тебя будет только один шанс выбрать: вон или мою в спальню. Ты выбрала вот это самое место.

– Это была игра!

– Кто тебе сказал?

– Ты… Ты даже не притронулся ко мне!

Тень с досадой посмотрел будто сквозь стены, и я прикусила свой длинный язык. Пусть сверхи уже и разъехались по домам поселка, нас все равно могли подслушивать.

– Поэтому ты решила, что тебе все можно? Кидать в меня подушки? Спать в коротких шортах и футболке без белья? – Тень перевел взгляд на мою грудь, и я резко натянула на себя одеяло.

– Будто я раньше по-другому спала, – пробормотала я растерянно.

Внезапно Тень резко придавил меня собой к кровати и тихо сказал, не отпуская мой взгляд:

– Раньше ты не была совершеннолетней, а теперь тебе все можно. – Тень посмотрел на мои губы так, что горло пересохло.

Вес его тела на мне что-то сделал с мозгом – тот отказывался работать. Когда в тот раз Тень имитировал близость, то держал весь вес на руках, а сейчас же я ощущала тяжесть мужчины так, что мне едва удавалось дышать в полсилы. И это странным образом влияло на меня. Я хотела провести руками по его спине, бесстыже желала поцелуев. Не как тогда – силком, назло. Хотела попробовать настоящих, страстных.

Неужели, все это я хочу сделать с Тенью?

Мне до одури захотелось шагнуть в пропасть. Совершенно глупые желания обуревали меня, но такие сильные! Останавливало только понимание, что если истинность у Тени так и осталась, то этот шаг свяжет нас на всю жизнь. А я же боролась за свободу! Он прав, что припоминает мне все это.

– Значит, истинность никуда не ушла? – сглотнув комок, спросила я.

Тень долго-долго переводил взгляд то на мои глаза, то на губы и обратно. Волосы прилипли к его лбу от того, как он вспотел. Весь торс блестел от влаги. Наемник тихо сказал:

– Ушла. Я могу переспать с тобой, но как только нога заживет, ты уйдешь.

– Ты сам себе противоречишь! Сам же говорил, что из твоей спальни выхода нет.

Тень дышал полной грудью несколько секунд, а потом сказал: – Ты думаешь, я мокрый от того, что сдерживаю зверя?

Я посмотрела в голубые глаза гибрида:

– А разве не так?

– Чем ты ближе, тем мне больнее. Это побочный эффект пилюли против истинности. Так зачем мне рядом такая ходячая проблема? Я похож на мазохиста?

Я во все глаза смотрела на Тень, чувствуя, как мое тело постепенно немеет от его слов. Смогла только выдавить из себя:

– Немного.

– Что? – переспросил он.

Теперь я видела, что его взгляд с поволокой мог быть совсем не от страсти, а от боли.

– Ты похож на мазохиста, раз так близко ко мне, – сухим горлом сказала я. – Вставай.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– А как же переспать? – вдруг спросил Тень.

Я резко подняла на него взгляд:

– Смеешься? После всего, что ты мне рассказал?

– Да! – выпалил гибрид, сдвинув брови так, будто ему было больно. И дико поцеловал, словно это был его последний раз.

Тень

Я знал, что мне будет плохо, но не думал, что от боли захочу выплюнуть свои внутренности наружу. И это в момент, когда я впервые в жизни увидел в глазах Насти желание. Ну не издевательство ли? Я всегда знал, что у удачи извращенное чувство юмора. Сбылось то, что я так хотел, но как же не вовремя! Я завыл бы, если бы мог, но даже рыкнуть уже был не в силах.

Я так мечтал любить ее как мужчина любит женщину, сделать своей, но знал, что даже поцелуй вырубит меня. Знал, что не имею на это права, ведь обещал ей свободу. Знал, но так хотел.

Потому что этого хотела Настя. Мне хотелось спросить у нее:

Но почему это происходит сейчас? Почему?! Когда я под действием таблетки? Когда около моей головы летает топор? Когда я уговорил себя отпустить тебя? Почему ты такая отзывчивая сейчас? Почему смотришь на меня с желанием? Почему такая беспощадная? Почему не ушла? Почему готова забыть о своей больной ноге, чтобы помочь мне? Мне пришла в голову мысль, что если бы она хоть раз назвала меня “дядюшкой”, я выставил бы ее вон. Понял, что все равно лелеял мечту, что в один миг она посмотрит на меня как на мужчину.

И это мгновение настало.

Че-е-е-ерт! Настало в самый неподходящий час. Я вымотан, я ранен, я устал как собака, а еще мне дико больно. Но не это главное. Главное – я не смогу. Меня либо укокошит боль, либо вырубит.

Но как устоять, когда так ждал, чтобы тебя захотели, и эта секунда настала?

Я мог бороться с собой, но не с ней. Ее невинный отклик сминал все мои принципы в комок никчемного мусора и давал пинок. Настино тело говорило “да” на древнем как мир языке. Я прожил почти пять десятков лет, и, несмотря на всю молодость тела засчет молодильных яблок Леона, мой опыт никуда не делся. Я знал, что если чуть дожму, кровать сгорит в пламени страсти. И мой зверь дрожал от предвкушения и страха. Он знал, что я могу обломать нам весь кайф, как делал это тысячи раз прежде. Моя животная половина привыкла запихивать свои желания в самый темный угол душевного ада. Но сейчас я готов был поддаться импульсу, потому что знал, что боль расправится со мной прежде, чем я перешагну черту.

Я рассказал Насти все. Она назвала меня мазохистом.

Чертовски права, однако! Это я – теневой мазохист, прошу не любить и не жаловать. И я ее поцелую. Поцелую так, что разум поведет не только у меня.

Настя как раз собралась дать заднюю, услышав историю про побочку, и мой зверь рванул с места. В этот раз синхронно со мной. И я поцеловал ее так, будто настает конец света. Будто в нас летит метеорит. Будто через миг на Земле не останется никого.

Мы уже целовались раньше. В клубе, когда я притянул ее к себе после других девчонок, и это было сравнимо куску сладкого торта, облепленного мухами. Хотелось выплюнуть и заказать нормальный десерт. Но что поделать, если сам облепил ее мухами? Если после чуть не сдох от боли?

Второй наш поцелуй случился на свадьбе Ди и Яра у дерева. Он был со вкусом такой дикой боли и ревности, что я отравился до потери сознания. Наш третий поцелуй – сейчас – должен был секирой лишить меня чувств. Я будто сорвал спелый фрукт, откусил, и так торопился съесть побольше до кары небесной, что не сразу заметил, что ее нет. Что Настя уже горит в моих руках, а одежды нет. Что наши тела всего в миге от того, чтобы стать одним целым. Что я сошел с ума от страсти, но и она сбрендила. Совершенно сбрендила, раз не отталкивает меня.

Был миг, когда я мог закончить это. Всего несколько секунд, пока шок немного отрезвил человеческую половину. Но я плохой, дряной оборотень. Я выбираю здесь и сейчас, а будущее – гори огнем!