Империя мертвецов - Ито Кэйкаку - Страница 4

Я вздохнул и обвел всех троих – Ван Хельсинга, Джека Сьюарда и джентльмена, назвавшегося М, – взглядом:

– Мы в здании военной разведки? В секретной службе Ее Величества?

– И что же навело вас на эту мысль?

– Когда здание планируют так, чтобы новые посетители в нем плутали, это указывает на секретность. А еще у вас в коридоре армейские франкены. Торговой компании военная охрана ни к чему, а франкен, в отличие от живого человека, не разболтает, что подслушал на службе. Они же как деревянные болванчики.

– Весьма проницательно. Вас бы познакомить с моим младшим братом.

– А кто ваш брат?..

– Частный сыщик. И весьма, поверьте в мою беспристрастность, талантливый, хотя без работы хиреет. Он снимает комнату в Монтагю, а между заказами убивает время в Британской библиотеке. Впрочем, неважно. – М поднялся со стола и встал у моего плеча. – Мы секретная служба Ее Величества. Формально находимся в ведении министерства иностранных дел, но в реальности подчиняемся напрямую премьер-министру. Даже в правительстве наше название знают лишь немногие.

– Аппарат Уолсингема, – бросил у меня за спиной Ван Хельсинг. – В честь сэра Фрэнсиса Уолсингема. Вы же знаете, кем был сэр Уолсингем?

– Начальником разведки Елизаветы I, – ответил я, не сводя глаз с лица М. – Раскрыл два заговора против королевы. Развернул сеть агентов по всей Европе.

– Верно. Один из европейских шпионов на службе у Великобритании – я, – обошел меня Ван Хельсинг, вытаскивая изо рта сигару. – Я периодически путешествую по Европе под предлогом интереса к вампирам и прочим диковинным преданиям. В том числе побывал и в Восточной Европе: в Румынии и соседних странах я изучал легенды о Дракуле Колосажателе. Да-да, в той самой Восточной Европе, на которую так облизывается российский царь. Под предлогом исследований – хотя чего уж там, исследование я все-таки провел! – я объездил весь континент на деньги Лондонского университета, а заодно составил для британской армии карту восточноевропейских стран и выяснил настроения российских подданных.

М подхватил:

– Российская империя намерена расширяться в двух основных направлениях: на запад, в Восточную Европу, и на юг, в страны Среднего Востока. По первому направлению они здорово обожглись во время Крымской войны, но в том регионе нам все еще нужны способные люди вроде профессора Ван Хельсинга, чтобы развернуть шпионскую сеть и следить за движениями русских. У царя агенты по всему миру, нам тоже нельзя расслабляться. А что до южного направления… думаю, излишне напоминать, что сейчас творится в Афганистане.

Часть первая

…Rebooting the Standard Cambridge ENGINE.

4.1.2…check…OK.

…Rebooting the Extended Edinburgh Language ENGINE.

0.1.5…check…OK.[7]

I

Звон колокола в часах на башне Раджабай лениво растекся по тропическому воздуху, и я открыл глаза.

– Джон Х. Ватсон. Бомбей, 15 сентября 1878 года.

Вслед за моим голосом по бумаге заскрипел стальной кончик пера.

Щуплый юноша сидел, выпрямившись, за безыскусным столом в комнатенке за стенами Бомбейского замка, и из-под его пера вытекали изящные строчки полукурсива. Столь ровный почерк, что его можно принять за типографский шрифт, при удивительной беглости письма стал возможен только после создания франкенов.

– Пятница, – позвал я существо, навечно застывшее в своей юности. Его перо замерло, и в следующее мгновение он скупым движением повернулся ко мне – только головой, не пошевелив плечами. Как будто ему перерубили шею и теперь он может свободно проворачивать ее вокруг своей оси. Движения этого юноши совершенны в деталях, но в целом смотрятся так себе. Как он замирает в ожидании приказа – тоже характерная примета рукотворных чудовищ. Казалось, будто отданный в его распоряжение угол мягко освещенной комнаты застыл во времени.

Сразу видно, что он не живой человек, но вместе с тем и не обычный покойник. Почему-то даже дети легко различают обычные трупы и неподвижных мертвецов.

– Зловещая долина, – пробормотал я, и Пятница, все так же не сводя с меня глаз, механически записал мои слова. Он протоколирует в тетради все, что я говорю, слово за словом. Плавно, но неуклюже, будто новоявленный шахматный автомат Мельцеля. Чем больше ученые бьются над тем, чтобы сделать поведение мертвецов похожим на естественное, тем жутче оно кажется. Этот феномен называют «зловещей долиной». Труп – он и есть труп, но если подкрасить его макияжем, то почему-то он становится страшнее. А если еще и шевелиться начинает… Между живыми и мертвецами простирается глубокая и темная долина.

Регистрационный номер Уолсингема – Noble_Savage_007[8], кодовое имя – Пятница. В пустой мозг внедрена универсальная операционная система на Кембриджском движке, расширенная Эдинбургским языковым, – экспериментальная двухоперационная модель. Выражаясь простым языком, Пятнице поручено вести лог моих действий, в процессе накапливая практический опыт. Об этом написано его рукой в самом начале протокола.

Пятница – мой слуга, но при этом собственность Ее Величества. Судя по бумагам, мне его выписали из отдела разработок Уолсингема, так называемой секции Q. Мертвец с записанной в него поддельной душой буравил мир живых пустыми глазами и ожидал моих указаний.

В его молчаливую голову загрузили целую гору словарей, справочников и энциклопедий, которые я собрал по всему Большому Двору в Блумсбери[9]. На ум невольно пришел каламбур: лексикон (corpus) втиснут в тело (corpus) мертвеца (corpse), как само тело (corpus) втиснуто в армейскую (corps) форму. Пускай Пятница еще только проходил стадию испытаний, но мой безмолвный друг уже умел с горем пополам делать пословный перевод. В прямом смысле ходячий словарь.

С тех пор как моя жизнь перевернулась с ног на голову в одном из кабинетов «Юниверсал Экспортс», минуло уже три месяца. Все это время я зубрил некроинженерию и доводил до ума Пятницу. Его изначально разрабатывали как полигон для испытаний языкового движка, а я обучил его переводу и стенографированию. Пока дело не касалось, собственно, речепроизводства и артикуляции, все шло неплохо.

Потом меня, как вы уже поняли, отправили в Бомбей. Bom Baim, «Хорошая бухта», Бомбей. Сколько ни повторяю, слова так и не обретают телесности, и я сам до конца не верю в реальность происходящего.

До стен замка докатился гром далекого взрыва. Я подошел к окну – грубому квадрату, прорубленному в массивной каменной кладке. Без особого участия посмотрел на черную ниточку дыма, поднимающуюся со стороны доков.

Фабричный Бомбей, утопающий в пышной южной зелени. В зеркальной глади его бухты дремали торговые суда с флагами всех стран, лениво курсировали буксиры, паромы, рыбацкие лодки и баржи. Люди, заметив пожар, начали размахивать цветастыми платками. Прочь от причала неровными линиями во все стороны потянулись торговые тележки. Дети с корзинами на плечах бросились врассыпную и устроили давку. И среди всего этого хаоса только мускулистые мертвецы с оголенными торсами продолжили безучастно переносить груз.

Мой взгляд остановился на большом пароходе, пришвартованном дальше того места, откуда донесся взрыв. Два флага: государственный американский с тридцатью восьмью звездами, а под ним – серебряный глаз на черном фоне. Похоже, на сей раз террористы выбрали своей целью его, но весь удар принял на себя причал. Тут я заметил среди россыпи каменных обломков на пирсе белый зонт-парасоль, раскрывшийся тут, словно цветок, совершенно не к месту. Зонт повернулся, как будто его владелицу окликнули с корабля, и девушка беззаботно помахала своим друзьям в ответ.

Нет, пожалуй, я поспешил предположить, что террористы нацелились на американцев. Сейчас Бомбей, как часть Индии, подчиненной Британской империи, превратился в пункт переброски войск в Афганистан. Правительство не делает ничего, чтобы снять международное напряжение, и ситуация накаляется. Взрывы тут уже никого не удивляют, и я сам к ним тоже привык.