Тайный дневник врача Гитлера - Ирвинг Дэвид - Страница 29

Гитлер оказался идеальным пациентом.

Доктор Гизинг понял, что может провести наиболее болезненное прижигание даже без местной анестезии повреждённой барабанной перепонки.

– Я потерплю, – сказал Гитлер, отмахиваясь от анестетика. – В своей жизни я страдал и от худшего, и давайте надеяться, что будет не так больно.

Кровотечение продолжалось.

– Что ж, мой дорогой профессор, – вздохнул Гитлер, когда доктор снова появился. – Похоже, с моим ухом больше проблем, чем мы думали. Прошлой ночью Морелль сделал мне ещё одну из своих кровоостанавливающих инъекций, а я принимаю все кровоостанавливающие таблетки, прописанные доктором. Когда-нибудь кровотечение должно прекратиться! Возможно, оно естественное.

На следующий день ухо по-прежнему кровоточило изнутри. Гитлер попросил Гизинга снова прижечь его.

– Я давным-давно перестал чувствовать боль, – патетично сказал он. – Кроме того, только благодаря боли и можно стать мужчиной.

Ранения косвенно повлияли на стратегическое течение войны. В середине июня 1944 года Гитлер мог сесть в самолёт и помчаться во Францию на специальное совещание со своими западными командующими Рундштедтом и Роммелем. Теперь такие резкие телодвижения были уже невозможны.

31 июля стенографисты записали слова Гитлера о его новых и проклятых недомоганиях.

– Я бы так хотел вернуться на запад, – сокрушался он, – но теперь не могу при всём желании. Конечно, я не смогу воспользоваться самолётом в течение следующей недели или около того из-за ушей. Очевидно, что если все плотины прорвутся, я сделаю всё, что угодно, и мне будет всё равно – я полечу стрелком на одномоторном самолёте, чтобы добраться туда как можно быстрее.

В начале августа плотины на западе действительно прорвало: под Авраншем американцы наконец-то пробились со своего плацдарма в Нормандии и хлынули на открытую местность. В следующие 3 недели Гитлер потерял всю Францию. Он не мог лететь и оставался в штаб-квартире.

В специальной записке от 1 августа указывалось, что Гитлера по-прежнему мучили травмы, полученные 20 июля: “На пластырях видно, как кровь просачивается сквозь кожу на руках и ягодицах. Над копчиком есть радужная область размером с ладонь, которая теперь несколько уменьшилась. На правом предплечье со стороны мизинца запястье толще (вызвано кровью, вытекающей из большого внутреннего кровоизлияния в районе локтя). Общее состояние хорошее”.

В течение нескольких дней Морелль отмечал “Пациента А” в своем дневнике, делал обычные уколы и немногочисленные кровопускания. Повреждённая барабанная перепонка медленно заживала и перестала кровоточить. Согласно Гизингу, Гитлер убедил Морелля возобновить приём ультрасептила, хотя в дневнике Морелля мы не находим явного упоминания о том, что он давал его Гитлеру в период с 7 мая (когда он отметил, что “ультрасептил ему больше не помогает”) по 15 октября (“ультрасептил, по его просьбе”). Гитлер признался Гизингу:

– У профессора Морелля есть один хороший препарат, называемый ультрасептилом. Он мне очень помогал в прошлом при простуде в начале гриппа.

Гизинг забеспокоился, так как знал, что уровень сульфаниламидов в крови не может долго поддерживаться на высоком уровне без потери ими своих антибиотических свойств. Но Гитлер сказал ему:

– Когда он придёт, я попрошу Морелля сделать мне пару уколов.

Доктору Гизингу не показалось случайным, что с началом курса ультрасептиков Гитлер стал раздражительным и бессонным. Его начали мучить ужасные кошмары, а сцены с фронтов преследовали во сне. Несколько дней спустя Гитлер сказал ему, что, к его удивлению, несмотря на приём ультрасептила инфекция внутреннего уха усилилась.

– Морелль хочет сделать мне сегодня ещё один укол йода, – сказал он Гизингу, – а также инъекцию сердца, печени и витаминно-кальциевого комплекса. Этому он научился в тропиках, – добавил Гитлер: – Эти вещества нужно вводить прямо в вену.

Во второй половине августа Гизинг начал лечить Гитлера кокаином в дополнение к другим инъекциям. Он использовал 10%-ный раствор кокаина, чтобы унять усиливающиеся боли в пазухах носа фюрера. Впоследствии Гизинг писал: “Гитлер сказал мне, что после лечения кокаином в голове прояснялось, и он мог мыслить намного яснее”. Он спросил врача, не мог бы он в будущем проходить такое приятное лечение кокаином один или даже два раза в день. Армейский врач согласился, но предупредил об опасности передозировки кокаина, поскольку кокаин практически полностью всасывается слизистой оболочкой носа и очень быстро попадает в кровоток. Несколько дней спустя Гитлер пожаловался:

– Хорошо, что вы пришли, доктор. Сегодня у меня ужасно болит голова – вероятно, из-за насморка.

Он снова пожаловался на боли в животе и отсутствие аппетита и сказал, что плохо спал.

– Меня разъедает изнутри беспокойство о будущем Германии, – сказал он.

Гизинг указал, что причиной проблем с желудком может быть ультрасептил. На самом деле он начал вводить препарат себе, чтобы проверить его побочное действие, и через 5 дней испытал те же боли в животе. Гитлер по-прежнему отказывался слушать какие-либо доводы и вместо этого с нетерпением ждал, когда Гизинг через день снова будет лечить его кокаином. Гизинг не сопротивлялся.

– Как будто я и не болею, – так Гитлер описывал действие кокаина. – Просто хочу, чтобы голова всегда мыслила так же ясно, – он добавил: – Надеюсь, я от этого не стану кокаиновым наркоманом!

Морелль ничего об этом не знал.

Огорчения

К гневу Гитлера из-за “предателей 20 июля” теперь добавилось раздражение по поводу упадка военно-воздушных сил Геринга на западе. Требовались всё более решительные меры. Гитлер приказал досрочно перебросить учебные эскадрильи истребителей во Францию, где к середине августа 1944 года 7-ая армия под Фалезом попала в окружение.