Тайный дневник врача Гитлера - Ирвинг Дэвид - Страница 20

Почти каждый день Морелль записывал: “уколы как обычно”. Иногда он просто записывал: “как обычно”.

С приходом весны военный кризис миновал. 16 марта танковые войска генерала СС Зеппа Дитриха отбили Харьков, и три дня спустя Гитлер почувствовал, что может покинуть штаб и улететь обратно в Берлин. “Полёт над немецкими территориями, – писал Тет, – был замечательным, я очарован. Столица рейха великолепно раскинулась под нами в голубом солнечном свете... Правда, мы могли также видеть полосу разрушений, оставленную [британским] воздушным налётом в ночь с 1 на 2 марта”.

Два дня спустя Гитлер посетил поминальную службу по жертвам бомбардировок, а затем специальным поездом уехал из Берлина в Мюнхен. 22 марта машина отвезла его по извилистым улочкам к вилле в Бергхофе на склоне горы. Морелль последовал за ним через 2 дня после этого.

В конце марта и в течение апреля Морелль начал замечать, что Гитлер не высыпается.

Посторонним казалось, что Гитлер снова здоров. 20 апреля Зепп Дитрих выразил Геббельсу радость, что Гитлер поправил здоровье в Оберзальцберге.

– Он выглядит свежим и активным, – сказал он. – Он снова полон бодрости духа, и мы можем ожидать от него тех же блестящих подвигов, что и раньше.

Со 2 по 6 мая Гитлер провел несколько дней в Мюнхене, затем вернулся с Мореллем в Берлин. Виктор Лутце, начальник штаба СА, погиб в автомобильной катастрофе.

7 мая в Рейхсканцелярии состоялась панихида. После этого Морелль сделал Гитлеру обычный укол. Находясь в Берлине, Морелль провёл дополнительные анализы крови и мочи Гитлера. Результаты были в основном нормальными.

Проблема по-прежнему заключалась в сердце Гитлера. 11 мая 1943 года Морелль сделал ещё одну электрокардиограмму, а на следующий день вылетел обратно в Растенбург вместе с Гитлером. Взяв фирменный бланк штаб-квартиры фюрера, Морелль написал кардиологу профессору А. Веберу с просьбой о совете. “Около двух лет назад, – напомнил он Веберу, – я отправил вам одну из прилагаемых электрокардиограмм на заключение, сообщив, что это был господин из Министерства иностранных дел. Вы высказали мнение, что это был начинающийся коронарный склероз. Тем временем я лечил соответствующего пациента – человека, на которого ложится огромное бремя и который вряд ли когда-нибудь сможет взять передышку.

“Недавно, – продолжал Морелл, – проводя тщательный осмотр,… я сделал вторую прилагаемую электрокардиограмму. Похоже, что произошло очень незначительное ухудшение. Не могли бы вы, пожалуйста, быть настолько любезны, чтобы высказать своё мнение о (1) текущем результате, (2) его сравнении с предыдущим и (3) надлежащей терапии. Если возможно, в двух отдельных письмах, одно, которое я могу показать пациенту, и одно для меня”.

Отчёт профессора Вебера, датированный 17 мая 1943 года, находится в бумагах Морелля. Он не был благоприятным. Но он позволил себе сделать несколько предложений относительно методов лечения анонимного VIP-пациента Морелля, и, вероятно, осознавал, что тот говорил о самом Адольфе Гитлере:

Морелль проигнорировал совет специалиста. Нет никаких доказательств того, что он применял какие-либо лекарства или методы лечения, рекомендованные Вебером. Он придерживался собственных средств и делал “уколы, как обычно” лекарств своих марок.

Тем временем в Северной Африке наступил конец, и воздушные налёты участились.

Несколько дней Гитлера беспокоил серьёзный запор, причиняя ему мучительные боли.

Морелль пробовал всё более сильные слабительные: релаксин, рыбий жир, таблетки Лео, милитакс и каломель. Гитлер планировал отправиться в Винницу, но внезапно решил вернуться на юг, в Оберзальцберг. 21 мая он вылетел туда из Растенбурга. “Сначала он хочет основательно отдохнуть там, – писал Геббельс, – а потом вернуться в форму в течение следующих недель и месяцев… Шпеер сказал, что здоровье фюрера оставляет желать лучшего”.

У нас есть откровенное описание состояния здоровья Гитлера в то время, данное генерал-лейтенантом графом фон Шверином в Нюрнберге 12 ноября 1945 года:

– Я доложился в установленном порядке [в конце мая 1943 года], и Гитлер подошёл ко мне – человек, сгорбленный, как будто под тяжёлой ношей, медленными, усталыми шагами. В тот момент глубокое сочувствие к этому человеку захлестнуло меня, более сильное, чем любое чувство, которое я испытывал до или после… Мне показалось, что внутренний голос шепчет мне: "Только посмотри на этого беднягу, как он поник!... Он просто не способен нести бремя, которое взял на себя". Гитлер был совершенно подавлен, и в замешательстве я посмотрел в его тусклые, усталые глаза неестественно голубого цвета… Не может быть никаких сомнений в том, что это были глаза больного человека. Возможно, он заранее репетировал эту сцену.