Поворот судьбы (СИ) - Чернявский Иван - Страница 21

— Нет, Ваше Величество, — слуга прекрасно понимал, о каком виконте шла речь.

При отрицательном ответе король откинул одеяло и прыгнул на ноги. Он не слез с кровати. Стоял на ней, как артист на сцене. Щекастое лицо побагровело. Предвкушая беду, лакей отдал несколько немых знаков самому молодому слуге. Юноша прошмыгнул в двери, как сквозняк. Следующий томительный час, как могли, успокаивали обиженного главу государства. Людовик ринулся в бой. Он бил подушками всех, кто попадался ему под руку. Сбивал с ног и добивал лежачих. Во все стороны летели парики, веера и жабо. Все были в пухе и перьях. Больше всех досталось графу Бофре, которого король поколотил кулаками. Беднягу вынесли на носилках. В его возрасте нельзя было так нервничать. Всё обошлось. В целом это утро мало чем отличалось от других. Наконец виконт пожаловал. Молодой человек щегольского вида неторопливо зашёл в зал. Такое поведение позволялось только виконту. При виде него лицо владыки засияло, подъём пошёл по графику.

Сначала с Людовика сняли ночную сорочку. Привели в порядок постель. Пока монарх принимал утреннюю ванну, ему предлагали разные наряды. Настроение у него улучшилось. Его Величество обладало прекраснейшим вкусом по части сочетания нарядов. Особенно в выборе цветов. Если же цвета не совпадали, он издавал эдикт, и весь двор вынужден был согласиться. У короля все цвета сочетаемы. Сегодня Людовик выбрал зелёный костюм, красные туфли и фиолетовую треуголку.

— Изысканно! — с ужасом вторили герцоги и бароны, которым к обеду нужно было одеться под стать правителю.

— У его величества божественный вкус! — послышалось из толпы.

— Кто сказал запрещённое слово, на букву «Б»? — рассвирепел правитель. — В нашем крае нет никаких богов!

— Я, — сказал виконт, который обожал нарушать все правила. Ему позволялось всё. Исключением были некоторые пункты, которые он слишком хорошо знал.

— Ах, виконт! — сложил ручки монарх. — Вы меня так забавляете!

После мыльных процедур короля наряжали с тщательным вниманием. Участвовали даже дворяне. Наряд был таков: треуголка, белый парик, рубашка с вычурным воротником и рукавами, камзол, гетры, чулки и башмаки.

Ежедневнаянеобходимость облачаться ужасно утомляла правителя. Каждый раз, когда его уговаривали поднять руку или ногу, он вздыхал.

Настал черёд завтрака. О, как же король любил угодить своему чреву! Толк в этом он знал не хуже, чем в выборе костюма. Его усадили за огромный стол и подали разные яства: сыры, мясные и рыбные блюда, но он ждал самое главное. Наконец поставили тарелку с элегантно выложенными маленькими кусочками мяса в форме лебедей.

— Злые языки! — восхищённо захлопал он в ладоши. — Чьи здесь?

— Жака де Голля, Филиппа Валуа, Маркиза де Бо, офицера Жюля Богарне…

— А кто из них Карл?!

— Его здесь нет, — спокойным тоном ответил лакей. Тем не менее, его лоб покрылся холодным потом.

— Я! Хочу! Язык этого поганого Карла! — стучал по столу своим кулачком Людовик. Из его рта брюзжали слюни, одна из которых потекла по подбородку. Глаза короля налились кровью. — Разве это так сложно?

— Его ещё пока не изловили, Ваше Величество, — со спокойствием сказал виконт.

— Ах! — схватился Людовик за сердце. — Если бы не виконт, то половину из вас я непременно повесил бы!

И, заправив салфетку за ворот, король принялся есть, пока все гадали, к какой половине себя отнести.

После сытного завтрака Его Величество отправился на утреннее заседание. В зал совещаний. Просторное помещение, богато обставленное военными реликвиями, картинами боевых действий и манекенами в боевом снаряжении. Вытянутые окна плотно занавешивали шторами. За круглым резным столом сидели министры и высшие офицеры. Когда вошёл Людовик, все встали и поклонились. Монарх положил на стол свою шпагу с золотым эфесом, украшенную драгоценными камнями. Он приметил едва слышное жужжание мухи.

— Бонжур-бонжур, — типично приветствовал их в ответ на льстивые речи.

— К докладу, пожалуй.

— Закончилось строительство новой верфи. Мы уложились в сроки. Теперь сможем строить еще больше боевых парусников, — начал адмирал Дантес Кере.

— Это нам кстати, — потёр мизинцем стол правитель. — Надо поставить на место этого треклятого Энрике Белоснежного. В море может быть только один король! Однако мне кажется, вы взяли слишком много золота из казны. Тревиль, проверьте, не оставил ли Дантес себе часть денег?

— Ваше Величество, я веду учёт и готов его предоставить! Эти руки ничего не украли! — воздел к небу ладони адмирал.

— Значит, если Тревиль найдёт припрятанное, мы отрубим вам руки, но сохраним светлую голову. Она ещё пригодится в походах, — заявил монарх.

Адмирал обомлел, но выдержал королевскую строгость.

— Что там с Карлом? — бесстрастно полюбопытствовал монарх, продолжая искать взглядом назойливое насекомое.

Вся присутствующая знать возжелала стать челядью. Повисла тишина.

— Карл и его разбойники отступили к северным горам, — прервал молчание генерал Антуан Шабо.

— Вы два года не можете изловить этого подлеца, — тихо произнёс король.

Людовик выхватил шпагу и кинулся на беднягу Антуана. Тот едва успел достать свою. Монарх мастерски наносил колющие и рубящие удары. Генерал парировал их. В один из ударов правитель отрубил штору. Свет упал на спокойное лицо. Все знали, что Людовика нужно боятся, когда он красный от гнева, но еще больше, когда лицо холодно, как лёд. Король порезал Антуану щеку. Бой до первой крови был окончен, все аплодировали. Виконт торжественно зевнул.

— Считайте, что это помилование, — заявил монарх. — Запомните, что в следующий раз я проткну ваше сердце. Зачем вам оно, когда на плечах пустая голова?

Его Величество вернулся в своё кресло. Заседание продолжалось. Скучные цифры, слухи и донесения утомили Людовика больше, чем дуэль. Он опять занялся мухой, которую, наконец-то, заметил. Она кружила вокруг стола. Садилась на морщинистые лбы и руки знатных подданных. Докучала всем, как только могла. Виконт хихикал и дразнил присутствующих, добавляя совету умозрительности. Это весьма забавляло короля. До техпор, пока, наконец, не вступил Жозеф де Бурбон, герцог де Дамвиль:

— Ваше Величество! Наши шпионы прислали доклад из Пипта.

Король насторожился. Он выпрямился, отставив все свои размышления. Превратился в слух. Герцог продолжил:

— Вавилонцы взяли Оик, подчинив себе весь Пипт. Князь Далвин, княгиня Файоннагуала и воевода Макт Титлийский в плену.

— Мерзкий Титглат! Всё-таки смог обставить Макта, — прошипел монарх.

Все офицеры молчали, молчал и король. Он размышлял и взвешивал. В зале всё ещё летала муха, пока не села на стол. Людовик медленно достал шпагу. В следующий миг лезвие устремилось навстречу насекомому. Муха была убита. Острие вонзилось в стол, король решил говорить:

— Собрать весь флот. Окружить все берега озера Нуар бдительной охраной, чтобы ни одна муха не пролетела. Армию высадить у западной границы. Пусть днём и ночью идут учения на суше и в море. Адмирал Дантес, генерал Антуан, вы в ответе. Через три дня я лично отправлюсь проверять наши границы…

Прощание с караваном

Неллитаф везли в повозке несколько дней. Кислое выражение её лица красноречиво свидетельствовало об обиде. Она обижалась на всех. На Мордехая, который ранил её, на Хилини, которая её везла, на Торквила, который не хотел подождать. В конце концов на саму себя. Женщины, обыкновенно, компенсируют свою слабость обидой. Охотница осознавала свою беспомощность. Постоянная тряска на ухаб дороги, напоминала ей о боли в ранах и слабости.

Жалкое зрелище. В любой другой ситуации она бы выпрыгнула из телеги даже под страхом мучительной смерти. А именно таковая ей и грозила. Теперь она не имела права так сделать — её жизнь важнее важной. Она больше не изгой. Сам Акелла выбрал её для воплощения своего плана. А значит — её жизнь почти священна.

— Что стало с поганым рыцарем? — полюбопытствовала Нелли.