Время иных (СИ) - "Онеста" - Страница 9

Сташ ничего не ответил, хотя говорилось именно для него в надежде получить объяснения.

— Я слышал, что местные уже и боятся выходить с этой стороны, — проговорил Медо. — Даже ворота не открывают. Придётся с севера подъезжать. Там у них сейчас главный вход.

— Зря боятся, — эхом произнёс Сташ. — Здесь ничего нет. Пусто. Земля умирает. Сначала деревья, потом засохнет мох… Это тоже плохо, но не опасно для людей. Сейчас не опасно.

Парень опустил голову и передёрнул плечами, словно ему внезапно стало холодно.

— А потом? — напряжённо поинтересовался Гром.

— Потом возможны разные варианты, — неопределённо ответил Сташ и криво усмехнулся. — Лес может отомстить своим обидчикам. Нельзя брать слишком много…

— Ладно, — решил Гром, их группа как раз остановилась перед массивными, плотно закрытыми створками ворот. — Поищем другой вход.

Огибать стену пришлось шагом, копыта коней то и дело проваливались в незаметные во мху небольшие ямки, а по краю селения их оказалось особенно много.

Сташ хмуро рассматривал защитный купол Предлесного — тот начинался на высоте метра от земли. Интенсивные энергетические потоки сплошной завесой скользили по каменной кладке именно с внешней стороны. Для их генерации из стены выступала едва видимая для взгляда полоса металла. Значит, потоки энергии прямо здесь на месте могли перенаправляться и при необходимости служить оружием.

Для большого селения, имеющего такую высокую массивную стену, это казалось настоящим расточительством. Источники должны высасывать из Предлесного практически все энергетические ресурсы. А такими ресурсами могли становиться не только неживые предметы, но и живые существа — и животные и люди. Сталкивались уже с таким и не раз — селение погибало именно из-за стремления его жителей обеспечить себе сверхнадёжную защиту. А потом под куполом сначала начинали гибнуть растения, затем болеть люди, энергия ослабевала, истончался защитный барьер…

Обычно источники располагали по верху стены — так чтобы купол генерировался лишь над селением, защищая открытое пространство под небом. Эти же источники могли перенаправлять энергию в лучи, служащие оружием. Не смертоносным оружием, конечно, но всё же способным отпугнуть тварей.

А здесь? Испугались подступающей аномалии? Хотя, будь такая возможность, Сташ бы посоветовал опустить купол к самой земле и даже пропустить энергию ниже — создать защитный барьер под землёй. Пока перерождается лишь верхний слой почвы, но корни пней погружены глубоко вниз, а именно по ним ползёт непонятная зараза, отбрасывающая густые чёрные тени в форме продолговатых капель. В них не было привычной красноты оттенков крови, присущей перерождению, они уходили в другие тональности — угольный мрак, отблеск мертвенной синевы, похожей на тлеющие угольки неестественного сумеречного света.

Сташ качнул головой. Что это? Что он видит? И почему он это видит?..

Глава 5

С северной стороны леса уже не было, здесь открывались взгляду широкие пустые поля, поросшие жёсткой, похожей на сено травой. Земля казалась вскопанной и чернела свежими, вывернутыми наружу пластами. Такой она оставалась уже не одно столетие. Даже трава — это лишь видимость, она не растёт и не погибает. Она просто есть.

Это место называли Пустошь серых снегов — в конце осени на землю ложился густой снежный покров, настоящие сугробы, а к середине зимы они проседали, словно таяли, хотя стояла минусовая температура, сквозь них начинала проглядывать земля. Покров приобретал грязно-серый цвет и оставался таким почти до лета. Снег очень долго не желал покидать Пустошь.

Нет, здесь было не опасно, по Пустоше можно ездить, только дорог не существует — следы не отпечатываются на застывшей почве. На другой стороне встают невысокие, с пологими склонами горы, а прямо за ними расположен большой город — Табиран.

Но сейчас путь Братства вёл по краю спящей земли и вновь сворачивал в лес, нужно лишь объехать это селение, вставшее на границе безжизненной полосы и дремучей чащи Вартиха. Заезжать не обязательно, но Берущие взяли себе за правило не пропускать встречающиеся на пути места обитания людей — приглядывать и очищать от заразы, если это требовалось.

Поэтому их группа и остановилась перед высокими, окованными металлом воротами. Прямо по створкам струились интенсивные потоки защитной энергии, генерирующиеся отдельно от купола — двойная защита. Предлесное просто кричало, что к чему-то готовится.

Каждый раз, оказываясь на краю пустоши, Сташ подолгу всматривался в землю. Эти застывшие комья казались до невозможности полными жизни. Перед взором вставала яркая картина тянущихся к солнцу ростков — бледно-зелёных, наполненных соком, с просвечивающей кожицей и таких беззащитных. Он знал, что они там — прячутся в глубине окаменевших пластов, скрываются под засохшей коркой почвы и ждут. Ждут своего часа? Которого никогда не наступит. Они слишком слабые, чтобы разорвать застывший покров, чтобы пробиться сквозь слой окаменевшей породы…Иногда ему хотелось упасть на колени, вонзить в эту землю пальцы и неистово её разгребать — сдирать кожу, обагрять почву собственной кровью, но дать жизнь заснувшему царству серых снегов.

Это была мечта. Здесь слишком тоскливо для исполнения желаний. И мечты не сбываются. Ничего не поможет. Жизнь в этой земле есть, но она не хочет показываться на поверхности. Она спит. Он просто знал, что это так.

— Сташ! — голос Грома резанул по слуху, вырывая из оцепенения и заставляя оторвать взгляд от Пустоши. — Посмотри на меня.

Он повернулся, перед взглядом продолжали прыгать чёрные пятна земли, словно с Пустошью установился неразрывный контакт.

— Надень капюшон, нечего людей пугать, — жёстко проговорил Старший. — У тебя глаза выглядят как в бою.

Сташ молча повиновался, широкий капюшон куртки скрыл половину лица. Глаза? Он потёр лицо рукой, закрыл веки, пытаясь отогнать кружащее мельтешение черноты. Что с ним происходит? Он вновь оглянулся на Пустошь, почти не воспринимая, как Гром разговаривает с охраной Предлесного. Пятна сложились в яркие тени и густым туманом вдруг потянулись над вспаханной землёй — в никуда.

— Сташ? Нужно ехать.

Он вздрогнул, повернулся и увидел, что ворота открыты. Братья ждали только его.

Ждали? Настороженные, полные тревоги взгляды не отрываясь отслеживали каждое движение, как будто он был дичью… Показалось? Сташ постарался отмахнуться от этого впечатления. Они Братство — его семья, единственные близкие ему люди…

Посланный вперёд конь нервно всхрапнул и зашагал к воротам, Сташ провёл рукой по шкуре животного и почувствовал под ладонью мелкую дрожь. Он нахмурился, обычно животные воспринимали так перерождённых. Он уже не один раз замечал, что конь начинает нервничать, когда рядом находится кто-то повыше разряда беса.

Он выехал в Предлесное вслед за братьями. За спиной сразу закрылись тяжёлые створки ворот, стражники быстро задвинули пять засовов, да ещё и накинули огромные крючки, поднимаемые и опускаемые лебёдками. Потом с лязгом опустилась металлическая решётка.

Гром придержал коня, обернулся.

— Всё как обычно, — произнёс он. — Сташ, Медо на вас объезд периметра. Мы с Ларко пока с главой пообщаемся.

Их четвёрка двинулась вперёд по широкой, мощённой камнем улице. По краям стояли добротные, деревянные дома, по большей части двухэтажные, но встречались и более большие строения — в три и четыре этажа, по местным меркам почти дворцы. В Предлестном их Братство бывало довольно часто. Это селение располагалось на пересечение многих путей. Для караванов очень удобное место, чтобы остановиться. Здесь и передохнуть можно, если приехал через Пустошь, и после дороги вдоль леса можно дух перевести — переждать, если вдруг твари преследовали, да и с другой стороны был подъезд — по берегу широкой реки Несты, чьи воды перекатывались бурным потоком с запада от стены Предлесного. А вот из самого леса могли приехать только Берущие.