Хочу бабу на роликах! - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 75

- Ближе к делу! Я просто потребую от Эммы, чтобы ты была на премьере А если она не согласится, скажи, что больше не станешь править ее кошмарики!

- Гениальная идея!

А на другой день Дуня вернулась из школы грустная.

- Что случилось?

- Габриэль ногу сломал.

- Бывает, не грусти. Срастется у него нога. Он молодой, через два месяца бегать будет...

- Но ты его уже не увидишь, ты уедешь.

- Я же вернусь. Мне, знаешь ли, очень тут нравится.

- Слушай, а ты когда издашь свои пьесы, внизу напишешь: Майорка, Кан-Пастилья, такой-то год?

- Ты этого хочешь?

- Да, по-моему, это было бы круто!

- Значит, напишу, что за проблема. Нет, я еще лучше сделаю!

- Что?

- Я посвящу свою первую пьесу тебе! И на программке будет стоять: "Посвящается Евдокии Курлыкиной". Может, без тебя я бы и пьесу не написала.

У девочки глаза полезли на лоб.

- Ты и вправду так напишешь?

- Конечно.

- Нет. Не надо, - твердо заявила она, немного поразмыслив.

- Почему?

- Потому что люди будут говорить, что ты так к маме подлизываешься.

- Мне плевать!

- А мне - нет! Я буду просто знать, что ты это мне посвящаешь. И все.

- А если без фамилии, просто Дуне?

- Нет.

- Знаешь, Дуня, твоя мама не зря тобой гордится.

***

Но через десять дней мне улететь не удалось. За два дня до отлета я катила на роликах по набережной, и вдруг дорогу мне перебежала трехцветная, довольно-таки драная кошка. Я еще не успела сообразить хорошо это или плохо, как со всего маху влетела мордой в фонарный столб. У меня в буквальном смысле слова искры из глаз посыпались. Спасло меня только то, что на голове была бейсболка с довольно длинным козырьком. Он несколько самортизировал удар, но здоровенная шишка на лбу и фингал под глазом были мне обеспечены. А хороша бы я была, если бы у меня не сломались темные очки!

Именно потому я и напялила Дунину бейсболку.

Было больно и обидно, просто до слез.

Вера Ивановна при виде меня побледнела.

- Саша, какой ужас! Что с вами случилось?

- Да въехала в фонарный столб и заработала фонарь!

- И вы еще острите! Надо что-то делать!

- В Москве я лечила мужу синяки мазью "Арника", а тут... И как с такой рожей в Москву лететь? - чуть не плакала я.

- Надо отменить полет! У вас может быть сотрясение мозга!

- Нет никакого сотрясения, меня же не тошнит.

- Вы уверены?

- Конечно. А вот шишка вспухла, черт бы ее драл.

Она прикладывала мне к шишке тряпочку со льдом, чем-то мазала синяк, словом, хлопала надо мной крыльями.

Дуня позвонила в аэропорт - поменять билет, а потом потащила меня в аптеку, где работал Габриэль.

Его там еще не было, но его мама, удивительно славная женщина, дала нам какие-то примочки, ощупала мою голову и пообещала, что дней через пять все пройдет. Но описать, в какую ярость впала Эмма, у меня не хватает слов.

- Ты что, ребенок? Не соображаешь ничего? Я всегда знала, что это плохо кончится! На роликах ей вздумалось кататься, а под ноги смотреть не надо?

Да через неделю уже репетиции начинаются! Ты тут нужна, к тебе вопросы есть, а ты там с битой мордой... Очень больно было? Ладно, лечись с утра до ночи. Все, пока. Про ролики забудь и Дуньке заодно запрети! А то, не дай бог, тоже морду расшибет. А ей еще замуж выходить. Все!

И она в сердцах швырнула трубку.

- Мама на тебя орала? - поинтересовалась Дуня.

- Как резаная.

- Знаешь почему?

- Ну?

- Потому что она тебя любит. Я еще совсем маленькая была, как коленку ушибу или палец порежу, мама сразу вопить начинала...

- Я так и поняла.

- И не обиделась на нее?

- На что ж обижаться, если мама кругом права.

Это все из-за кошки...

- Какого цвета кошка?

- Трехцветная.

- Это точно к счастью.

- Да ну - к счастью, к несчастью, не знаю, но новый этап в моей жизни начинается, это точно.

И я рассказала ей о своих встречах с кошками.

- Значит, белую кошку ты выбросила? А черная у тебя на столе стоит. Надо ее тоже выкинуть! Я тебе подарю трехцветную, тут такие миленькие продаются, из меха, видела?

- Черную жалко выкидывать...

- Из-за того мужика, да?

***

Мне было немного страшно, чем-то меня встретит Москва, это мой родной город, который я всегда любила и где у меня нет своего угла. Правда, Эмма сообщила, что уже сняла для меня квартирку. А кого мне хочется видеть из моей прошлой жизни? Пожалуй, только Ульяшу. Выходит, я очень одинока. Но на Майорке совершенно от этого не страдала, а как будет в Москве? Интересно, я когда-нибудь еще увижу Алекса? Вряд ли. Ну и бог с ним. А хочу ли я видеть Глеба? Тоже не знаю. Конечно, на роль Тараса взяли совсем другого актера, Николая Мешкова, очень модного и популярного, но далеко не такого красивого. Впрочем, этот актер настолько талантлив, что сойдет на сцене за любого красавца. А Паладьев отказался играть по состоянию здоровья, ему предстоит какая-то операция. Ну ничего, это все мелочи, главное, что пьесу ставят!

Встречала меня Эмма.

- Сашка, ну слава богу, я уж боялась, что ты начнешь колбаситься по Барселоне и ногу сломаешь.

- Да ладно тебе, один раз человек упал, а ты из меня невесть что делаешь. Между прочим, я второй роман закончила.

- Ну ты даешь! А пьесу?

- Нет, пока еще нет. Я бы закончила, но как Лобов мне прислал письмо, у меня крыша съехала.

Только на правку меня и хватило.

- Сашка, завтра повезу тебя в театр знакомить с Лобовым. Шмоток накупила?

- Конечно! Меня Дуняшка отвезла в один магазинчик в Аренале, я там много чего купила.

- Знаю эту лавочку. Не высший класс, но вещички там по крайней мере оригинальные. Сейчас едем ко мне, у меня переночуешь, а утром в театр.

Квартира у Эммы была роскошная, хотя довольно безвкусная.

- Располагайся, у меня там ужин готов, посидим с тобой, выпьем, хочу тебе многое сказать. Иди умойся с дороги, ну там хочешь - душ, хочешь - в джакузи лезь, хорошая штука с устатку, можно в кайф поколбаситься.

Когда я вышла из ванной, мы сели на кухне, поели, выпили, потом Эмма вдруг заявила:

- Сашка, мне чего-то так интересно показалось театром заниматься. В жизни ничего интереснее не делала. И народ такой. Мне нравится. Если дело пойдет, займусь этим вплотную. А ты мне будешь помогать.